Читать книгу "SPQR V. Сатурналии - Джон Мэддокс Робертс"

– Катулл раньше тоже так думал, – заметил я. – Я слышал, он, в конце концов, преодолел свою безрассудную страсть и нашел какую-то другую ужасную шлюху, чтобы таскаться за ней, как щенок.

– Он стал куда более утонченным, – сказал медик. – Ты помнишь его наивным мальчиком, только что явившимся в Рим и сраженным уловками Клодии. Ты и сам не был к ним невосприимчив, если мне не изменяет память.

Воспоминание об этом причинило мне боль.

– А теперь мне полагается найти улики против нее, которых, вероятно, не существует… Она надо мной посмеется.

– Многие мужчины терпели от нее и худшее. Можешь прийти ко мне полечиться.

– У тебя есть лекарство от унижения? Ты, должно быть, богат, как Красс.

– У меня есть превосходное кипрское вино. После него бывает самое легкое похмелье.

Я встал.

– Возможно, я поймаю тебя на слове.

Потом я внимательно осмотрел стены приемной. У Асклепиада имелись образцы почти любого оружия мира. К каждому был прикреплен свиток, в котором описывались раны, которое наносит это оружие.

– Хотелось бы мне, чтобы все пользовались таким честным оружием, как это, – пожаловался я.

– Каким простым тогда был бы мир! – вздохнул мой друг. – Мы жили бы в золотом веке. Но сейчас выбор оружия весьма широк. И даже трудноуловимые яды грубы по сравнению с тем оружием, которое предпочитают в Риме сегодня.

– С каким же?

– С произнесенным вслух словом. Я пытаюсь оставаться в стороне от римской политики, но вы – шумные люди.

– Этому мы научились у вас, греков, – заметил я. – Периклы, Демосфены и вся та многословная шайка.

– Тебе следовало бы выбрать для сравнения спартанцев, а не афинян. Они были тупыми хамами, но по-солдатски ценили в ораторах краткость. Так или иначе, я не намекаю на ваших выдающихся ораторов вроде Цицерона или Гортензия Гортала[14]. Я, скорее, говорю о демагогах.

– Цезаре и Клодии?

– Есть и множество других. Я не осмеливаюсь вторгаться в сферу твоих знаний, но тебе следовало бы разузнать об их деятельности. Боюсь, надвигается гражданская война.

– Это как-то чересчур. У нас не было гражданских войн больше двадцати лет. А легкое буйство время от времени… Вред от него невелик. Оно очищает воздух и позволяет выплеснуть излишки недобрых чувств.

– Чисто римское отношение к делу. Но на этот раз не будет оскорбленных союзников и муниципиев[15]. Будет класс против класса.

– Тоже ничего нового. Такое случалось со времен Гракхов. Вероятно, даже раньше. Такова наша природа.

– Тогда я желаю тебе насладиться этим. Пожалуйста, не стесняйся, консультируйся со мной в любое время.

Я поблагодарил врача и ушел. На самом деле я не был так жизнерадостно настроен, как притворялся перед Асклепиадом, но мне не хотелось раскрывать свои страхи насчет пороков общественной жизни Рима перед чужестранцем, пусть даже моим другом. А если надвигалась война между классами, в этом никоим образом не стоило обвинять только подстрекателей из простого народа. Немалая часть ответственности лежала и на моей семье.

Я был рожден аристократом, но питал мало иллюзий насчет равных мне по происхождению. Мы навлекли бесконечные беды и на самих себя, и на Рим, и на его империю своей тупой непримиримостью. Крайнее крыло аристократической партии сопротивлялось любому улучшению положения обычного римлянина с безрассудной рефлекторной враждебностью собаки, охраняющей свой обед.

Я размышлял обо всем этом, возвращаясь в истинный Город. Рим давно уже разросся за пределы стен, которые разметил своим плугом Ромул. Порт Рима, район, находящийся за стенами на берегу реки, перебрался через реку, чтобы образовать новое предместье Транстевере. На Марсовом поле – там, где некогда каждый год собирались граждане, чтобы записаться в свои легионы и проголосовать по важным вопросам – по-прежнему воплощались грандиозные строительные проекты. Граждане все еще приходили туда голосовать, хотя теперь мало кого заботила служба в легионах.

«Пройдет немного времени, – подумал я, – и бо́льшая часть Рима будет находиться не в кольце стен, а за их пределами. А откуда берется все это избыточное население? Наверняка появляется не благодаря увеличивающейся рождаемости. Вообще-то многие старинные фамилии вымирают из-за недостатка жизненной энергии. Плодовитость Цецилиев Метеллов – явно исключение».

Нет, Рим наполняли крестьяне из сельской местности и освобожденные рабы. Крестьянам, некогда главной опоре общества, приходилось продавать свои земли, разоряясь из-за огромных малоэффективных плантаций, использовавших дешевый рабский труд, – еще одно несчастье, которое мой класс навлек на Рим. А сами рабы добывались в результате наших бесконечных войн с другими странами. Горемык, которые кончали свою жизнь на плантациях или в рудниках, заставляли работать до смерти, но многих использовали на менее трудных работах в Риме, и мало кто из них оставался рабом на всю жизнь. Их освобождали, и в течение поколения, максимум двух, их потомки получали все гражданские права.

На улице рядом со скотным рынком я увидел напыщенного, исполненного чувства собственного достоинства сенатора, шествующего во главе толпы своих клиентов. Вообще-то некоторые из них шли впереди, расчищая путь для великого человека. Их, наверное, была целая сотня – вот еще одна из причин быстрого увеличения числа вольноотпущенников. Одним из способов продемонстрировать свою важность было показаться с большой клиентелой[16], а освобожденные рабы автоматически становились вашими клиентами, связанными узами долга и обязанностью посещать вас. У по-настоящему богатых людей таких клиентов были тысячи. В довершение всего я знал, что этот сенатор (имя его я не назову – его обидчивые потомки в наши дни очень могущественны) сам был внуком освобожденного раба.

Я брел наугад. Я часто так поступал. В юности я ненавидел скучных стариков, которые вечно сокрушались об испортившихся временах и о том, как низко пала Республика. Теперь, когда я сам стал старым, я, скорее, наслаждаюсь всем этим.

На скотном рынке я прошел среди загонов и клеток, очень внимательно глядя себе под ноги. Воздух был пропитан запахом сгрудившихся здесь домашних животных и звенел от блеяния, рева, кудахтанья и прочих звуков. Несмотря на название «Бычий форум», тут продавалось очень мало крупного скота, не считая животных, предназначенных в жертву. Зато тут было множество другой живности, от ослов до жертвенных голубей. Их можно было купить живыми или по кускам, уже забитых.