Читать книгу "Последняя тайна Распутина - Олег Шишкин"

Под готическими сводами главного замка Британии, видимо, и возник интерес Александры Федоровны к духовным поискам и тайнам Востока, тем более что Виндзор уже был хранилищем загадочных трофеев из колониальных походов: трона индийского Типу Султана и трона слоновой кости, подаренного магараджей Траванкора. То была эпоха «Лунного камня», очарованной мудрецами Индии Блаватской, Теософского общества, различного рода духовидцев, медиумов и пифий.

Александр Федорович Керенский в своей книге «Россия на историческом повороте» пишет: «Будущий император Николай II встретил и влюбился в Алису Гессенскую и Дармштадтскую в Виндзорском замке»[47]. Это, конечно, не так – они впервые увиделись на бракосочетании сестры принцессы, Елизаветы Федоровны, и дяди Николая, Сергея Александровича, в Петербурге в 1889 году. Но ошибка Керенского трафаретна и любопытна. Действительно, Виндзор сыграл свою роль в судьбе будущей русской императрицы, которая в парадных залах королевской резиденции увидела британскую знать, для которой в годы Первой мировой войны она станет таким же врагом, как и Григорий Распутин, и будет олицетворять коварный пацифизм русских.

Сибиряк Григорий Александре Федоровне казался человеком, обладавшим Христовыми качествами, вследствие чего все предметы, которых он касался, приобретали благодать.

Гофштеттер довольно точно описывает и еще одну причину доверительных отношений императрицы и Григория: «Душа немецкой принцессы, ставшей русской царицей при безвольном и бесхарактерном царе, искала в богато одаренном и несомненно проникновенном представителе загадочного для нее русского мужицкого царства ключ к уразумению своей новой родины, а людская пошлость истолковывала ее трагические искания в самом низменном и грязном смысле, свидетельствующем только об уровне нашего общественного понимания»[48].

Распутин появился при дворе, когда гемофилия наследника стала очевидной, а панацеи или хотя бы хоть какого-то лекарства от нее не было. Но оказалось, что Распутин способен заговаривать раны как непосредственно общаясь с ребенком, так даже и по телефону. И что удивительно, первый такой эффект Распутин продемонстрировал, когда царевичу было всего три года – в 1907 году. У наследника случилось внутреннее кровоизлияние от ушиба, и он неминуемо должен был умереть. Однако появление Распутина действительно спасло ребенка. И это было сложно объяснить тогда, как, впрочем, и сегодня. Ведь даже сейчас гипнотизеры не останавливают внутреннее кровотечение гемофиликов и не спасают им жизнь.

Болезнь царевича Алексея была государственной тайной: в случае его естественной или насильственной смерти прерывалась мужская линия Николая Романова. Вот почему эффективные исцеления Распутина приобрели для царской четы спасительное значение.

Отдельная сторона способностей Распутина – его склонность к пророчествам и предсказаниям. Это отмечал член Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства Руднев, сообщавший другому следователю, Соколову: «Входил Распутин в Царский Дом всегда с молитвой на устах, обращаясь к Государю и Императрице на „ты“ и трижды с ним лобызался, по сибирскому обычаю. Вместе с тем он говорил Государю „моя смерть будет и твоей смертью“, и при этом установлено также, что при Дворе он пользовался репутацией человека, обладавшего даром предсказывать события, облекая свои предсказания в загадочные формы, по примеру древней Пифии»[49].

Свободная цитация Библии и Евангелия, проповедничество, экзальтация, гипноз в стародавней Руси считались несомненными признаками святости. Эти качества у Распутина имелись. Для части российского общества Григорий являлся очевидным старцем, то есть духовным наставником, обладавшим в том числе целительскими и пророческими качествами. Такие особенности убедили царицу, что перед ней действительно божий человек.

Императрице нужна была особая психологическая помощь, необходим был психоаналитик, способный разобраться в детективе ее детства, в импульсах, подавленных жестким воспитанием, с травмой, нанесенной ранней смертью матери, драматической разлукой с отцом. Но было еще одно немаловажное качество Григория Ефимовича. «По словам царицы, он выучил ее верить и молиться Богу: ставил на колени, внушал ей спокойствие и сон»[50].

По заключению профессора Бехтерева, Александра Федоровна страдала припадками в тяжелой форме. Они возникли, по-видимому, еще в детстве на почве тяжелого душевного потрясения, каковым вполне могла быть смерть матери. Услуги врачей практически не помогали. Душевное равновесие после приступов достигалось лишь в присутствии Распутина. Возможно, его гипнотическая харизматичность имела такой эффект. Царица назвала Григория Другом. Им он в действительности и был. Помимо своих сверхъестественных талантов, Распутин мог утешить и успокоить царицу, которая не понимала нравов дворцовой жизни и вскоре оказалась в полной изоляции во враждебном окружении родственников мужа.

С величайшим доверием монархов статус Распутина подкрепляется естественными в этом случае преференциями: в апреле 1914 года он получает квартиру 20 по Гороховой, 64. Оплату его жилья осуществляло дворцовое ведомство, которое также устанавливает в кабинете Григория телефон, по нынешнему времени специфическую «вертушку», с номером 64646.

Вокруг Друга образуется особый круг лиц: жены высших сановников, банкиры и офицеры. Такого рода объединение не было однородным. У каждого, видимо, были свои интересы. Часть его окружения действительно видела в нем человека, наделенного особым целительским даром и потому получившего покровительство монаршей четы. Другие хотели выяснить у него тайну гипнотического воздействия и, если возможно, обучиться этой непонятной им, но действенной силе. А третьи, как Василий Розанов, видели в нем эротического мессию, символ русской витальности и национального духа. Были, конечно, и те, кто рассматривал Распутина как политического лоббиста и возможного эффективного ходатая в высших сферах.

Хотя гипнотизер и пророк был востребованнее других.

«Если кто и хотел бы понимать все, что известно относительно покорения дам высшего общества грубым мужиком Распутиным, с точки зрения гипнотизма, то он должен не забывать, что, кроме обыкновенного гипнотизма, есть еще „половой“ гипнотизм, каким очевидно, обладал в высокой степени старец Распутин», – писал Бехтерев в «Петроградской газете» 21 марта 1917 года.

Это мнение психиатра интересно прежде всего попыткой объяснить феномен Распутина. Отметим, что сам Бехтерев Григория Распутина никогда не видел и заключение ученого основано лишь на чужих впечатлениях и предположениях. А вот другой критик Распутина, Ипполит Гофштеттер, был знаком с ним и вспоминал примечательный случай: «Как-то утром в большой праздник Григорий с генеральшей собрались в церковь. С ними пошла и наша семилетняя Таня со своей бонной. Служба оказалась очень продолжительной, бонна соскучилась и вернулась домой, а Таня не хотела уходить и осталась с генеральшей. Девочка молилась около Григория, и своим молитвенным экстазом он произвел на нее непонятное, но очень сильное, почти потрясающее впечатление. Это уже был не тот Григорий, к которому дети лазили на колени, которого бесцеремонно теребили за бороду, с которым охотно играли в саду, а какой-то совсем другой: важный, величественный и загадочный. Танюша вернулась домой затихшая, чем-то подавленная, без обычных шалостей, живости и веселого смеха»[51].