Читать книгу "Джазовые портреты - Харуки Мураками"

OUT THERE

(Prestige/New Jazz 8252)

Эрик Долфи (1928–1964)

Родился в Лос-Анджелесе. В 1958-м играл в группе Чико Гамильтона. Начиная с 1960-го выступал вместе с Чарльзом Мингусом и Орнеттом Коулманом. Позднее образовал собственный коллектив. Выступал с Джоном Колтрейном. Сохраняя традиционность и гармоничность звучания, разработал немало новых способов игры, тем самым сыграв ключевую роль (после Чарли Паркера) в продвижении таких прогрессивных джазовых направлений, как хард-боп, модерн-джаз, фри-джаз и др.

Каунт Бейси

Если хорошенько присмотреться, даже в самом бесполезном занятии можно найти свой смысл. Как-то в одной из своих книг Сомерсет Моэм написал, что и в бритье есть своя философия.

Слушать Каунта Бейси — это, разумеется, тоже философия. Причем слушать лучше громко, настолько, насколько позволяет ситуация. Вот и вся философия, с которой, в общем-то, трудно спорить. Ведь сочный, напористый звук — главная отличительная черта его музыки. Если, сидя перед колонками и слушая Каунта Бейси, вы невольно почувствовали, что вас сносит в сторону (пусть даже на несколько сантиметров), считайте, что вы уже вкусили всю прелесть звучания его оркестра. Сделайте громкость «на полную» — и вы ощутите «фирменный саунд» Каунта Бейси.

Впрочем, все это вовсе не значит, что оркестр Бейси звучит как-то по-особому громко. Пожалуй, найдется немало известных бэндов, чисто физически выдающих куда более мощный звук. Парадокс, но мне кажется, что главное достоинство оркестра Каунта Бейси заключается именно в тишине звучания. Не перестаю удивляться мастерству музыкантов, слушая, с какой нежностью, терпением и непринужденностью они воспроизводят тихие звуки, превращая их затем в убойнейший, пробирающий до мозга костей свинг.

И когда тишина приходит в движение и воздух внезапно разрывает необузданный, дикий, похожий на человеческий вопль, рев духовых инструментов, от этого динамического контраста все внутри невольно переворачивается. Без преувеличения — вас буквально сносит с места. Такая дерзкая манера исполнения свинга вне зависимости от громкости звучания не доступна никакому другому большому оркестру. Пожалуй, так мог играть только Уильям Бейси из Канзас-Сити.

В этой связи мне больше всего нравится «концертник» «Basie In London», вышедший под лейблом «Вёрв». У Каунта Бейси есть целый ряд достойных «живых записей», однако на фоне «Basie In London» все они выглядят достаточно тускло. Говоря словами матерых джазменов: «Такой потрясающий свинг — хоть святых выноси». Не хочу показаться навязчивым, но еще раз настоятельно рекомендую сделать звук погромче. Концерт бесподобен. Особенно хороша энергичная и стремительная, как цунами, шестая композиция на стороне А. Кончается «Shiny Stockings» и начинается «How High The Moon». Лежа на диване с банкой пива, я прибавляю звук и, отдавшись течению музыки, понимаю, что попал в рай.

BASIE IN LONDON

(Verve MGV-8199)

Каунт Бейси (1904–1984)

Родился в штате Нью-Джерси. В 20-е выступал в Канзас-Сити в ансамбле Уолтера Пейджа «Blue Devils», а также в оркестре Бенни Мотена. В 1935-м образовал собственный коллектив. Сначала играл в Чикаго, позднее перебрался в Нью-Йорк. В 1950-м временно распустил оркестр. В кризисные для джаза 60-е продолжал играть свинг. Первоклассный бэндлидер и пианист страйд-стиля.

Джерри Маллиган

Точно помню, что был ослеплен, увидев в первый раз фотографию Джерри Маллигана на обложке альбома.

Молодой, высокий, щеголеватый блондин, с короткой стрижкой. Костюм в стиле «лиги плюща»[9], белая рубашка с черным узким вязаным галстуком. Угловатый, упрямый подбородок и сияющие молодостью светло-голубые глаза. В руке — блестящий баритон-саксофон. В общем, эталон изящества, чистоты и спокойствия. То было начало 60-х, поэтому казалось, что между американской реальностью, олицетворением которой являлся Джерри Маллиган, и тем миром, в котором жил я, лежала пропасть в несколько десятков световых лет.

Наверное, поэтому Джерри Маллиган в первую очередь ассоциируется у меня с внешностью (фотографией), а не с музыкой. Вечный юноша, играющий кул-джаз под ярким калифорнийским солнцем. Безупречная внешность, на лице ни облачка. Музыка, полная красивой печали, — единственное, что омрачает картину…

О том, что Джерри Маллиган достаточно долгое время страдал от жизненных неурядиц, наркотической зависимости и депрессии, я узнал значительно позже. Сидя в тюрьме, музыканту пришлось пройти через многое, ради того чтобы выжить. В Америке, в годы его молодости, джаз, несмотря на небывалую энергетику и оригинальность, приравнивался к музыке «андерграунда».

Впрочем, по его фотографиям и музыке этого не скажешь.

Наивный трепет чувственной души — вот что постоянно ощущаешь в игре Джерри Маллигана. Эта чистота вызывает глубокое уважение к музыке. По сравнению с хрупким, ярким баритон-саксофоном Пеппера Адамса, саксофон Маллигана звучит глубоко и нежно. Кому-то подобная манера исполнения может показаться слишком правильной, однако в ней, несомненно, есть что-то убедительное.

Впервые я услышал Джерри Маллигана «вживую» в конце 80-х в Мадарао-Такахара, на Ньюпортском джазовом фестивале[10]. Для Маллигана, в прошлом аранжировщика, руководить собственным ансамблем было мечтой всей жизни. Правда, не все в конечном итоге сложилось удачно, но тогда он просто сиял от счастья. Разгар лета. Концерт на открытом воздухе. Уже немолодой и бородатый Джерри Маллиган ловко управляет музыкантами, каждый из которых наполовину младше его. Складывается впечатление, что это не люди, а музыкальные инструменты.

У Джерри Маллигана практически нет неудачных альбомов. Впрочем, в конце тяжелого, изматывающего дня хочется налить в стаканчик виски и поставить «What Is There To Say?». Мягкая труба Арта Фармера и нежный, густой, как ночной мрак, баритон-сакс Маллигана уносят куда-то далеко-далеко. Туда, где тихо и где знают, что такое душевная боль.

WHAT IS THERE TO SAY?