Читать книгу "Школа выживания - Марина Ефиминюк"

— Его сложно любить, правда, Валерия?

Из живота поднялась горячая волна. Ей понадобилось несколько коротких встреч, чтобы разгадать тайну, на какую самому Тину не хватило и нескольких лет!

Как часто бывало в делах, касавшихся лучшего друга, мне оставалось изворачиваться и прятать страх под нахальством.

— Кларисса, ты считаешь, что я влюблена в Валентина? Серьезно?

— А ты хорошо притворяешься. Видимо, сказывается опыт…

Я покосилась на белошвеек, мгновенно зашушукавшихся в сторонке, и, не моргнув глазом, солгала:

— У меня есть парень. И давно.

— Парень? — на лице Клариссы появилось удивленное выражение. — Тогда почему Валентин о нем ничего не знает?

— Было бы странно, если бы я рассказывала ему о своих поклонниках, — отозвалась я.

Противница кашлянула, не зная, что еще сказать, а потом повернулась к работницам:

— Платье ужасное и сидит плохо. За такие деньги, оно должно превращать меня в королеву, а не в дворничиху. Покажите что-нибудь еще.

Когда занавеска снова запахнулась, я перевела дыхание. От нервического напряжения было сложно усидеть на месте. Как всегда я принялась метаться по лавке, прошлась по примерочной комнате, вернулась в торговый зал, где несколько клиенток восхищенно закатывали глаза перед одетым в небесно-голубой шелк манекеном.

— Вы можете примерить, — произнесла за моим плечом молоденькая подавальщица в форменном платье.

Оказалось, что я замерла перед белым нарядом из тончайшего кружева.

— Он идеально на вас сядет, — продолжила девушка.

— Я все равно не буду его покупать, — попыталась я отвертеться от примерки.

— Но ведь за пробу денег не берут, — пожала плечами торговка.

Уже через пять минут, спрятанная за серой портьерой, я разглядывала свое отражение в высоком зеркале. Платье действительно село, как влитое. Я никогда не отличалась формами и, несмотря на всю мою любовь вкусно поесть, со стороны походила на фитилек, но нежная ткань удивительным образом облегала тело, подчеркивая женственные изгибы.

— Идеально, — с довольной улыбкой вздохнула помощница. — Покажитесь друзьям?

Она щелкнула пальцами, и портьера отъехала в сторону, открывая комнату для примерок. На белом диванчике, сложив ногу на ногу, со скучающим видом сидел Тин. Он повернулся в мою сторону и застыл. Пристальный взгляд заскользил по моей фигуре, затянутой в нежное кружево.

— Ты что здесь делаешь? — удивилась я, стараясь не замечать ноющей боли, возникшей в груди при виде лучшего друга.

— Кла… — Оказалось, что его голос сел, и он откашлялся. — Кларисса попросила приехать. Не знал, что ты тоже здесь.

— Мы, вроде как, развлекаемся с утра, — мрачно отозвалась я.

В этот момент с громким жмыхом распахнулась занавеска в соседнюю примерочную. Стоявшая перед зеркалом Кларисса была облачена в точно такое же, что и я, белое платье, обтянувшее полную грудь и крутые бедра. Казалось, что на женственной фигуре кружево расползалась по швам, по крайней мере плетенные цветы растянулись очень живописно.

На комнату обрушалась неловкая тишина.

— Красивое платье, — натянуто улыбнулась соперница.

Я испуганно покосилась на лучшего друга и пробормотала:

— Я его сниму.

— Ты должна купить его! — остановила меня Кларисса. — Оно непременно понравится твоему парню.

— Какому еще парню? — мгновенно ощетинился Тин и повернулся ко мне:

— И давно у тебя появился… он?

Упрек в тоне обескураживал. Я открыла рот, не зная, что ответить, но Клара пропела:

— Оказывается, давно.

— Почему я ничего никогда о нем не слышал? — Теперь голос Озерова зазвенел от возмущения.

— Потому что ты мне друг, а не подружка, — огрызнулась я. — Я переоденусь.

— Ты должна нас познакомить! — произнесла Кларисса. — Давайте, встретимся вчетвером. Что скажешь, Валентин?

Он ничего не хотел говорить, буравил меня нехорошим взглядом, словно я совершила преступление. На лице ходили желваки.

— У тебя, правда, есть с кем-то отношения, Лерой?

— Не с кем-то, а с мужчиной. Не понимаю, что тебя удивляет.

— Как его зовут?

Перед мысленным взором вдруг появились очень светлые серые глаза и тонкое колечко в нижней губе. С момента скольжения прошло всего пару седмиц, но мне уже не удавалось четко вспомнить лица Роя, словно мы встретились в давнем полузабытом сне.

— Его зовут Роман, — назвала я имя абрисского ведуна на теветский манер. Ему без разницы, что я наплела друзьям о придуманной романе, а мне врать проще, представляя перед глазами реального человека.

— Он из Крамвеля?

— Нет… Мы живем в разных городах.

— Сколько ему лет?

— Двадцать четыре.

— Он обладает Истинным Светом?

— Его магия… не похожая на нашу, — нашлась я и добавила, совершенно искренне рассердившись:

— Клянусь, Тин, я не понимаю, почему все еще отвечаю на твои вопросы.

Раздраженно взмахнув рукой, я заставила занавеску скрыть меня от пристального, нехорошего взгляда лучшего друга. Непроницаемое полотно стремительно распрямилась, словно занавес на театральной сцене.

Вечером в мои двери постучались. Нарочитый привез большую коробку, перевязанную нежно-розовой лентой. Когда я распутала пышный бант и открыла крышку, то обнаружила внутри аккуратно сложенный под хрусткой бумагой кружевной наряд. Сверху лежала белая чистая карточка. Как только она оказалась в моих руках, то кончики пальцев закололо от знакомой магии, принадлежавшей Тину, по плотной бумаге замельтешила искра, выжигавшая написанную летящим почерком строку:

«Я не верю, что он есть, тихоня Лерой».

Ирония заключалась в том, что Рой действительно существовал, дышал, творил магию. С одной оговоркой — он жил в параллельном мире.

— Самовлюбленный эгоист. — Я закрыла коробку и спрятала ее в шкаф на самую верхнюю полку, чтобы у меня никогда не возникло соблазна надеть наряд на встречу с Валентином Озеровым, прекрасно знавшим, как держать девушек на коротком поводке.

Это было бы исключительно пошло напяливать платье, подаренное мужчиной. Дорогую одежду дарили любовницам, но никак не лучшим друзьям.

***

Вокзальная площадь галдела и суетилась. Подъезжали и отъезжали многоместные тяжеловесы, переругивались грузчики. То и дело в гомон людских голосов вплетался пронзительный звон колокольчика, предупреждавшего о прибытии очередного междугороднего омнибуса.

Папа уезжал на два месяца в столицу читать лекции по истории в Королевской Академии, и я еле-еле уговорила его не отказываться от выгодной работы, клятвенно уверив, что буду вести себя паинькой. Теперь мы стояли у открытой двери в душный омнибус, в растерянности наблюдая за другими людьми.