Читать книгу "Мой муж – Николай II. Дарите любовь… - Александра Романова"

Теперь, дорогая, должен кончать. Храни вас Господь! Целую тебя и прижимаю к моему тоскующему сердцу. Навеки, моя бесценная, твой

Ники.

Николай II, Александра Федоровна и их дети. 1910-е годы

Александра Федоровна – Николаю II

Царское село

20 июня 1916 г.

Мой ангел дорогой!

Горячее спасибо за твое драгоценное письмо. Снова гроза и дождь, воздух с утра был удушлив. Фредерикс завтракал и запечатлел «поцелуй» от тебя на моей косынке. Он просит передать тебе его поклон. Я нашла его посвежевшим и поправившимся; он будет жить здесь и ежедневно ездить в город для докладов. Рита только что слышала, что ее брат был ранен и что его уже оперировали в Воронеже, и с отцом уезжает сегодня же вечером. Они очень встревожены, так как им неизвестно, какого рода была операция; я телеграфировала губернатору.

Принимала Шт. Он просит разрешения приехать несколько позднее, так как Дума закрывается сегодня. Гос. Сов. кончает 22; кроме того, ему нужно еще повидать кое-кого, все же он хотел бы видеть тебя, прежде чем ты примешь остальных министров, так как он предварительно должен обсудить с тобой некоторые вопросы и кое-что сообщить. Он говорит, что теперь он проявит энергию, что пока он не вполне освоился с делом, это ему было трудно и что Дума только затормозила все его начинания. Он получил ответы на все те вопросы, которые я ему поставила и о которых тебе говорила. Я забыла в этот раз напомнить ему об одном, а именно о том, что говорил Николай и что действительно чрезвычайно важно, именно: теперь же выбрать людей, которые бы наметили и разработали вопросы для конгресса, который будет по окончании войны. Они должны уже теперь тщательно подготовить и обдумать все, обсуди это, пожалуйста, это безотлагательно. Я рада, что мои бедные сибиряки сейчас могут отдохнуть. Полк сейчас прислал за Коробчуком, чтоб он вернулся, вероятно, это результат их тяжелых потерь, а потому он придет с нами прощаться. Мне предстоит удовольствие пить чай с Михень! Да еще два раза зубной врач – такая тоска! Поздравляю тебя с завтрашним праздником твоих желтых кирасир.

Любимый, сейчас должна кончать. Да благословит и хранит тебя Господь! Осыпаю тебя жгучими поцелуями.

Навеки вся

Твоя.

Николай II – Александре Федоровне

Царская ставка.

21 июня 1916 г.

Моя любимая!

Очень тебе благодарен за дорогое письмо и за поздравление с полковым праздником моих кирасир. Я очень доволен, что со мной Петровский, он сразу освоился с нашей здешней жизнью, он такой славный и веселый мальчик. Мне также нравится Митя Ден – он так спокоен и благоразумен и настоящий джентльмен.

Я поговорю с Вл. Ник. о грязевых компрессах для Бэби – мне кажется, что нетрудно это здесь устроить.

Интересно, о чем говорила с тобой Михень – о своих делах и о бумаге, посланной мне, или о чем-нибудь другом?

Ген. Вильямс передавал мне о глупом разговоре Бориса с одним английским офицером в клубе стрелков в Царском. Б., кажется, заявил, что он убежден в неизбежности войны с Англией по окончании этой войны и что Багдад не был взят нами, потому что они этого не допустили. Все это ложь. Б. уверял, что слышал это в ставке, но не хотел сказать, от кого! Бьюкенен и сэр Грей узнали об этой болтовне – все это весьма неприятно!

Известия, в общем, хорошие.

Да благословит Бог тебя и дорогих девочек, моя дорогая маленькая детка прежних лет!

Нежно и крепко тебя целую и остаюсь навеки твой

Ники.

Александра Федоровна – Николаю II

Царское село

22 июня 1916 г.

Мой любимый!

Шлю тебе нежное спасибо за твое дорогое письмо. Я рада, что с тобой Петровский. Это милый, веселый юноша, который, вероятно, тебя развлекает во время прогулок. Пусть Эристов и остальные меняются с ним. Я нахожу, что тебе следовало бы послать за Борисом и задать ему головомойку – как он смеет говорить такие вещи? Он может думать, что ему угодно, но иметь дерзость говорить это англичанину в присутствии других, это уж превышает всякие границы. Ты должен сделать ему выговор, он не смеет так себя вести, нахал.

Мои маленькие поезда и транспорты усердно работают в Виннице, только им приходится делать большие концы, они в 6 дней подвезли 839 раненых – за 90 верст, по ужасным дорогам, а потому лошади в плохом виде, на них отразилась перегрузка двуколок – 4 заболело, одна околела, вот почему я просила достать легкие грузовики, и Конозар. обещал. Сегодня у меня будет Шуваев, чтоб поговорить об академии. Я хочу, чтоб он постарался найти нам подходящий большой дом для нашего лазарета. Снимки, сделанные Деревенко с Бэби, очень милы; пожалуйста, попроси его прислать мне еще по 12 снимков, где он снят с ружьем, бегающим, за уроком в палатке, а также тебя в лодке, так как я буду клеить альбомы для нашей выставки, а у меня больше все старые снимки. Пусть он мне пришлет также другие хорошие снимки – твои и Алексея – из прежних.

Передам твое письмо, она будет в диком восторге. Сейчас собираюсь покататься с ней и с Ольгой, Татьяна катается верхом, а остальные – в своем лазарете. Леди Сибилла, как говорят, поправляется. Ужасно неудобно писать с таким опухшим и несгибающимся пальцем.

С нетерпением жду вестей. Прощай, мой Солнечный Свет, моя радость, моя жизнь. Бог да благословит и защитит тебя!

Тысячу нежных поцелуев шлет тебе твоя старая

Солнышко.

Александра Федоровна – Николаю II

23 июня 1916 г.

Мой милый!

Сердечное спасибо тебе за твое дорогое письмо. Понимаю, что наши генералы приводят тебя в ярость, когда делают глупости и ошибки. Мекк ошибся – ранены 2 крымца, а не Алекс. Настенька завтракала у нас, так как сегодня день ее рожденья, затем у меня будет Белосельский, потом на час придет зубной врач; быть может, А. приведет ко мне своего брата и сестру; в 5 будет Штюрмер, после него опять зубной врач на 1,5 часа. Носится слух, будто Сергей М. будет поставлен во главе продовольственного дела всей страны – такая чепуха! У Шт. прекрасная идея поручить это дело его министерству, как это было сотни лет, и только хитрец Кривош. взял это на себя. Министерству внутренних дел гораздо легче с эти справиться, так как там имеется весь необходимый штат; он пользуется влиянием и может поставить подходящего энергичного человека во главе специальной комиссии. Теперь, мне говорили, этим заведует Наумов, что очень прискорбно, ибо он недостаточно энергичен и придает слишком большое значение мнению Думы и Земского Союза. Шт. намечает кн. Оболенского (Харьковского губернатора), который мог бы председательствовать в комиссии и разъезжать, знать все и живо входить во все детали. Я не знаю, зачем он хочет видеть меня сегодня, он очень просил, чтоб ты за ним прислал раньше, чем за остальными министрами, для того чтоб иметь возможность спокойно обсудить вопросы, которые ты мне разрешил ему передать.