Читать книгу "Брошенная колония - Кирилл Шарапов"

Игнат вздохнул, решаясь, и начал потихоньку приоткрывать кокон. Фарат не рвался, зная, что все равно его отпустят, иначе, зачем тогда заводить эту канитель, как любит выражаться хозяин. Он с ним уже давно, почти тридцать лет, успел узнать его, и хоть любви между человеком и духом не было, все ровно они как-то сроднились. Наконец, джинн смог спокойно выйти наружу.

Игнат поморщился, за тридцать лет этого сожительства он делал подобное дважды, ощущение очень неприятное. Призрачная фигура приняла образ какой-то страшной твари, которую егерь еще не встречал, жутковатая, джинн не мог отказать себе в удовольствии попугать хозяина. Хотя, наверное, он рассчитывал на другую реакцию. Игнат же просто смотрел на него, ожидая действия. Он чувствовал, как часть джинна осталась в нем, словно он разделился надвое, тонкий такой волосок, связывающий две половинки. И если он сейчас сомкнет кокон, джинна втянет обратно, но тогда тот обидится да долгие годы, наверняка помогать перестанет, и будет пакостить при всяком удобном случае, и тогда возникнут проблемы, егеря, не ужившиеся со своими духами, долго не живут.

Фарат не стал затягивать и, приняв образ какой-то бабенки из прошлого хозяина, которую Игнат так и не вспомнил, вошел в тело покойницы. Та шевельнула гниющей рукой и помахала егерю. Мерзкое, надо сказать, зрелище. Видок чувствовал, как резко усилился джинн. Если не захочет возвращаться или рванется, может стать плохо. Но тот не рвался. Шли минуты, Игнат начал уставать поддерживать кокон открытым, очень тяжело не физически, а морально, это как постоянно держать напряженной одну мышцу.

— Я закончил, — неожиданно произнес труп женским голосом.

Игнат вздрогнул и едва не потерял концентрацию. «Скотина», — метнулась в голове одинокая мысль.

Призрачная женская фигура вновь появилась перед ним и медленно втянулась в кокон, который теперь можно было спокойно закрыть. Что ж, на этот раз все обошлось. Игнат утер рукой вспотевший лоб и, отстегнув от пояса флягу, сделал несколько глотков родниковой воды, та уже была теплая, но сейчас это неважно. Он чуть приоткрыл кокон, в этом состоянии обмен образами происходит гораздо проще.

— Что узнал?

Фарат не ответил, вместо этого в голове Игната появилось картинка, словно его собственное воспоминание.

… Девушка стоит у стола, на котором кричит и извивается в муках человек. Она совершенно спокойна. Ее наставница, высокая смуглая брюнетка с короткими волосами и черными непроницаемыми глазами, делает очередной разрез. Человек кричит, а потом она произносит заклинание, и тело жертвы бьется в агонии…

Новая сцена:

… ведьма счастлива, она держит в руках руну, которую он нашел в логове. Девушка в восхищении, но есть что-то еще, словно ее работа близка к завершению, это касается руны и наставницы…

Новая сцена:

… Наставница приказывает собирать вещи. Девушка, которую зовут Самантой, идет в комнату, краем глаза видя, как Веревея (наставница) режет глотки пленникам. Материал больше не нужен, руна лежит прямо на дневнике. Девушка решается. Она хватает артефакт и тетрадь и произносит заклинание малого портала. Там, на другой стороне, кто-то стоит. Две женщины, у одной на плаще вышиты меч и кандалы — символы инквизиции. Наставница, почуяв портал, вбегает в комнату и бьет девушку ножом в шею, именно в тот момент она швыряет руну и дневник в портал, после чего падает замертво. Портал закрыт, угасающий взгляд видит, как в бешенстве Веревея закрывает дверь на ключ, вешает магический замок создает транспортный портал и прыгает в него.

Игнат открыл глаза. Кое-что прояснилось. Он встал, прошелся по комнате. Либо девочка работала на инквизицию, либо просто открыла портал в их штаб, там всегда дежурят несколько бойцов. Если второе, то с чего? Совесть заела? Ужаснулась содеянному? Ладно, мотив уже не так важен, теперь понятно, как все это оказались в логове, их просто выбросило, когда портал схлопнулся, а нелюди почуяли магическую штуку и приволокли к себе, ну и дневник заодно. Порталы не работают мгновенно, перемещение занимает время, и если закрыть его раньше, чем груз дойдет, его может разорвать, а может выбросить.

Игнат устало потер глаза. Одно не ясно, почему ведьма бежала, а не пыталась найти свое имущество? Тоже разглядела инквизиторш и побоялась, что они отследят точку и нападут? Разумно. Но, похоже, им это не удалось. Иначе бы все зачистили. А еще плохо, что не удалось узнать назначение руны, за которую заплачено кровью стольких людей, пока это был напитанный силой кусок хрусталя.

Игнат вытащил из шеи девушки дорогой нож, оттер его от крови, обмотал тряпкой и убрал в карман. Потом настал черед сундучков с зельями. Он знал, кто их купит. Неплохой доход, при определенном везении получится поднять немало золота, или проверить их на пригодность и кое-что себе оставить. Зелья штука такая, их всем пить можно. Последними трофеями стали две магические лампы, вещи очень хорошие, горят они долго, стоят не мало. Правда, эти почти иссякли, но все равно деньги. Егеря часто мародерят мертвые дома, логова, не брезгуют снятыми с покойников украшениями, мертвецам они не нужны, а егерь — он живой, ему кушать нужно, взносы в братство платить.

— Прощай, — доставая «зажигалку», которую так и не выложил из кожаного жилета, который все просто назвали разгрузкой, и, сбрызнув девушку, произнес короткое заклинание, одной искры тут достаточно.

Тело вспыхнуло, охваченное жарким пламенем, скоро от этого кабинета ничего не останется. Игнат не стал закрывать дверь, а просто вышел. Он еще не решил, как относиться к мертвой девушке, что ей двигало, ведь долгие месяцы, а может и годы, она вместе с Веревеей разделывала трупы.

Вообще егеря с ведьмами дел не имели, только с плодами их трудов. Эти отступницы, которым было тесновато в легальных лабораториях, уж больно законы строги, проводили свои эксперименты в пустошах и на окраинах княжеств, где никто не мог наткнуться на их убежища. Егеря чаще имели дело с последствиями этих «научных изысканий», иногда творения ведьм выходили убийственно удачными, братство регулярно несло потери. Хорошо, что проблем с новобранцами не было, деньги и опасная работа всегда привлекали юнцов. То, что максимум четверо из десяти переживают подселение «пассажира» и один из них потом погибает, не найдя общего языка с духом, не отбивает охотников обучаться. Высокая смертность регулярно плодит сирот, дорог у которых не много, чаще всего четыре: либо подмастерьем, либо в армию, воровать ну и, конечно, в егеря.

Раньше егерей было больше, в год братство, обладающее собственной территорией в диких землях, выпускало примерно около сорока человек. Сейчас редко когда больше двадцати. Это зависело от потерь. Многие новички гибнут на первом задании, но те, кто умудряется протянуть хотя бы пару лет, чаще всего доживают до вполне зрелого возраста. Да и что такое зрелый возраст для егеря? Сейчас во главе братства стоит Аркад, которому, если Игнат не сбился, стукнуло больше ста восьмидесяти лет, очень бодрый и деятельный старик. Да и сам Игнат выглядел на двадцать пять, а на самом деле ему уже вдвое больше.