Читать книгу "Шпионы ХХ века. От царской охранки до ЦРУ и КГБ - Джефри Ричелсон"

Безусловно, самым известным немецким шпионом времен Первой мировой войны была Мата Хари, в документах проходившая под кодовым номером Н-21. Идея привлечь популярную танцовщицу к шпионажу принадлежала барону фон Мирбаху, офицеру IIIb, приписанному к Клеве. Очевидно, начальник IIIb Николаи встретился с ней в начале 1916 года, после чего поместил ее в гостиницу во Франкфурте-на-Майне для прохождения обучения. Шрагмюллер сообщила ей о маршруте и объяснила, как производить наблюдения и писать рапорты, а инструктаж по употреблению симпатических чернил провел герр Хаберсак с антверпенского разведывательного поста. Пройдя обучение, она скрылась на вражеской территории, но ее карьера не были ни долгой, ни славной. На явочные адреса от нее пришло два или три письма, написанных симпатическими чернилами, но в них не содержалось никаких важных сведений. В начале 1917 года французская разведка перехватила и расшифровала письмо от немецкого военного атташе в Мадриде, просившего заплатить ей. Вместо этого она была аресгована и расстреляна на рассвете во дворе крепости Винсенн.

Примерно в начале войны здоровье куда более ценного агента 17, дожившего уже до семидесятитрехлетнего возраста, сильно пошатнулось. После отдыха в Германии в мае 1915 года он вернулся в Париж, чтобы возобновить свою шпионскую деятельность. Он через день передавал сообщения по эстафете, налаженной за счет уязвимых мест границы между Францией и Швейцарией. Обычно донесения прибывали на пункт сбора донесений IIIb «Юг» в Лёррахе на юго-западе Германии, напротив Базеля в Швейцарии, через сорок восемь часов. Донесение Шульги от 9 июня 1915 года, прибывшее 11 июня, сообщало, что «[англичане] жалуются на нехватку боеприпасов. Они сожалеют, что не могут оказать французам помощь в наступлении к северу от Арраса из-за недостатка боеприпасов».

Шульга был лучшим немецким источником информации во Франции, но даже его донесения страдали неполнотой. Его источники в основном состояли из представителей законодательных органов и персонала военного министерства. Эти источники имели весьма ограниченный доступ к французским планам, прежде всего потому, что главнокомандующий Жозеф Жоффр и военный министр Александр Мильран держали планы в секрете от законодателей. Как правило, Шульге удавалось добывать сведения по вопросам тактики. Однако мнение высоких французских сановников было еще не окончательным, и вполне естественно, что порой сведения, добытые Шульгой из своих источников, в момент получения соответствовали истине, но к моменту поступления в IIIb оказывались совершенно ложными. Шульга был хорошо информирован о политическом, экономическом и психологическом положении. Его донесения заслуженно считались достоверными, но уже сама эта достоверность едва не сыграла отрицательную роль.

Репутация Шульги как многоопытного, надежного и надежно законспирированного агента привела к тому, что генерал Фалькенхайн настаивал на том, чтобы донесения Шульги отдавали прямо ему. Фалькенхайн лично анализировал донесения, воспринимая их как единственный источник информации о делах французов. Поскольку Шульга снова и снова подчеркивал недостатки французского характера и правления, эти донесения укрепили склонность Фалькенхайна недооценивать решимость и боевой дух французов. В итоге летом 1915 года он не придал значения явным признакам надвигающегося наступления: переброске войск вперед, строительству сооружений для наступления и даже показаниям захваченных в плен солдат и офицеров противника. Мнимое бездействие Антанты в середине лета и донесения Шульги утвердили Фалькенхайна во мнении, что положение Антанты безнадежно. Если бы он и дальше полагался исключительно на донесения Шульги, это окончилось бы серьезным поражением. Но недвусмысленный гул тяжелых орудий Антанты вынудил Фалькенхайна перейти к действиям и выдвинуть войска, чтобы остановить наступление противника.

В конце концов серьезные недуги заставили Шульгу отойти от дел. По прибытии последнего донесения 5 марта 1916 года он перебрался в Германию. Прожив год на вполне заслуженную пенсию от канцелярии разведки, он скончался. Работодатели считали его «важнейшим феноменом во всей известной нам истории шпионажа».

Возможно, эта оценка несколько преувеличена. Однако не подлежит никакому сомнению, что Шульга на голову превосходил все источники, имевшиеся у IIIb в Соединенных Штатах. Оно направило практически всех своих опытных офицеров разведки и агентов в те страны, которые, как предполагалось, в грядущей войне станут главными противниками Германии, — Францию, Россию и Англию. Вдобавок Николаи придерживался весьма специфического мнения, что «не дело разведывательной службы» добывать сведения о ресурсах США, способных повлиять на исход войны. Отделение IIIb даже не приступало к подготовке разведывательной деятельности против Соединенных Штатов и спохватилось лишь несколько месяцев спустя после вступления США в войну. И только когда войска США начали высадку во французских портах, разведывательная канцелярия смогла собрать полезные разведданные об их численности и ресурсах. В конце войны общее количество ее агентов в Соединенных Штатах составляло семь человек.

ДИВЕРСАНТЫ

Отсутствие подготовки у Николаи означало, что, даже если бы удалось мобилизовать достаточное число обученных агентов, вероятность их незаметного внедрения в Соединенные Штаты была весьма незначительна — во всяком случае, так полагали немцы. Альтернативой этому могла послужить организация разведывательной деятельности в Соединенных Штатах немецким послом Иоганном фон Берншторфом. К числу его коллег принадлежал капитан Франц фон Папен, военный атташе и будущий канцлер Германии, в 1933 году убедивший Пауля фон Гинденбурга, фельдмаршала и президента Веймарской республики, ввести Адольфа Гитлера в должность канцлера. Кроме того, рука об руку с ним работали морской атташе капитан Карл Бой-Эд и торговый атташе Генрих Альберт. В ведении Альберта также находилась финансовая сторона всей немецкой дипломатической деятельности, и он же стал главным казначеем секретных фондов фон Берншторфа.

Эти секретные фонды предназначались не только на шпионаж. Почти сразу же после начала войны посол фон Берншторф изучил способы воспрепятствовать поставкам Антанте оружия, произведенного в Соединенных Штатах. Фон Берншторф доказывал, что развитие в Соединенных Штатах могучей военной индустрии, поставляющей оружие исключительно Антанте — единственной стороне, способной без риска доставить оружие на фронт, — совершенно недопустимо. А также и несправедливо, поскольку, с его точки зрения, означало фактическое нарушение нейтралитета США.

Чтобы пресечь поток американского оружия к Антанте, Германия прибегла к диверсионной деятельности. Очевидно, Берншторф отверг несколько идей, поданных немецким разведчиком Хорстом фон дер Гольцем, но в сентябре 1914 года предложение взорвать канал Уэл-ленд, соединяющий озера Онтарио и Эри в Канаде, было одобрено. Эта диверсия призвана была подорвать поставки сырья из Канады, необходимого американским производителям оружия и прочих военных товаров.

Вместе с некоторыми коллегами фон дер Гольц направился в Буффало, отделенный от Онтарио только границей. За ними последовала группа подозрительно настроенных агентов американских спецслужб. Фридрих Буссе, один из диверсантов фон дер Гольца, пошел на попятную, получив от фон дер Гольца приказ совершить путешествие вдоль канала Уэлленд до Сент-Кэтринс и «добыть все сведения, какие удастся, касательно доставки… боеприпасов Антанте, охраны канала и т. п.». Остальные тоже отступились, потому что канал охраняли слишком бдительно, и проект провалился.