Читать книгу "Коллонтай. Валькирия и блудница революции - Борис Соколов"

Осенью Вандервельде опять пригласил Коллонтай совершить турне по Бельгии, выступая с лекциями о вовлечении женщин в борьбу за свои права, за интересы пролетариата. В середине ноября она вернулась в Париж. Маслов встретил ее на Северном вокзале.

В середине февраля 1912 года Коллонтай писала Щепкиной-Куперник: "Я уже три недели абсолютно себе не принадлежу — меня нет, есть лишь деловой манекен, который вечно торопится, спешит и так поглощен заботой о затеянном деле, что садится по рассеянности в трамвае на колени к какой-то даме; является в гости, вместо того чтобы повесить пальто на вешалку, идет и вешает пальто в чужой шкаф…"

В 1913 году Александра Коллонтай опубликовала статью "Новая женщина", в которой развивала взгляды на женщину будущего коммунистического общества. Новая женщина, чтобы стать полноправным членом общества, должна руководствоваться следующими принципами:

Победа над эмоциями, выработка самодисциплины.

Отказ от ревности, уважение свободы мужчины.

Требует от мужчины не материального обеспечения, а бережного отношения к своей личности.

Новая женщина — самостоятельная личность, ее интересы не сводятся к дому, семье и любви.

Подчинение разуму любовных переживаний.

Отказ от фетиша "двойной морали" в любовных отношениях. Новая женщина не скрывает своей сексуальности.

Только сама Коллонтай этих принципов часто не могла придерживаться. И ревновала, и ставила любовь выше разума.

Развитию концепции новой женщины Коллонтай посвятила также свою беллетристику, в частности, повесть "Большая любовь". Там любовь молодой незамужней революционерки Наташи и женатого революционера Семена разбивается об устаревшие взгляды Семена, который видит в женщине лишь объект любовных утех. И в финале Наташа все же уходит от любовника-ретрограда и обретает свободу.

Позднее Коллонтай развивала эти идеи в 1923 году в повести "Василиса Малыгина" и рассказе "Любовь трех поколений", героини которых — раскрепощенные женщины, не желающие обременять себя семьей.

Коллонтай относилась к семье скептически, веря, что женщины должны служить интересам класса, а не оставаться обособленной ячейкой общества. В статье "Отношения между полами и классовая мораль" она писала: "Для рабочего класса большая "текучесть", меньшая закрепленность общения полов, вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса".

В то же время Коллонтай признавала необходимость любви во взаимоотношениях мужчины и женщины, ибо без любви эти взаимоотношения превращаются в проституцию, скрытую или явную, в отношения купли-продажи.

Борьба за равные права и свободу женщин для нее была неотделима от борьбы за свободную любовь. Свободная любовь для Коллонтай сводилась не столько к праву каждого иметь неограниченное количество любовниц и любовников, сколько как право женщины на эротическую и осознанную любовь. Она утверждала: ""Свободная любовь" наталкивается на два неизбежных препятствия: "любовную импотенцию", составляющую сущность нашего распыленного индивидуалистического мира, и отсутствие необходимого досуга для истинно душевных переживаний. Современному человеку некогда "любить". В обществе, основанном на начале конкуренции, при жесточайшей борьбе за существование, при неизбежной погоне либо за простым куском хлеба, либо за наживой или карьерой, не остается места для культа требовательного и хрупкого Эроса… Мужчина опасается отравленных стрел Эроса, большого и истинного любовного захвата, могущего отвлечь его от "главного" в жизни. Между тем свободная любовная связь, при всем комплексе окружающей жизни, требует несравненно большей затраты времени и душевных сил, чем оформленный брак или беглые покупные ласки. Начиная с того, что душевные притязания свободных возлюбленных друг к другу обыкновенно еще выше, чем у легальных супругов, и кончая невероятной затратой времени друг на друга…"

Сама Александра Михайловна, несомненно, страдала от того, что на любовь, на свидания со своими любимыми у нее всегда было слишком мало времени. Ведь основное время у нее уходило на революционную работу: поездки с лекциями, конгрессы, написание книг и статей.

По мнению Коллонтай, ""Любовь-игра" в различных своих проявлениях встречалась на всем протяжении человеческой истории. В общении между древней гетерой и ее "другом", в "галантной любви" между куртизанкой эпохи Возрождения и ее "покровителем-любовником", в эротической дружбе между вольной и беззаботной, как птица, гризеткой и ее "товарищем"-студентом нетрудно отыскать основные элементы этого чувства. Это не всепоглощающий Эрос с трагическим лицом, требующий полноты и безраздельности обладания, но и не грубый сексуализм, исчерпывающийся физиологическим актом… "Игра-любовь" требует большой тонкости душевной, внимательной чуткости и психологической наблюдательности и потому больше, чем "большая любовь", воспитывает и формирует человеческую душу. "Любовь-игра" гораздо требовательнее. Люди, сошедшиеся исключительно на почве обоюдной симпатии, ждущие друг от друга лишь улыбок жизни, не позволят безнаказанно терзать свои души, не пожелают мириться с небрежным отношением к своей личности, игнорировать свой внутренний мир…

Она была убеждена, что "наше время отличается отсутствием "искусства любви"; люди абсолютно не умеют поддерживать светлые, ясные, окрыленные отношения, не знают всей цены "эротической дружбы". Любовь — либо трагедия, раздирающая душу, либо пошлый водевиль. Надо вывести человечество из этого тупика, надо выучить людей ясным и необременяющим переживаниям. Только пройдя школу эротической дружбы, сделается психика человека способной воспринять "великую любовь", очищенную от ее темных сторон… Без любви человечество почувствовало бы себя обокраденным, обделенным, нищим…

Сейчас, чтобы бороться, жить, трудиться и творить, человек должен чувствовать себя "утвержденным", "признанным". "Кто себя чувствует любимым, тот себя чувствует и признанным; из этого сознания рождается высшая жизнерадостность". Но именно это признание своего Я, эта жажда избавления от призрака вечно подкарауливающего нас душевного одиночества не достигается грубым утолением физиологического голода. "Только чувство полной гармонии с любимым существом может утолить эту жажду". Только "большая любовь" даст полное удовлетворение.

Любовный кризис тем острее, чем меньше запас любовной потенции, заложенной в человеческих душах, чем ограниченнее социальные скрепы, чем беднее психика человека переживаниями солидарного свойства.

Поднять эту "любовную потенцию", воспитать, подготовить психику человека для воспитания "большой любви" — такова задача "эротической дружбы"".

Она ратовала за равноправие полов и была противницей буржуазного брака, противопоставляя ему свободный союз мужчины и женщины.

Пожалуй, идеалом для Александры была такая любовь, когда сексуальная гармония сочетается с глубоким духовным чувством, но чувство это не является обременительным для обоих, и разрыв потом должен происходить гладко и не вызывать длительных душевных страданий. Тут-то и крылось неразрешимое противоречие. Если любовь истинна, глубока и духовна, то гибель любимого человека или разрыв с ним причиняют долгие, неустранимые душевные страдания, которые порой могут привести даже к самоубийству. Примеров тому в истории множество. Страданий нет только тогда, когда связь действительно мимолетна. Коллонтай, несомненно, искренне любила многих из своих любовников, но той настоящей любви, когда отсутствие рядом любимого причиняет мучительные страдания, у нее, как кажется, не было.