Читать книгу "1814. Царь в Париже - Мари-Пьер Рэй"

Параллельно русские развернули искусную пропаганду, нацеленную на немецкое общественное мнение. 22 февраля Александр I адресовал прусскому народу, «как и другим народам, сражающимся на стороне Наполеона», прокламацию, которая уверяла: «мы пользуемся нашей победой, чтобы протянуть руку помощи угнетенным народам». Русская армия двигалась по Пруссии, встречая восторженный прием у населения, и через некоторое время Александр поставил барона Штейна во главе новой администрации «освобожденных» провинций.

Продвижение русских войск в Пруссии и оказанный им прием ставили короля во все более неудобное положение. Наконец, когда Франция отказалась выплатить Пруссии компенсацию в 94 миллиона франков за припасы, поставленные Великой армии в 1812 году Фридрих-Вильгельм III под давлением Штейна решил возобновить переговоры, на этот раз на более выгодных для России условиях. Союзный договор был заключен 16 (28) февраля 1813 года в Калише, где находился царь, и ратифицирован несколькими днями позже, 27 февраля (1 марта), в Бреслау, где обосновался прусский король.

Долгая преамбула украшает текст договора, первый дипломатический текст, вдохновленный российским двором. В нем слышны мистические нотки, тон которых хорошо отражает духовный настрой Александра:

«Полное уничтожение неприятельских сил, проникнувших в сердце России, приуготовило великую эпоху независимости всех государств, кои пожелают ею воспользоваться для своего освобождения от ига, столь много лет тяготевшего над ними от Франции. Первое чувство, коим был одушевлен его величество император всероссийский, ведя свои победоносные войска за границу, было желание присоединить к справедливому делу, столь явно покровительствуемому провидением, своих древних и любезнейших союзников, дабы вместе с ними исполнить предназначения, с коими связаны спокойствие и благосостояние народов, изнуренных многими потрясениями и жертвами. Наступает время, когда договоры не будут уже более перемириями, когда они снова могут быть соблюдаемы с тою религиозною верою, с тою священною ненарушимостью, от коих проистекают уважение, сила и сохранение государств».

Искренность духовных порывов царя нельзя ставить под сомнение. Они опирались на ежедневное чтение Библии. «С самого Петербурга не было ни дня, чтобы я не читал Священное Писание. Это чтение все больше и больше завладевает мною», — писал император своему другу Александру Голицыну. Но договор «о мире, дружбе и союзе» включал в себя не только вступительную часть, но и оборонительный и наступательный союз, цель которого была указана в статье 2:

«Его [союза] ближайшая цель вновь устроить Пруссию в таких границах, которые обеспечивали бы спокойствие обоих государств и служили бы ему гарантиями. Так как сия двоякая задача не может быть разрешена, пока военные силы Франции занимают позиции или укрепления на севере Германии, равным образом, пока держава эта будет там иметь какое-нибудь влияние, то главные военные действия будут обращены прежде всего на этот существенный пункт».

Сто пятьдесят тысяч русских и восемьдесят тысяч пруссаков будут мобилизованы против Франции (статья 3); договор запрещает заключать сепаратное перемирие или сепаратный мир (статья 6) и призывает другие европейские государства присоединиться к двум Державам, подписавшим его. Наконец, в отдельной, секретной статье Договора уточняется:

«Так как полная безопасность и независимость Пруссии могут быть утверждены на прочном основании не иначе, как с возвращением оной материальной силы, какую она имела до войны 1806 г., то его величество император всероссийский, шедший в этом отношении в своих официальных заявлениях навстречу желаниям его величества прусского короля, обязуется сею секретною и отдельною статьею не полагать оружия, пока Пруссия не будет восстановлена в статистическом, географическом и финансовом отношении[24] в размерах, соответствующих ее положению до вышеупомянутого времени».

Это важнейшее условие, как справедливо подчеркнул Тьерри Ленц, «оставило возможность для российских проектов в Польше, если Пруссия получит компенсацию за счет других немецких государств, которые слишком долго будут оставаться союзниками Наполеона». Калишский мирный договор, таким образом, стал важным успехом России. Сразу же по его заключении Пруссия объявила войну Франции.

Тем не менее этого первого удара, нанесенного по наполеоновской системе, было недостаточно, чтобы гарантировать успех Александра. Теперь он должен был добиться присоединения других немецких государств к русско-прусскому союзу. С этой целью полководцы царской армии разворачивали все более мощную пропаганду. Витгенштейн призвал саксонцев к национальному восстанию:

«Вас поддержат бесчисленные армии России и Пруссии. (…) Тот, кто не за свободу, тот против нее! Выбирайте — или мой братский поцелуй, или острие моей шпаги. (…) К оружию! Саксонцы! Если вам не хватает ружей, вооружитесь косами и дубинами».

Со своей стороны, Кутузов 25 марта подписал в Калише подсказанный Штейном манифест, в котором сообщалось о роспуске Рейнского союза и «возрождении» Германии:

«Их величества император российский и король прусский пришли с единственной целью помочь князьям и народам Германии вновь обрести наследственные права народов, кои были у них похищены, будучи неотъемлемыми: свободу и независимость. Честь и Родину! (…) Нельзя более терпеть Рейнский союз, эту цепь лжи, при помощи коей узурпаторский дух вновь сковал разъединенную Германию».

Ниже в том же документе Кутузов говорит и о будущей участи Франции:

«Пусть Франция, прекрасная и сильная, в будущем займется собственным процветанием. Ни одна иностранная держава не побеспокоит ее, и ни одно враждебное предприятие не будет направлено против ее законных границ».

Послание было в высшей степени ясным: если Франция вернется в свои естественные границы и перестанет вмешиваться в европейские дела, ей нечего бояться со стороны союзников…

Русская пропаганда в немецких землях не замедлила принести свои плоды: враждебность по отношению к французам становилась все более открытой. Об этом свидетельствует донесение шпиона от 2 апреля, адресованное вице-королю Евгению Богарне: шпион подчеркивал, что «общественный дух одинаково плох на обоих берегах Эльбы, (…) крестьяне говорят только о том, как убивать французов». По мере продвижения русских войск — 18 марта они вступили в Берлин, 26-го они добрались до Дрездена — число тех, кто поддерживал Наполеона, убывало. Некоторые немецкие государства присоединились к союзникам — Мекленбург-Шверин сделал это в конце марта, другие выбрали нейтралитет — Саксония заявила об этом 20 апреля. А город Дрезден с распростертыми объятиями встретил короля Пруссии и императора России, которого называли «освободителем».

Таким образом, в конце марта русские скрепили свой союз с Пруссией и продолжали ослаблять наполеоновские силы в Германии; параллельно с этим они начали устанавливать связи со Швецией Бернадота и начали сближение с Англией, от которой в апреле получили ощутимую поддержку: два миллиона фунтов стерлингов. Таким образом, удалось добиться довольно многого. Но на этот момент Австрия еще не участвовала в коалиции, что, естественно, затрудняло будущее мирное урегулирование. Поэтому Александр I стремился побудить Австрию вступить в коалицию.