Читать книгу "Хищная птица - Мария Хэдли"

Иногда я прошу Кару пролететь над магонской столицей, Маганветаром, чтобы проверить, не выбралась ли Заль из тюрьмы, но сегодня я этого не делаю. Сегодня он волен лететь, куда ему вздумается. Как бы сильна ни была моя птица сердца, она всегда будет надломленной. Она столько лет провела в изоляции, что у нее крыша поехала – или что там едет у птиц?

А я…

Я тоже надломленная.

Я не пела с Кару с малых лет, как это принято у магонцев, поэтому нам приходится учиться всему походя. Раньше он пел с моей матерью, Заль, но их связь разорвали в наказание за то, что она попыталась затопить землю.

Что не помешало ей повторить попытку спустя много лет – на этот раз с моей помощью.

Канур не может жить без партнера по песне. Бедный Кару пятнадцать лет провел в клетке, разговаривая с самим собой, и теперь, чтобы его не нагнали темные воспоминания, вынужден лететь как стрела.

Мы с ним прекрасно друг другу подходим.

Кару показал мне гнезда в скалах, ледяные пещеры, возвышающиеся там, где небо встречается с землей, воздушного кракена (гигантское головоногое с длинными щупальцами, словно сотканными из тумана) и пару-тройку летающих существ, которых я при всем желании не смогу описать.

В земной атмосфере множество живых созданий, и каждый снегопад, каждое дуновение ветра – это творение одного из них. Если бы люди узнали об этом раньше, наш мир выглядел бы сейчас по-другому.

Перед глазами яркой вспышкой мелькает закат, алые облака. Кару летит сквозь них, освещая песней свой путь. Пусть многое в этом мире пошло наперекосяк, нам есть за что его благодарить. За алые закаты, например.

Я беру в руку карандаш, пододвигаю листок бумаги и, пока Кару мчится навстречу заходящему солнцу, пытаюсь сосредоточиться на жизни на земле, на контрольной работе.

– Песня Амьена в Арденнском лесу, – говорит Гримм. – Вперед.

Занятный выбор. К счастью, эти строки я знаю наизусть. Я принимаюсь яростно строчить. Шекспир часто писал о птицах и погоде, отдавая особое предпочтение бурям. Что его вдохновляло? Загадка. Кто знает, может быть, он тоже плавал по небу на воздушных кораблях.

Кто под зеленою листвоюЖелает отдыхать со мноюИ хору птичьих голосовКто вторить весело готов —Пусть придет, пусть придет, пусть придет!Здесь, на лоне природы,Он врагов не найдет,Кроме зимней, суровой погоды![3]

Вот у меня врагов хватает, но сегодня я стараюсь выбросить их из головы. Над школой нависло серое небо, запруженное прекрасными чудовищами, но здесь, в классе, тепло и уютно, и все вокруг прилежно работают.

У меня есть любящая семья, любящий парень – мне очень повезло.

Я бросаю на него взгляд.

Мой север.

Он смотрит перед собой невидящими глазами, не обращая на меня внимания.

Мы с Кару беззвучно поем, прямо посреди урока, создавая грозу, способную оросить сухое поле. Магония и земля могли бы действовать сообща. Что им мешает? Дождь + поля = урожай. Урожай + Магония = счастье.

Но земляне не имеют ни малейшего понятия о существовании небесного края, а магонцы либо боятся «утопленников», либо открыто их ненавидят. Какая глупость! Но люди не любят делиться. Половина населения земли голодает. Сдается мне, единственное, что объединяет разумных существ со всех уголков вселенной, – это страх и эгоизм.

Кару издает крик, и я снова перемещаюсь на небо, где, сложив крылья, мой сокол пролетает мимо шквального кита. Над нашей головой идет сотворенный нами дождь.

Я закрываю глаза и ощущаю его наслаждение. Он обводит взглядом горизонт. Вдалеке, с краю, появляется микроскопическая черная точка, которая увеличивается с каждой секундой. Никак не разберу, что это такое… Птица, что ли? Почему-то при виде этой точки у меня по спине пробегают мурашки. Я предупреждаю Кару, чтобы держался от нее подальше.

Она движется нестройными рывками, а затем, когда Кару залетает за шквального кита, исчезает из виду. Небо, звезды, видение теряет резкость.

Я содрогаюсь. Эта загадочная точка мне совсем не нравится.

Будь осторожен, пою я безмолвно, но Кару настолько поглощен полетом, что ничего не отвечает.

Кару сильный, он за себя постоит. В схватке ему нет равных.

Так почему же я распереживалась?

А вот почему. После всего, что произошло на мой прошлый день рождения, вряд ли можно ожидать, что я встречу свое семнадцатилетие с ледяным спокойствием. В моем случае волноваться – это как раз нормально.

Может быть, все-таки стоит попросить Кару пролететь над тюрьмой Заль? Так, на всякий случай.

Но что-то меня останавливает.

Я поворачиваюсь к Джейсону и шлю ему воздушный поцелуй, пытаясь вернуться к реальной жизни.

Мне едва удается удержаться, чтобы не послать ему крошечную грозовую тучку.

Нет уж. У меня все под контролем.

ГЛАВА 6

{ДЖЕЙСОН}

После уроков Аза куда-то уходит.

«Любишь – отпусти», – говорит мой мозг, цитируя идиотский слоган с плаката, который я в семилетнем возрасте видел в кабинете зубного. Я отпускаю ее, делая вид, что этот поступок не стоит мне никаких усилий. Сегодня я далеко не в лучшей форме: не выспался, весь на взводе, иду на ненужные риски, постоянно отвлекаюсь на небо.

Гримм застукал меня на уроке, когда я отслеживал места массовой гибели птиц. Судя по данным радарных наблюдений и новостным сводкам, они штабелями падают с небес – и дело тут не в птичьем гриппе. Случается, что птичек сбивают ракеты или реактивные самолеты, но сегодня утром в шестистах милях отсюда с неба свалились целые тысячи черных дроздов. Я досконально изучил все доступные сведения, чтобы узнать причину их смерти. Быть может, какому-нибудь идиоту взбрело в голову запустить фейерверк недалеко от места ночевки птиц…

Или.

Дождь из птиц – явление не то чтобы уникальное. В 2001 году в индийском штате Керала некоторое время шел красный дождь.

История повторилась в 2012. Ученые выяснили, что осадки были окрашены спорами местных водорослей, вызывающих цветение воды. Всякий раз, когда я думаю об этом происшествии, на ум приходят два объяснения: научное и… Магония.

Помните разразившийся в начале восьмидесятых политический скандал вокруг так называемого желтого ливня? США тогда обвинили СССР в использовании химического оружия. Изучив состав «желтого ливня», который шел в Лаосе и Камбодже в семьдесят пятом, эксперты выяснили, что это всего-навсего пчелиный помет. Такова, по крайней мере, официальная версия, а материалы по делу до сих пор не рассекретили.