Читать книгу "Зерна граната - Анна Коэн"

– Сроки зависят от сговорчивости наших партнеров. От двух до пяти месяцев.

Служащий помедлил еще минуту, осмысляя полученную информацию, а после подышал на прямоугольную печать, поставил в документах красный оттиск и вписал в него тот же срок, что и герцогу Спегельрафу до этого – полгода. Наконец он встал, протянул паспорт Юстасу и вытянулся по всей форме, готовясь произнести стандартную фразу при пересечении границы:

– Куда бы вы ни отправились, Кантабрия ждет вас обратно.

***

Малые Земли, которые также обобщенно называли феодами, представляли собой лоскутное одеяло крошечных государств, баронств и прочих мелких земельных наделов, которое постепенно перекраивалось войнами и браками между соседями. Сколько феодов было точно – никто не мог сказать. Достоверно было известно лишь одно: каждый мало-мальски обеспеченный кантабриец студенческого возраста отправлялся туда в разгульное паломничество, один либо в компании таких же шумных молодых друзей.

Причин на то было две. Первой был привлекательный курс гульдена относительно всех местных валют. Другими словами, обладая даже незначительной по столичным меркам суммой, можно было почувствовать себя королем. Королем очень пьяным, ведь в каждом феоде обязательно был «собственный» напиток, сваренный местными мастерами по «секретному» рецепту, передаваемому из поколения в поколение. И хотя все эти виды густого травяного пойла мало чем различались между собой, заведений, где их подавали со своеобразной наивной помпезностью, было более чем достаточно.

Второй причиной были женщины. Точнее, их доступность. И дело было даже не в мизерной стоимости услуг продажных девок, а в том, с какой готовностью местные землевладельцы, в том числе очень богатые, готовы были породниться с гражданином Кантабрии. Юстас лично знал пятерых дворян, соблазнившихся перспективой стать «царьком одного холма». Это было еще до переворота, и тогда он посмеивался над их решением.

Юстас посещал Малые Земли лишь однажды. Едва ли что-то заставило бы его оторваться от изучения александрийских трактатов по юриспруденции, если бы не знакомство с первокурсником Леопольдом Траубендагом. Нынешний секретарь президента всегда был привязчив, как щенок. Если не сказать – навязчив. С большим облегчением Юстас прекратил бы это общение, но было в Леопольде какое-то бесхитростное, щедрое обаяние баловня судьбы. Это были два самых беспорядочных и беззаботных месяца в жизни Юстаса. Это было еще до того, как Леопольд загорелся идеей собственной колонки в газете и был изгнан. Задолго до того, как встретил Мейера.

Так или иначе, но тот самый вояж по Малым Землям не затронул феода, в котором оказались они с герцогом. Последние конфликты из-за пограничных земель, несущественные для такого могущественного соседа, как Кантабрия, отгремели здесь около века назад, но эхо до сих пор звучало в Бодегани. Не поля, а погосты. Не величественные руины старинных крепостей, а обугленные каменные остовы. Не город, а городишко с деревянной пожарной колокольней, проступивший за мутными стеклами экипажа.

Юстас, измотанный долгой дорогой, понадеялся было, что здесь их ждет ночлег, но вскоре понял, что ошибся. Герцог, едва они покинули переполненный дилижанс, тут же направился к зданию железнодорожного вокзала. Оно совмещало в себе и зал ожидания, и билетную кассу, и лавочку, где путешественники могли купить необходимые мелочи.

Скорее по привычке, чем по собственному желанию он зашагал следом за патроном. Мысли Юстаса обращались то к выкрашенной желтой краской харчевне с непроизносимым названием, то к горячей ванне и бритью, без которых он не привык обходиться так долго. Герцог наклонился к окну билетера и обратился к нему на наречии, понятном во всех феодах. Юстас умел на нем изъясняться, но не так бегло, как герр Спегельраф: до того как посвятить себя букве закона, тот служил ассистентом при кантабрийском после. Это могло бы стать началом блестящей карьеры дипломата, но по каким-то причинам не стало.

Из разговора с угрюмым билетером, обладателем кривого носа и подслеповатых болотно-зеленых глаз, Юстас понял, что отдыха не будет еще несколько дней. Их путь лежал в Валликрав, город-крепость, расположенную в самом сердце Малых Земель. Справившись о ближайшем поезде до Валликрава и купив билеты, герцог наконец обратился к ассистенту. Впервые за долгое время.

– У тебя есть шесть часов. Делай, что нужно. Вот деньги. – Он извлек из нагрудного кармана небольшое портмоне и протянул его Юстасу. – Если через шесть часов тебя не будет на перроне, я уеду один.

Как обычно, он не произнес ни единого лишнего слова, не сделал ни одного жеста из тех, которые обычные люди совершают рассеянно или по привычке, выдавая свои тайные помыслы и эмоции. Тем не менее Юстас испытал почти облегчение, получив указания столь четкие, что они не нуждались в пояснениях.

Но все же он спросил:

– А вы? Где вы проведете половину дня?

Герцог взглянул на него как на слабоумного, пробормотавшего что-то на своем языке.

– Я буду здесь, – отрезал он и отвернулся, прекращая разговор.

Только коснувшись засаленной дверной ручки харчевни, Юстас позволил себе обернуться и увидел у бензинового фонаря одинокую сухопарую фигуру Фердинанда Спегельрафа, не гнущуюся под резкими порывами пыльного ветра.

***

После обеда, который камнем лег в сжавшийся от тягот путешествия желудок, хозяин харчевни предложил ему снять комнату. Но Юстас ограничился едва теплой ванной, расплатился и покинул заведение. До назначенного времени было еще около четырех часов, но о том, чтобы вернуться на станцию, не могло быть и речи.

Первым делом он разыскал лавку, где торговали газетами. Помимо газет, там продавались мотки цветных ниток и липкие пряники с изображением бегущего зайца. Юстас бегло проглядел заголовки. К счастью, в пограничном городке торговали и кантабрийской прессой. Газеты говорили о событиях даже более давних, чем он полагал: ни слова о террористах и покушении. Это значило, что он, беглый преступник, мог спокойно исследовать Бодегань, не опасаясь местной полиции или слишком цепких взглядов.

В любом незнакомом городе, особенно провинциальном, легче всего найти главную площадь: достаточно идти по самой широкой улице и не сворачивать. Там Юстас обнаружил пустующий постамент памятника, окруженный полудюжиной скамеек, и чахлое подобие сквера. С постамента было сбито имя человека, в честь которого воздвигли памятник. Угадывались только буквы «П…р М…».

По пути Андерсен успел купить небольшую бутыль терпкого темно-коричневого бальзама в мятой бумажной обертке. Дальше идти не имело смысла, и Юстас впервые за долгое время сделал то, чего хотелось именно ему: сел на скамью в тени кленов, откупорил бутыль, сделал большой глоток и закрыл глаза, ожидая, пока первая горячая волна распространится от горла по всему телу. Когда это произошло, он почувствовал, как лопнуло первое стальное кольцо из многих, сковавших ему грудь. Для закрепления эффекта целебного, по словам продавца, бальзама ассистент герцога ополовинил бутылку еще тремя жадными глотками. Густой, как ликер, и крепкий, как шнапс, бальзам погасил неотступный звон в ушах и, казалось, улучшил зрение.