Читать книгу "Месть и прощение - Эрик-Эмманюэль Шмитт"

В глазах Моисетты зажегся огонек, она уже предвкушала следующую сцену.

– А его родители?

– Родители умерли.

– Прости, что?

– Погибли в авиакатастрофе.

– А родственники есть?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Да уж, не везет некоторым! – заметила мать недовольным тоном, будто сирота Поль прикончил всех своих родичей.

Отец толкнул ее под столом, чтобы она помолчала, но поскольку тоже был обескуражен, то следующий вопрос задал с некоторой заминкой.

– А кто оплачивает его учебу? – спросил он, глядя куда-то вбок.

– Никто. Он получает стипендию.

– А-а…

– А чтобы платить за комнату, он по ночам дежурит на парковке, – бесцветным голосом пояснила Лили.

Моисетта внутренне ликовала.

Мать, откашлявшись, выдавила:

– Все же он молодец…

Моисетта откупорила новую бутылку шампанского и радостно возгласила:

– Кому еще шипучки? Впрочем, что это я, какая шипучка? «Дом-Периньон»! К чертям скупость! Можем себе позволить, Ксавье отправил мне целый ящик. Кому налить?

Пузырьки шампанского заполнили паузу, ошеломленные родители не осмеливались впрямую возражать Лили.

– А он получил диплом?

– Поль, как и я, только что закончил четвертый курс, но он точно пойдет дальше, у него блестящий ум.

– То есть сколько ему еще учиться?

– Три года. Четыре… О, папа, мамочка, мы так любим друг друга!

У Барбаренов были кислые физиономии. Моисетта наслаждалась смятением родителей, она читала их мысли: «Как это?! У Моисетты такой сказочный жених, а Лили, в которую столько вложено, связалась с парнем без роду без племени, у которого за душой ничего, кроме стипендии… Кто бы мог такое предвидеть!..»

Позволив им побарахтаться в замешательстве, Моисетта радостно предложила:

– А что, если мы с Лили сыграем свадьбу в один и тот же день?

– Что ты сказала?

– Как?

Родители с недоумением смотрели на нее, притворяясь, что не расслышали.

– Я предложила, чтобы мы с Лили вышли замуж одновременно.

Лили озадаченно повернулась к сестре. Моисетта бросилась к ней и обняла.

– Лили, представляешь, как будет здорово?! Родились в один день и вышли замуж – тоже! Правда же замечательно?

Лили, исполнившись признательности к сестре, расплакалась: Моисетта помогает убедить строптивых родителей, Моисетта на ее стороне.

– Прошу тебя, Лили, давай устроим двойную свадьбу!

– О, лучше не придумаешь!..

Родители, растроганные взаимной привязанностью близнецов, пожали плечами и, слегка поворчав, смирились.

Двойная свадьба стала тем самым особым событием, которое полностью устроило жестокосердную Моисетту.

Всем бросилось в глаза различие между двумя парами: пятьсот приглашенных со стороны Моисетты и Ксавье и три десятка гостей Лили и Поля Дени. Роскошные подарки: столовое серебро, хрусталь, фарфор, стильная мебель – для первой пары, которую задарили предприниматели, связанные с семейством Форе; книги и диски – от однокурсников для второй пары. Хотя на невестах были одинаковые платья, подаренные родителями близнецов, Моисетта сверкала драгоценностями в окружении расфуфыренных подружек невесты, снобски задиравших нос.

«Давай устроим двойную свадьбу!» – умоляла Моисетта.

На самом деле она добивалась, чтобы эти две свадьбы сравнивали: она предоставила Лили лимузин, urbi et orbi[2] расточала благодарности семейству Форе за то, что те сняли замок для проведения торжества; она вовлекала старшую сестру во все дорогостоящие ритуалы. Подобная щедрость далась ей без малейших усилий. По сути, ее великодушие подпитывалось мелочностью: чем щедрее делилась она с Лили обретенным богатством, тем сильнее наслаждалась собственным превосходством. Наконец, безмерно удовлетворенная, Моисетта расплакалась, закружившись в вальсе с отцом жениха под звуки настоящего оркестра, – чтобы все приглашенные осознали, кто именно оплатил это дорогостоящее дополнение.

Все это не омрачило день свадьбы для Лили, которая нимало не подозревала вероломства сестры-близняшки. Она сияла в объятиях Поля, хотя тот, во взятом напрокат слишком тесном и коротком фраке, выделялся лишь ростом. На следующий день Моисетта с мужем отбыли в свадебное путешествие, включавшее и сафари в Южной Африке, тогда как Лили и Поль вынуждены были остаться в Сен-Сорлен, в доме Барбаренов, где прошло детство Лили; они играли с родителями в карты, прогуливались рука об руку вдоль Роны, лакомились сладкими пирогами у крепостных стен Перужа, прелестного средневекового городка, чудом избежавшего разрушительного воздействия времени.

Дальнейшее подтвердило верность стратегии, выработанной Моисеттой. Для обеих пар началась совместная жизнь: для Поля и Лили – в маленькой квартирке в Броне, пригороде Лиона, поскольку Поль еще заканчивал учебу, а Лили поступила в юридическую контору помощником адвоката; для Моисетты и Ксавье – в принадлежавшем Форе замке Монталье, выстроенном в девятнадцатом веке из серого камня и розового кирпича для приехавшего из Версаля магната.

Моисетта торжествовала. Гордясь своей победой, она охотно подчеркивала свои новые привилегии, щедро расписывая приемы, на которые ее приглашали, короче говоря, упивалась свежеобретенным богатством и общественным статусом. Нередко в этих метивших в сестру рассказах пролетали стрелы жалости:

– Ну, как вы поживаете в своем Броне? Трудновато приходится?

Она наслаждалась смущением Лили и жадно расспрашивала ее о сложностях семейной жизни.

– Как ты думаешь, Поль скоро закончит свою учебу?

Шумно вздыхала:

– Вот ужас, вы столько учились и с трудом сводите концы с концами… Я все время твержу Ксавье, что у Поля есть свои достоинства.

Лили порой догадывалась, что, сочувствуя ей, Моисетта получает удовольствие, но она бранила себя за эти мысли и, смущаясь, ласково отвечала сестре на вопросы.

Шли годы.

Моисетте в ее браке нравилось все, за исключением мужа.

Разумеется, она никогда не питала никаких иллюзий по поводу Ксавье, выбрав его, как выбирают автомобиль – трезво и обдуманно. Она не заблуждалась относительно его беспечности, с самого начала отдавая себе отчет, что посредственные физические данные у него усугубляются вялостью, поэтому для нее обошлось без досадных открытий, связанных с обнаружением новых недостатков; а поскольку ей было известно все о его семье и состоянии, она не испытывала ни малейших сожалений. Однако ей было скучно, причем была скучна не жизнь, которую они вели, а взятое на себя обязательство вести эту жизнь с ним. Она словно волокла за собой груз. Но почему она смирилась с этим?