Читать книгу "Война - Наталья Мар"

На самом деле робот и не представлял, насколько близка к истине была его ирония. Председатель Альянса, Первый советник Харген Зури, считал, – и не без оснований – что от пятисотлетнего андроида, чьи способности к красноречию стали притчей среди звездной дипломатии, можно ожидать чего угодно. Не дворцового переворота, конечно. Но кресло под советником и так временами подрагивало, и он распорядился применить к Его Величеству максимально строгие меры безопасности.

Мозг Эйдена изнурял его точным отсчетом времени, проведенным в тисках, когда дверь, наконец, открылась. В камеру вошли охранники, которых только издалека можно было принять за людей. За ними проследовал их начальник, которого за человека и вблизи принять было трудно. Хотя вот он-то определенно им был: такого хрестоматийного презрения не сыскать на лице андроида.

– Сир, не соблаговолите ли выйти на моцион перед казнью? – свиноподобная морда приблизилась вплотную к императору. Зря: Эйден был выше его на полголовы, чем выносил оскорбление имиджу начальника.

– Ну, раз молчание – знак согласия, – командир махнул подчиненным, – отцепите его, парни, и наденьте наручники. Ошейник приказано оставить.

Свинорылый попятился за спины роботов, а те вышли вперед и одновременно коснулись сенсоров в противоположных углах камеры. Металлические обручи один за другим разомкнулись и исчезли в стене. В легкие пленника хлынул кислород, а глоустеры охраны были тотчас приведены в боеготовность. Один из роботов достал широкие наручники.

– Господин риз Эммерхейс, заведите, пожалуйста, руки за спину, – перегнул он с вежливостью, будто собирался тайком положить в них десерт. Эйдена посетило ощущение сюрреализма: высокотехнологичная тюрьма и какие-то древние оковы. Зачем цеплять наручники на андроида, если ему ничего не стоит от них избавиться?

Но через пару секунд он кардинальным образом передумал. Наручники, щелкнув на запястьях, выпустили толстые металлические шипы, которые прошли от одного края кольца до другого – прямо сквозь руки, между лучевыми и локтевыми костями. Брызнула и потекла на пол серебристая амальгама, Эйден невольно дернулся. Да уж, эти наручники не снимешь, вынув палец из сустава. Разве что всю кисть оторвешь. И будто этого было мало, шипы раз в пять секунд испускали слабый электрический разряд. Он замедлял сердцебиение, чтобы заключенный не имел возможности двигаться чересчур быстро.

– На выход. И без фокусов, Ваше Величество, – безопасник пропустил андроида вперед.

В коридоре к ним присоединились еще два робота, чтобы отконвоировать злодея к взлетной площадке тюремных карфлайтов.

Для транспорта службы безопасности выделили специальную полосу. Она пролегала выше основного потока авиамагистрали, и заключенные имели возможность (в последний раз перед экзекуцией) полюбоваться на город.

– Наслаждайтесь экскурсией за счет Первого советника, милорд! – хмыкнул человек, усаживаясь напротив пленника.

Эйден, за все это время не сменивший безразличного выражения, перевел взгляд с иллюминатора на «свинорыло». Человек почувствовал себя неуютно. Понял вдруг, что зарвался. Что император смотрит будто не в глаза, а прямо в душу, и если дать ему возможность говорить, – объявит, что мол, души-то у тебя никакой и нет… В момент, когда его сердце оборвалось, упало и гулко прокатилось в пятки, Эйден перевел взгляд на окно.

А там было, на что посмотреть. После сдержанных красок Ибриона от разнообразия палитры, развернувшейся внизу, пестрило в глазах. Не было ни полупрозрачных акварельных, ни мягких пастельных тонов: в архитектуре верховодили чистые цвета и замысловатые орнаменты. Плотные, вихревые потоки карфлайтов суетились меж высоток самых невероятных форм и размеров. Город тянулся ввысь на сотни и сотни уровней, небоскребы в самом деле купались в облаках. На родной планете Эйдена жилые дома почти никогда не бывали выше трех-четырех этажей, предпочтение отдавалось широте постройки. А также ее обособленности от других зданий: ибрионцы ревностно охраняли границы личного пространства. На Бране все оказалось наоборот: местных богачей не слишком заботило, что соседи нарушат их зону комфорта. Они соревновались в причудливости линий и в том, чей шпиль подберется ближе к искусственному солнцу.

У планеты, спрятанной в гиперпространстве, – застрявшей на пути от одной складки вселенной к другой – не было естественного источника освещения. Еретики древности, сожженные за веру в то, что их планета, видите ли, вращается вокруг звезды, отреклись бы теперь от своих заблуждений. Ибо с высоты авиамагистрали было очевидно: бледное светило исправно наворачивает круги над Браной.

Разглядывая город-шапито, Эйден заметил странность: в небе, безупречно ясном, не кружили птицы. Он присмотрелся внимательнее. В парках – ни деревца, на аллеях – ни одной клумбы. Никто из людей, в большинстве своем бледных и светловолосых из-за псевдосолнца, не играл с питомцем. Редкие белые кошки сновали по дворам.

Карфлайт покинул город и мчался теперь над внезапно раскинувшимся лесом, полным кривоватых стволов с мелкими листьями. Меж больных деревьев вяло бродил кто-то парнокопытный, доедая мелкого и менее удачливого зверя. Да, слишком сухой климат здесь не располагал к буйной растительности. Но в других полупустынных мирах, где бывал император, скудная зелень подталкивала жителей создавать в городах настоящие оазисы, разбивать пышные сады с искусственным орошением. «Отчего-то на Бране живая природа не в чести», – без особого интереса отметил пленник. – «Лес в изгнании, цветы на выселках, животные в ссылке…» Пасмурные метафоры Эйдена прервал охранник:

– Капитан Фярек, – обратился он к начальнику, – мы прибыли к месту назначения. Прикажете готовить заключенного?

– Насколько возможно подготовить к смерти, – осклабился тот, выискивая ответный холодный взгляд. Всю дорогу он внутренне готовил себя к противостоянию зеленой диафрагме, но в этот раз милорд не удостоил его вниманием.

Карфлайт заходил на посадку перед ярко-синим шаром Дворца судебных заседаний.

5. Глава, в которой торжествует справедливый суд, и злодей получает по заслугам

В тишине лабиринта коридоров гулко раздавались торопливые шаги. Металлические набойки предательски оглашали всем и вся, что обладатели дорогих туфель опаздывают.

– Это ж надо так, а, Самин, заблудились! – сокрушался паренек лет шестнадцати, светловолосый и долговязый. – Отец за опоздание убьет!

Юноша был одет в синюю парадную форму кадетов лётных войск Браны – красивый функциональный комбинезон. На широком кожаном поясе его портупеи висели ножны с длинным широким кинжалом – дань военной традиции, которую отдавали по особо важным случаям. Дань эта неудобно болталась, на поворотах больно ударялась о бедро и мешала ходить. Сегодня Орис справедливо полагал себя нелепым. Обычно ведь, подогнанная точно по фигуре, на бывалых капитанах такая форма смотрелась великолепно. На стройных, гибких телах старшекурсников – дерзко и сексуально. А впервые напяленная на худосочного Ориса – мешковато, потому как сразу выдавала его неуклюжую подростковую угловатость. «Зато эти комбинезоны сразу показывают, каков ты есть», – констатировала Самина, как только вернулась из больницы и застала брата за одеванием.