Читать книгу "5 спасительных шагов. От депрессии к радости - Андрей Курпатов"

Иными словами, если животное не может избежать страдания,оно свыкается с ним и перестает тревожиться (или снижает интенсивностьтревоги). Если же животное имеет шанс на избавление от своего страдания, тотревога его не уменьшается, а наоборот, только увеличивается.

Таким образом, пассивность является своего рода защитой,приносящей успокоение, активность же, напротив, только раззадоривает тревогу.Чувствуя себя беспомощным, покорно принимая свою нелегкую участь, животное какбы избавляется от тревоги, можно сказать, защищается от собственной же тревоги.

Если же мы вспомним теперь, что тревога и агрессия сами посебе являются настоящим стрессом для организма, то логично думать, чтопостепенное нарастание депрессии («выученной беспомощности») приводит кулучшению его незавидной участи. Но как этот механизм работает у человека?Таким же образом, лучше или хуже? Как показывают исследования знаменитогоамериканского психотерапевта Арона Бека, человек преуспел в этой стратегиинесказанным образом, в этом ему помогло его сознание.

Арон Бек доказал, что депрессия в обязательном порядкепроявляется, сопровождается и, можно сказать, даже создается так называемыми«автоматическими мыслями». Больной, страдающий депрессией, как выяснил АронБек, думает о том, что его жизнь отвратительна, что сам он никуда не годится (чтоон – полное ничтожество), а потому будущего у него просто нет. Иными словами,все мысли депрессивного больного могут быть сведены к нескольким фразам: «Всеплохо, я ни на что не гожусь, ничего не получится, все бессмысленно». Настоящаяобусловленная беспомощность, как у собак из селигмановского эксперимента!

Страх и тревога возникают у нас в ситуациях опасности,угрозы. И мы способны испытывать эти эмоции только до тех пор, покарассчитываем на спасение. Как только мы убеждаемся в бесперспективности любыхпопыток избежать встречи с этой угрозой, страх улетучивается. Его местозанимает ощущение беспомощности – мы перестаем испытывать страх, склоняемголову и отдаемся на милость победителя. Теперь наш риск погибнуть от этойугрозы увеличивается, но зато можно быть уверенным, что, по крайней мере, самисебя мы своей тревогой не уничтожим.

Сам того не подозревая, человек, думая подобные пакости,защищает себя от мучительного чувства тревоги, формулирует для себя канонбезвыходности: если все так плохо, значит, можно ничего не предпринимать,потому что бессмысленно. Причем думает он в своей депрессии сильно,самозабвенно, последовательно, как никогда в жизни, автоматически! И эти«хульные» мысли депрессивного больного, подобно снежному покрывалу, застилают собойпики тревоги, сглаживают ее остроту, приносят успокоение.

Да, способы, которыми наш организм готов защищаться оттревоги, поражают воображение! В ход идет, по сути, варварский завет: «Чемхуже, тем лучше!» Неизбежность, безвыходность, бессмысленность, как это нипарадоксально, лучшие лекарства от тревоги. Тревога всегда ищет выход испособна загнать ищущего в его поиске до смерти. Теперь же, благодарядепрессивным суждениям, это бегство заканчивается, обороты снижаются, на душестановится легче.

Вследствие депрессии тревога, конечно, субъективно станетменьше, но ведь общее состояние человека от этого не улучшится. Более того,возникшая пассивность «избавит» больного от необходимости принимать какие-либорешения, а это ведет к застою, к стагнации. Ситуация не будет меняться, и всепричины, которые привели к возникновению этой тревоги и этой депрессии,останутся как есть, продолжая действовать. Возникает порочный круг: с однойстороны, депрессия становится даже приятной, желанной, поскольку она уменьшаетинтенсивность тревоги, с другой стороны, состояние будет продолжать ухудшаться,потому что ситуация из-за бездеятельности человека заходит в настоящий тупик!Воистину прав был Оноре де Бальзак, когда писал: «Ничто так не пьянит, как виностраданья!»

Надо верить в возможность счастья, чтобы быть счастливым.

Л. Н. Толстой

Вопреки Эпикуру и его негодованию, мы в конце концовпринуждены сказать себе, что все что угодно может произойти из всего чегоугодно.

Лев Шестов

Возбуждение и торможение

Как же возникает открытая Мартином Селигманом «выученнаябеспомощность»? Ответ на этот вопрос дает не американец, а русская наука. То,что нервная система имеет свойство возбуждаться, – ни для кого не секрет,однако же тот факт, что эта система сама по себе может еще и тормозиться,долгое время оставался загадкой.

Вопрос о торможении был поставлен великим русским ученым –Иваном Михайловичем Сеченовым. Позже это уче-

ние будут развивать Н. Е. Введенский, И. П. Павлов и А. А.Ухтомский, именно они докажут, что торможение не менее, а может быть даже иболее важная функция нервного аппарата, нежели возбуждение.

Торможение – это отнюдь не результат утомления, это иная, крайнеспецифическая форма активности. И если процессы возбуждения продуцируют некуюдеятельность в ответ на тот или иной раздражитель, то торможение, напротив,удерживает, блокирует такое действие.

По сути дела, у собак с «выученной беспомощностью» тревога,развившаяся на фоне стресса, начинала тормозиться, блокироваться. И это,разумеется, большой плюс для организма. Однако есть у этого плюса, как и улюбой медали, обратная сторона. Развивающееся в мозгу торможение не можетограничиться одной только тревогой, оно распространяется и на другие сферыдеятельности живого существа. Вот почему этот изначально защитный механизмвпоследствии оказывается губительным.

В человеке, находящемся в депрессии, внутреннее напряжениестоль велико, что возникает перегрузка, и в какой-то момент, можно сказать,вылетают пробки. В результате у депрессивного больного тормозится не только еготревога, но и деятельность в самых разных сферах его жизни – снижается аппетит,вследствие чего он худеет, либидо, а потому у него пропадает сексуальноевлечение, приходят в негодность внимание и память.

Первое, о чем скажет депрессивный пациент своему врачу, этоне то, что у него снижено настроение (данное обстоятельство беспокоит его какраз в самую последнюю очередь), нет, он поделится с врачом своим удивлением. Онудивляется сам себе – у него пропали желания, он больше ничего, вообще ничегоне хочет, его ничто не радует и не интересует, развивается ангедония –состояние неспособности получать удовольствие. Почему? Именно вследствие того изначальнозащитного торможения, которое попыталось защитить его от тревоги, а врезультате – защитило от самой жизни. Утрата чувства удовольствия, чувстварадости – мучительна. Вспомните сказку о проданном смехе, и вам все станетпонятно: подобное существование, лишенное активности, радости, удовольствия,необычайно тягостно.

Так что человек, попадая в руки депрессии, с одной стороны,защищает себя от разрушительной тревоги, а с другой стороны, напротив, вбуквальном смысле этого слова, подставляет себя. И мы должны понимать, что,когда мы начинаем бороться с депрессией, мы боремся не просто с врагом, но сврагом, к помощи которого мы когда-то прибегли, а потому не можем в одночасьевыйти из заключенного с ним союза.