Читать книгу "С первого взгляда - Николас Спаркс"

Но разве подобное поведение не сродни эгоизму?

В этом-то и вся ирония, подумал Джереми. В конце концов, заводить детей — не такая уж насущная необходимость. Обычно появление ребенка связано с двумя проблемами: во-первых, это логичный шаг во взаимоотношениях пары, а во-вторых, желание создать миниатюрную копию себя. Ты так уникален, что просто уму непостижимо, как это мир умудряется обходиться тобой в единственном экземпляре. А дальше? Все жертвы, которые завершаются «Лигой плюща»? Джереми был уверен: пятилетний ребенок знает о колледже лишь то, что это почему-то важно маме и папе. Иными словами, большинство родителей пытаются создать не просто копию себя, но улучшенную копию. Никто не хочет тридцать лет спустя сказать на вечеринке что-нибудь вроде: «О, Джимми просто молодец, его освободили из тюрьмы досрочно, и он уже почти бросил наркотики». Нет, все хотят сообщить: «Мой Эмметт, он не только стал мультимиллионером, но еще и защитил диссертацию по микробиологии, а в „Нью-Йорк таймс“ недавно написали, что благодаря его последним исследованиям, кажется, найдено лекарство от рака».

Конечно, вышеперечисленное никоим образом не относилось к Лекси и Джереми, и он раздувался от гордости при мысли об этом. Они не были типичными родителями по той простой причине, что зачатие произошло незапланированно. Когда это случилось, никто из них не думал ни о ребенке, ни о следующем шаге в отношениях, поскольку у них еще не было отношений как таковых. Нет, их ребенок вырастет в атмосфере красоты и нежности, он не будет знать эгоизма. Следовательно, они с Лекси лучше других родителей. Джереми подумал, что это окажет неоценимую помощь ребенку, когда речь зайдет о поступлении в Гарвард.

— Ты в порядке? — спросила Лекси. — Молчишь с тех пор, как мы уехали из «Гербса»…

Было уже почти десять вечера. Лекси и Джереми сидели у нее дома — в маленьком старом бунгало, окна которого выходили на сосновый бор. Джереми видел, как за стеклом макушки деревьев качаются от ветра; в лунном свете иглы отливали серебром. Лекси пристроилась у него под мышкой. На столе мерцала свеча и стояла тарелка всякой снеди, которую приготовила для них Дорис.

— Я думал о ребенке, — признался Джереми.

— Правда? — Лекси склонила голову набок.

— Да. А что, ты сомневаешься, что я способен думать о ребенке?

— Нет-нет. Просто мне показалось, ты слегка отключился, пока мы с Дорис болтали. О чем ты думал?

Он притянул ее ближе и задумался, как бы обойти при ответе слово «эгоизм».

— Думал о том, как повезло нашему ребенку, что у него такая мать.

Лекси улыбнулась, а потом взглянула ему в лицо.

— Надеюсь, у нашей дочери будут такие же ямочки на щеках.

— Тебе нравятся мои ямочки?

— Я их обожаю. Но хорошо бы, чтобы при этом у нее были мои глаза.

— А что не так с моими глазами?

— С твоими глазами все в порядке…

—…но твои красивее, да? Между прочим, мама в восторге от моих глаз.

— Я тоже. Они такие соблазнительные. Но я не хочу, чтобы у нашей дочери были соблазнительные глаза, она еще крошка.

Джереми засмеялся:

— Что еще?

Лекси задумчиво взглянула на него.

— Я хочу, чтобы у нее были мои волосы. Мой нос. И подбородок. — Она заправила прядку за ухо. — И мой лоб.

— Лоб?

Она кивнула.

— У тебя складочка между бровями.

Джереми машинально поднес палец ко лбу, как будто никогда прежде этого не замечал.

— Это оттого, что я хмурюсь, когда задумываюсь. — Он продемонстрировал, как именно. — Видишь? Я сосредоточен. Или ты не хочешь, чтобы наша дочь думала?

— А ты хочешь, чтобы у нашей дочери были морщины?

— Ну… нет. Значит, кроме ямочек, во мне нет ничего хорошего?

— Пускай у нее будут твои уши.

— Уши? Да кто обращает на них внимание?

— Я считаю, что у тебя очаровательные уши.

— Правда?

— Идеальные. Возможно, самые замечательные уши на свете. Вокруг только и разговору, какие у тебя чудесные уши.

Джереми расхохотался.

— Ну хорошо, мои уши и ямочки, твои глаза, нос, подбородок и лоб. Что-нибудь еще?

— Может, хватит? Я бы еще пожелала, чтобы у нашей дочери были мои ноги, но мне страшно подумать, что ты скажешь. Ты сегодня такой чувствительный…

— Вовсе нет. Но думается, от меня можно унаследовать нечто большее, чем уши и ямочки на щеках. А мои ноги… если хочешь знать, они многим вскружили голову.

Лекси хихикнула.

— Ладно, ладно, ты прав. А какие у тебя планы насчет свадьбы?

— Меняешь тему?

— Нам, так или иначе, придется об этом поговорить. Уверена, ты захочешь внести свою лепту.

— Я бы предпочел предоставить все это дело тебе.

— Может, устроим свадьбу возле маяка? Там, где коттедж?

— Я помню.

Джереми знал, что она имеет в виду маяк на мысе Гаттерас, где поженились ее родители.

— Это государственный парк, поэтому потребуется разрешение. Назначим свадьбу на конец весны или начало лета? Не хочу, чтобы на фотографиях был виден мой живот.

— В этом есть определенный смысл. Ты не хочешь, чтобы люди знали, что ты беременна. «Что они скажут?»

Лекси засмеялась:

— Значит, у тебя нет никаких планов?

— В общем, нет. Есть кое-какие планы по поводу мальчишника, но это совсем другое…

Она игриво ткнула его в живот.

— Смотри у меня!..

Успокоившись, Лекси сказала:

— Я рада, что ты здесь.

— Я тоже.

— И когда мы займемся покупкой дома?

Эти внезапные смены тем и интонации в разговоре неизменно напоминали Джереми о том, что вся его жизнь круто изменилась.

— Что-что?

— Нам нужно будет присмотреть дом, как ты понимаешь.

— А я думал, мы останемся жить здесь.

— Здесь? Здесь же нет места. Где, например, ты будешь работать?

— В спальне. — Джереми пожал плечами.

— А девочка? Где она будет спать?

Ах да, ребенок. Просто удивительно, что он на секунду об этом забыл.

— А у тебя есть какие-то предпочтения?

— Я бы предпочла дом с видом на море, если ты не против.

— На море — это здорово.

Лекси мечтательно продолжала:

— Хочу, чтобы там была большая веранда. Пусть у нас будет уютный дом, с просторными комнатами и окнами, в которые светит солнце. И с железной крышей. Ты не жил на свете, если ни разу не слышал, как дождь стучит по крыше. Это самый романтический звук на свете.