Читать книгу "Сотворение света - Виктория Шваб"

Он же видел, как Рай умер.

Видел, как растворились на его груди последние нити, видел, как принц затих, видел мгновенное, невероятное разложение.

А теперь у него на глазах все возвращалось.

Чары восстанавливались, из потухших углей – нет, из пепла – вспыхнуло пламя. Порванные нити взметнулись, как волна, а потом окутали Рая, обхватили, будто руками, защищая и оберегая, и принц вздохнул второй раз, потом третий, и с каждым вздохом в его тело возвращалась жизнь.

Плоть на костях делалась упругой. Впалые щеки налились румянцем. Принц, стремительно угасший, столь же стремительно оживал, и все следы боли и мук сменились маской покоя. Черные волосы легли пышными кудрями. Грудь вздымалась и опадала в размеренном ритме глубокого сна.

И пока Рай спокойно спал, вокруг него снова воцарился хаос. Алукард нетвердо подошел ближе. Все говорили наперебой, голоса сливались в бессмысленный шум. Одни кричали, другие шепотом молились, благословляя то, чему стали свидетелями, или прося защиты от этого.

Когда Алукард был на полпути к принцу, сквозь шум прорезался голос короля Максима.

– Пусть никто ничего об этом не говорит, – велел он, выпрямляясь во весь рост. – Бал в честь победителей уже начался, и пусть он закончится как надо.

– Но, сэр… – начал стражник, как раз когда Алукард дошел до кровати Рая.

– Принц был болен, – отрезал король. – Не более того. – Его тяжелый взгляд остановился на каждом из присутствующих. – Сегодня во дворце слишком много союзников, слишком много потенциальных врагов.

Алукарду не было дела ни до бала, ни до турнира, ни до всего мира за пределами этой комнаты. Ему хотелось одного – взять принца за руку. Ощутить его тепло и заверить самого себя, свои дрожащие пальцы, свое ноющее сердце, что это не фокус, не обман.

Комната вокруг него постепенно опустела. Сначала ушел король, потом стражники и жрецы, остались лишь королева и Алукард. Они стояли и молча глядели на спящего принца. Алукард протянул руку, коснулся пальцев Рая, ощутил, как трепещет его пульс, и не стал размышлять о том, что это невозможно. Не задавался вопросом, какая запретная магия способна привязать жизнь к мертвому телу.

Потому что это не имело значения. Имело значение только одно.

То, что Рай жив.

Х

Прямо с улицы Келл, шатаясь, ввалился в свои дворцовые покои, и внезапный свет, тепло, уют поразили его. Здесь все казалось удивительно обычным. Как будто не содрогнулась жизнь, как будто не раскололся мир. Все так же клубилась ткань под потолком, стояла у стены огромная кровать под балдахином, сверкала позолотой мебель из темного дерева, а сверху, с крыши, доносились звуки бала в честь победителей.

Как это возможно?

Неужели они ничего не знают?

Ну конечно, король устроит бал, с горечью подумал Келл. Сделает все как подобает, скроет внезапную болезнь своего сына от всевидящих глаз Веска и Фаро.

– Что значит – Холланд здесь? – уточнила Лайла. – Здесь – в смысле в Лондоне, или прямо вот тут? – Она спешила за ним по пятам, стараясь не отставать, но Келл уже выскочил в коридор. Покои Рая находились в дальнем конце, золоченые двери розового дерева были плотно закрыты.

А в коридоре толпился народ. Стражники, вестра, жрецы. При виде Келла – окровавленного, в плаще на голую грудь – все дружно обернулись. В их глазах он прочитал растерянность и ужас, смятение и страх.

Люди пришли в движение. Одни шли к нему, другие, наоборот, отшатывались, но все преграждали ему путь. Келл вызвал порыв ветра, раздвинул толпу и шагнул к покоям принца.

Он не хотел туда входить.

Но не войти не мог.

Отчаянный крик в голове звучал все громче. Келл распахнул двери и, задыхаясь, ввалился внутрь.

Первым, что он увидел, было лицо королевы, побелевшее от горя.

Вторым – тело брата, распростертое на кровати.

Третьим и последним – то, что грудь Рая медленно вздымается и опадает.

И от этого движения, такого малозаметного и такого драгоценного, у Келла перехватило дух.

Буря в голове, с которой он давно и тщетно пытался совладать, наконец утихла. Яростная вспышка ужаса и горя, радости и надежды сменилась странным спокойствием.

У него словно гора с плеч свалилась. Рай живой. Келл просто не почувствовал слабое биение его сердца сквозь собственный лихорадочный пульс. Даже сейчас сердце Рая билось едва заметно. Но все же он был живой. Живой. Живой.

У Келла подкосились ноги, но, не успел он упасть на колени, как она была рядом – на этот раз не Лайла, а королева. Она не подхватила его, а мягко опустилась рядом. Ее пальцы прижались к его груди, стиснули складки плаща, и Келл отстранился, ожидая жестоких слов, удара. Он виноват. Ушел. Подвел ее сына. Чуть не потерял Рая во второй раз.

Но вместо этого Эмира Мареш склонила голову к его окровавленной груди и заплакала.

Келл замер, стоя на коленях, потом поднял усталые руки и осторожно обнял королеву.

– Я молилась, – шептала она снова, и снова, и снова. Наконец он помог ей встать.

Потом появился король. Он стоял в дверях, задыхаясь, как будто бежал стремглав через весь дворец. Рядом с ним был Тирен. Максим кинулся вперед, и Келл снова отшатнулся, готовясь к атаке. Но король ничего не сказал, лишь заключил Келла и Эмиру в объятия.

Объятия эти были нелегкими. Король держался за Келла, как будто тот был единственной каменной опорой в жестокий шторм. Стиснул до боли, но Келл не отстранился.

Когда Максим наконец выпустил его, забрав с собой Эмиру, Келл подошел к кровати брата. К Раю. Прижал руку к груди принца, чтобы услышать сердце. Вот оно, бьется, ровное, невозможное, и, когда его собственное сердце стало понемногу успокаиваться, он снова почувствовал в груди далекое эхо, еще слабое, но растущее с каждым ударом.

Брат ничуть не походил на человека, близкого к смерти.

Щеки Рая горели румянцем, волосы вились блестящими черными локонами, и лишь влажные подушки и мятые простыни говорили о страдании, о борьбе. Келл прижался губами ко лбу Рая, надеясь, что брат проснется и отпустит одну из своих всегдашних шуточек – что-нибудь о девицах в беде, о чарах и волшебных поцелуях. Но принц не шелохнулся. И веки его не дрогнули. И пульс не участился.

Келл осторожно сжал плечо брата, но тот все равно не просыпался. Келл встряхнул бы Рая, если бы не Тирен – он осторожно тронул Келла за руку и отвел его пальцы прочь.

– Терпение, – мягко сказал авен эссен.

Келл нехотя повернулся и только сейчас заметил, какая тишина стоит в комнате, несмотря на то, что здесь собралось столько народу – король и королева, жрецы и стражники, в том числе Тирен и Гастра – последний уже в штатском. В дверях стояла Лайла, бледная от усталости. А в углу притулился Алукард Эмери, и его покрасневшие глаза из черно-штормовых стали закатно-синими.