Читать книгу "Свои, родные, наши! - Елена Арсеньева"

Вдобавок рядом с ними стояла их дочь, которую Герман видел впервые в жизни. Когда Лиля увидела, как он смотрит на Аришку, как обнимает ее, как произносит ее имя, все, что подспудно подгрызало ее сердце – тоской по мужу и по такой спокойной, такой надежной и мирной их жизни, осознанием своей вины перед ним, ревностью, обидой, воспоминаниями о Кире и беспокойством о ней, мыслями об отце и матери, – все это словно ушло в какую-то дальнюю даль, словно бы дымкой подернулось, сделалось совершенно неважным, необязательным, перестало тревожить днем и являться в снах… Стало чужим. Вся жизнь Лили теперь сосредоточилась в двух людях, и только их ощущала она воистину родными и необходимыми себе. Лежа в постели с Германом, она и не вспоминала Родиона, а если и вспоминала, то старательно окрашивала эти воспоминания в самые черные и мрачные тона. Лиля пыталась оправдать себя в собственных глазах, а есть ли верней для этого способ, чем очернить другого человека, противника… врага? Да, теперь Родион стал ей врагом, и было страшно подумать о том, что впереди – разлука с Германом и встреча с Родионом, опостылевшее существование, обыденность, беспросветность… Она сама навязывала себе эти мысли, эти оценки того, что осталось в Советском Союзе, – и Герман поддерживал ее в этом.

Лиле чудилось, что никто и никогда не опутывал ее сетями такой любви, такого внимания, такой заботы и такой пылкой страсти, никто не осыпал так безудержно стихами и цветами. Театральный фестиваль, на который она приехала, шел своим чередом, присутствия Лили – всего лишь завлита! – на спектаклях не требовалось, ее отсутствие ничего не значило, о фестивальных событиях она узнавала от Аркадия, который уже успел привыкнуть и к тому, что ее вечно нет в номере, и к тому, что там оказывается Герман, причем это всегда было связано с каким-нибудь необыкновенным новым платьем (даже в Лилином богатом гардеробе они выглядели сенсационно!), с бесчисленными букетами цветов, бутылками дорогих вин, ну а о новых и новых игрушках для Аришки и говорить не стоит! Аркадий успел привыкнуть, что Лиля сияет счастьем, как никогда раньше, и с тревогой думал, как же она переживет разлуку с Германом? Ведь недалек день, когда самолет с актерами из Ветровска взовьется в туманные небеса Альбиона и возьмет курс на восток? И как снова останется Герман один, без надежды на новую встречу?..

Ну, если об этом размышлял даже Аркадий, то Лиля, конечно, считала дни, остающиеся до отъезда, с ужасом и то мысленно готовила себя к неминуемой разлуке, то начинала отчаянно надеяться на чудо.

И вот однажды чудо произошло. Герман привел ее к себе домой и перед дверью завязал глаза шелковым платком. Осторожно помог войти, а когда снял платок, Лиля оказалась в окружении десятков огоньков. Горел камин, горели крошечные лампочки и свечи – везде, во всех углах комнат, отражались во множестве зеркал… Это было чудесно, необыкновенно, восхитительно!

– Но это еще не все, – таинственно сказал Герман, усаживая очарованную Лилю на диван перед камином. – Скажи, лилии – по-прежнему твои любимые цветы?

Она кивнула – и в следующий миг Герман вручил ей огромный букет.

– Но и это еще не все, – загадочно улыбнулся он. – Дай мне твою руку.

Лиля, непонимающе улыбаясь, протянула руку. Герман выхватил из кармана алую бархатную коробочку, открыл ее… Кольцо нереальной, театральной, сказочной красоты лежало в шелковом гнездышке, сверкая бриллиантами. В следующий миг Герман надел это кольцо на палец Лиле.

Ничего подобного она не видела никогда в жизни!

– Потрясающе… – пробормотала, любуясь кольцом, как зачарованная. – Боже мой…

Подняла глаза на Германа, не в силах найти слова благодарности, – и поразилась тому, насколько серьезным вдруг стало его лицо.

– Я хочу, чтобы вы с Аришей навсегда остались со мной, здесь, – сказал он негромко. – Я хочу, чтобы это был твой дом.

Лиля смотрела исподлобья, нерешительно. Поднесла к губам кольцо и поцеловала его…

Голова кружилась от счастья, и все казалось возможным, даже невозможное!

* * *

Звонок поднял Таисию Александровну с постели уже около полуночи.

– Мама, мамочка, это я! – зазвучал в трубке голос Лили.

– Привет, Лилюш, привет, родной, как дела? – радостно отозвалась Таисия Александровна.

– Мама, ты только не волнуйся, – говорила Лиля с какой-то странной интонацией, – мы с Аришкой остаемся здесь. С Германом.

– Как… как ты сказала? – опешила Таисия Александровна, однако ответом ей были короткие гудки – связь внезапно прервалась.

Таисия Александровна положила трубку и пошла в спальню, где ее встревоженно ждал разбуженный поздним звонком Шульгин.

– Что она сказала? – спросил он.

Таисия Александровна замерла в дверях:

– По-моему, она сошла с ума… Сказала, что не приедет, остается там с Германом… Как это понимать?!

Шульгин хмуро смотрел на жену:

– А как понимать?.. И понимать нечего. Все ясно!

Точно так же все с полуслова понял и Михаил Иванович (Шульгины приехали к нему ранним утром). Однако был потрясен не меньше Таисии Александровны:

– Мне, конечно, говорили, что Лилька чудит немного… Но…

– Ох, ёшкин кот, – пробормотал Шульгин, привычным движением доставая из внутреннего кармана валидол. – В голове не укладывается!

– Я и представить не мог, что… – Михаил Иванович не договорил, протянул Таисии Александровне и Шульгину несколько фотографий: – Вот, полюбуйтесь! Что она себе позволяет?!

Они онемели, глядя на черно-белые снимки: вот Лиля идет под руку с Германом по Лондону, вот самозабвенно целуется с ним на набережной Сены, вот входит вслед за ним в какой-то дом… наверное, в его дом.

Шульгины переглянулись: как к Говорову попали эти фотографии?!

– У меня просто в голове помутилось, когда я это увидел! – начал было Михаил Иванович, однако его прервал телефонный звонок.

– Да, Говоров, – ответил он резко.

– Ну что, Михаил Иванович, – послышался в трубке голос Родиона, – полюбовались на свою любимую доченьку?

Мембрана резонировала, и Таисия Александровна с Шульгиным отлично слышали нотки нескрываемого злорадства в его голосе. Злорадства – и горя…

– Откуда у тебя эти фотографии?! – вскричал Говоров.

– Их тебе дал Родион? – ошеломленно пробормотала Таисия Александровна.

– Ну не мог же я отпустить без присмотра свою женушку и ребенка! – хохотнул Родион.

Да, Аркадий Хромов не напрасно опасался сексота в группе артистов… И этот сексот отлично знал свое дело!

– Каково это? Средь бела дня целуется с продажной тварью! – простонал Родион. – А я ведь вас предупреждал, я вас умолял не помогать ей с отъездом!

– Камышев! – с болью закричал Михаил Иванович. – Если бы в твоей семье все было в порядке, этого бы не произошло! Ты слышишь?!