Читать книгу "Лыжник - Александр Санфиров"

Вечером отец зашел в комнату сына и в который раз удивился ее полному преображению.

Стены, заклеенные еще неделю назад вырезками с изображением культуристов и прочим хламом, были освобождены от них. На письменном столе, за которым сейчас сидел Саша, не было ничего лишнего. По-армейски заправленная кровать с разглаженным покрывалом вызвала в душе профессионального военного ностальгические нотки.

Сын, увидев отца, закрыл журнал «Физкультура и спорт» и встал, вопросительно глядя на того.

– Пап, что случилось? – спросил он спокойно.

Отец ухмыльнулся.

«Хе-хе, парень-то взрослеет на глазах, еще на той неделе подскочил бы, как резиновый, от волнения. А сейчас, гляди-ка ты, спокойный, как мамонт», – подумал он.

– Чего уроки не делаем? – для начала строго спросил отец. Сын неожиданно улыбнулся.

– Действительно, что-то случилось, – сказал он. – Ты хоть помнишь, когда последний раз этим интересовался?

Для этого вопроса Сашке не надо было шарить в памяти мальчишки. Он сам прекрасно помнил, что батя по своей инициативе никогда не проверял, как сын готовится к занятиям. Этим занималась мама, добровольно тянувшая на себе эту ношу. Петр Александрович от этого дела самоустранился сразу, как сын пошел в школу.

– Ты что, Клава! Как я буду у него уроки проверять! – возмущался он. – Я же его ненароком пришибить могу за двойку. Потом плакать поздно будет. Так что Сашкина учеба полностью на тебе.

Клавдия Васильевна прониклась этими речами и больше не привлекала мужа к отслеживанию успеваемости сына.

– Не помню, – смущенно улыбаясь, сообщил отец. – Я хотел о другом поговорить.

– Давай, поговорим, – охотно согласился Саша, ему внезапно стало интересно, что такого хочет сказать ему родитель. – Присаживайся.

Он пересел на табурет, стоявший у аквариума, предоставив отцу стул у письменного стола.

Отец присел на него и машинально взял в руки перечирканный журнал. Разглядывая измаранные страницы, он начал говорить.

– Знаешь, Сашкец, мне Лукин рассказал, что у тебя трудолюбие разыгралось немеренно. Говорит, впечатление такое создается, будто ты тренерские советы ни во что не ставишь. Так не пойдет. Ты, салага, не понимаешь ничего, надорвешься по дурости, что потом мы матери будем говорить? Нельзя в твоем возрасте так напрягаться.

Петров слушал размеренную отцовскую речь, отработанную годами практики, и мысленно улыбался.

«Ох, батя, отстаете вы от жизни, – думал он. – Для тебя идеал – финский фермер, все лето работающий в поле, а зимой встающий на лыжи».

Закончились эти времена. Сейчас начнет побеждать тот, кто забудет, что такое межсезонье, и будет пахать постоянно, подводя себя к пику формы на главные соревнования. Притом с соответствующей медицинской поддержкой. То бишь допингом. А ты мне сказки рассказываешь про кусок докторской колбасы. Тьфу!

Вслух он этого, конечно, не сказал и продолжал внимательно слушать отца. Тот, однако, быстро закруглился и выжидательно поглядывал на сына.

– Понимаешь, папа, – начал говорить Саша, внимательно подбирая слова. – Я много думал, кем стать, и решил для начала попробовать себя в лыжных гонках.

– А до этого четыре года чем занимался? – усмехнулся батя.

– Ну, папа, перестань, ты сам знаешь, что несерьезно все это было. Я хорошо помню, как мама просила у тебя, чтобы меня взяли в группу, надеялась, что я там здоровье поправлю. А ты кричал, что толку с меня все равно не будет, пусть лучше учится крестиком вышивать, – сообщил в ответ сын.

– Кгхм! – смущенно кашлянул отец. – Ну, был такой разговор, не отрицаю, но с того времени многое изменилось, ты в последний год неплохо себя показал.

– В чем? – печально спросил Саша. – В том, что наконец начал наравне со всеми бегать. Нет, папа, чтобы выйти на союзный уровень, этого маловато будет.

– Ого! – воскликнул Петр Александрович. – Хочешь сразу всего и много.

– Ну, почему сразу, – спокойно возразил сын. – Далеко не сразу. Думаю, что уложусь лет в пять.

– Ишь ты! – оживился батя. – Расскажи, что за мысли в твоей голове бродят.

В этот вечер Клавдия Васильевна никак не могла уложить спать своих мужчин. Из комнаты сына доносился невнятный бубнеж, прерываемый смехом мужа, потом наступала тишина, вновь прерываемая разговорами. Ближе к двенадцати часам Петр Александрович все же добрался до кровати. Клавдия Васильевна уже засыпала, когда рука мужа привычно легла ей на грудь.

– Ну что, провел беседу? – сонно пробормотала она. – Что на вас, полуночников, нашло?

– Завтра расскажу, – буркнул муж, пристраиваясь удобней к теплому боку супруги.

Тридцатого декабря время в школе тянулось бесконечно.

На последнем уроке Наталья Юрьевна, их классная руководительница, раздала табели с оценками. В короткой речи она поздравила учеников с успешным окончанием второй четверти и наступающим Новым годом. Особо она отметила успехи Александра Петрова, сумевшего всего за несколько дней достичь заметных успехов в учебе.

Одноклассники встретили эти слова равнодушным молчанием. Этим успехам они сами являлись свидетелями, все проходило на их глазах и сенсацией для них не было. Внезапное взросление Петрова и отдаление его от жизни класса ему простить не могли, поэтому объявили негласный бойкот.

«Да и хрен с вами, – думал Сашка. – Я все про вас знаю. Кто на ком женится, кто сопьется, кто когда помрет. Общаться с вами все равно что время терять. Если только с Иркой Серовой загулять, помню, она ко мне в десятом классе неровно дышала. Только неизвестно, что из этого выйдет. Уболтать-то я её уболтаю, а вот дальше проблема на проблеме. Нет, на фиг нужно. Пока по ночам продолжу пользовать правую руку, а дальше будем посмотреть».

Он негромко засмеялся, Наталья Юрьевна удивленно посмотрела на него, от этого взгляда Петров засмеялся сильней.

«Знала бы она, о чем я сейчас думал», – он спрятал голову от учительницы за спиной сидящего впереди ученика.

После звонка расходиться ребята не торопились, все были в курсе, что завтра у них будет новогодний вечер. На школьные вечера старшеклассников седьмые классы не приглашали, но директор не возражал, если в дневное время по классам они устроят что-то вроде встречи Нового года. Вообще-то для учеников с первого по четвертый класс и с пятого по седьмой были отдельные вечера, но «гордые» семиклашки не желали общаться с «мелкотой» типа шестиклассников.

Поэтому завтра в кабинете домоводства, имевшем отдельный выход, в четыре часа у седьмого «б» класса планировался вечер встречи Нового, 1965, года.

Петров проталкивался через толпу галдящих одноклассников, когда перед ним появилась девичья фигура. Он остановился и, оглядев Ирку Серову с ног до головы, вежливо спросил:

– Чем обязан?