Читать книгу "Опускается ночь - Кэтрин Уэбб"

– Это была… лихорадка. Бойд никогда не говорил об этом со мной, во всяком случае подробно. Это слишком болезненно для него.

– Бедный, могу поклясться, что так оно и есть. Мужчины еще меньше способны справляться с такими вещами, вы не находите? Они должны быть сильными, им нельзя плакать, нельзя искать утешения у друзей, остается лишь закупорить все внутри, и пусть себе загнивает. У Леандро тоже есть секреты, которые он не хочет открывать, – шрамы, которые он не показывает. Может, во мне говорит актриса, но я думаю, надо вытаскивать все наружу. Посмотреть на это при дневном свете, вдруг окажется, что все не так уж плохо. Но он, конечно, не станет. Этот человек просто чертова крепость, когда он того хочет. – Марчи набирает воздуха, словно для того, чтобы продолжить, но останавливается. На ее лице вновь появляется улыбка. – Наверное, наше дело просто быть рядом, если вдруг им захочется поговорить.

– Да. Но вряд ли Бойду когда-нибудь захочется. Не об Эмме. Он… он любил ее слишком сильно. Иногда мне кажется, что он боится вызвать во мне ревность.

– А вы бы стали ревновать? Я – да. Я определенно очень ревнива. У меня с этим проще, поскольку и первая, и вторая жена Леандро устроили такой скандал во время развода, что он обеих теперь не выносит. А они, конечно же, ненавидят меня; у него от них трое сыновей, которые тоже умом не блещут. Тут я ничего не могу поделать. Но призрак первой любимой жены – ух! Как бороться с такой соперницей?

Они разворачиваются и неспешно поднимаются по лестнице, плечом к плечу. Клэр медлит с ответом. Она вспоминает эпизод, когда застала Бойда в гардеробной с дамскими шелковыми перчатками в руках. Перчатки были не ее, он медленно и напряженно водил по ним большим пальцем. Лицо Бойда искажала такая страшная мука, что Клэр едва узнала его. Перчатки дрожали в его руках, и когда он увидел ее, то выронил их, будто они жгли как огонь. Его лицо налилось кровью, вены на висках взбухли. Словно она застала его в постели с другой женщиной. Она сказала: «Все в порядке», но он не ответил.

– Я решила, что не стану даже пытаться. Ведь любовь – это не то чувство, которое можно исчерпать. У него хватит любви и на меня, даже если он до сих пор любит ее, – произносит она тихо.

– Это очень мудро и чудесно сказано! Клэр, вы гораздо взрослее, чем я, – говорит Марчи. Клэр молчит в ответ, понимая, что в устах Марчи едва ли это комплимент. – И вы вышли за него в девятнадцать? Так вы были совсем девочкой!

– Полагаю, да.

– А вот мне хотелось пожить, прежде чем остепениться. Хотелось, знаете ли, осмотреться, составить себе мнение о претендентах. Но, возможно, я была диковатой.

– Я выросла в тихой деревенской части Англии. Там было не так много женихов, из которых можно было выбирать. На самом деле первыми познакомились с Бойдом мои родители и решили, что он хорошая партия для меня.

При этих словах глаза Марчи округляются.

– Вы позволили родителям выбрать себе мужа?

– Ну, не совсем так…

– Конечно нет, простите, я не хотела вас обидеть. Просто я уехала из дома в тринадцать, в этом все дело. Мне даже не представить подобной опеки.

– Я очень… – Клэр не может подобрать нужного слова. Она была ребенком, а потом сразу вышла замуж за Бойда и стала его женой; она знает себя лишь в этих ипостасях, и в момент перехода она была счастлива – все шло своим чередом.

Она была единственным ребенком в семье и появилась на свет, когда родители уже почти потеряли надежду: ее матери было сорок, а отцу сильно за пятьдесят. Клэр едва исполнилось восемнадцать, когда мать стала не по летам болезненной, тщедушной и день ото дня делалась все более рассеянной. Отца мучили боли в груди, и он пил таблетки – по пять или шесть в день, решительно жуя их каждые несколько часов, – хотя они, кажется, не очень-то облегчали его состояние. Подобно тому как сейчас она наблюдает за взрослением Пипа, так и во время учебы в школе, возвращаясь домой после длительного отсутствия, она ясно видела, как старость и немощь подкрадываются к ее родным. Гораздо острее, чем ее одноклассники, она чувствовала, что может потерять их, остаться в этом мире одна, и пустынные просторы неизвестного будущего пугали ее. Все это делало ее замужество похожим на брак по расчету или же бездумным жестом отчаяния, что было совсем не так.

– Я была рада, что он пришелся по душе им, и они тоже, конечно, были рады, что он мне приглянулся. – Марчи какое-то время молчит, и Клэр понимает, как невыразительно это звучит. – И я полюбила его, конечно. Постепенно я его полюбила.

– Ну разумеется. Он просто ангел. Такой мягкий! Я даже представить себе не могу, чтобы он вышел из себя. Вам, должно быть, все сходит с рук. А мне приходится быть начеку. Если Леандро взрывается, это настоящий вулкан!

– Что ж… я никогда не видела, чтобы Бойд вышел из себя, – говорит Клэр. Вместо этого он молча уходит в какое-нибудь недоступное место, где она не может до него добраться, и тогда мир становится хрупким и ненадежным, и они с Пипом остаются вдвоем, брошенные на произвол судьбы, ожидая, когда он вернется к ним. И вернется ли вообще? С последнего такого случая прошло пять месяцев, и сейчас она снова чувствует, как сгущаются тучи. Можно только надеяться, что она ошибается. – Как вы познакомились с Леандро? – спрашивает Клэр, меняя тему разговора, поскольку на лице Марчи по-прежнему написано недоумение, граничащее с жалостью.

– О, он увидел меня на сцене как-то вечером и влюбился прежде, чем я успела спеть хоть ноту. – Марчи снова улыбается и берет Клэр под руку, пока они поднимаются по лестнице.

Оставшись одна, Клэр тихо стучит к Пипу и открывает дверь. Дверь издает тот же мрачный скрип, что и в ее комнате. Пип сидит на широком подоконнике, глядя в темноту. Небо цвета индиго усыпано звездами.

– Как ты, Пип?

– Хорошо, Клэр. Я пытался выяснить, какие еще созвездия можно увидеть так далеко на юге, но не взял карту и совсем запутался.

Он поворачивается к ней. На нем пижама и зеленый халат, перехваченный поясом. И пижама, и халат уже коротки, и Клэр улыбается. Она подходит к нему и тоже выглядывает в окно. От Пипа пахнет зубной пастой и лавандовыми саше, которые она положила в их вещи.

– Боюсь, Пип, тут я ничем не могу тебе помочь. Ты знаешь, что в астрологии я полный профан.

– В астрономии. Астрология – это гороскопы и все такое прочее.

– Ну вот, это только лишний раз подтверждает мои слова, – говорит она, и Пип улыбается.

– Никакой ты не профан. Просто притворяешься, чтобы я чувствовал себя увереннее, – добавляет он проницательно.

– Ох, по мне, так звезды и звезды, сияют и радуют глаз. Что еще я должна знать о них?

Пип начинает рассказывать ей, сколько времени нужно свету, чтобы достичь Земли, и сколько существует разных видов звезд, какие из этих светящихся точек – планеты, сверкающую булавочную головку Земли оттуда можно было бы увидеть такой, какой она была годы назад. Потом начинает нести всякую чепуху, как бывает всегда, когда он слишком утомлен. За окном на улице горит несколько фонарей, свет выбивается из-за закрытых ставен. Голосов не слышно, никто не гуляет. Жители Джоя-дель-Колле рано ложатся спать.