Читать книгу "Дух мщения. Битва за Молех - Грэм Макнилл"

— Так ты явился на Двелл узнать, сможешь ли заполнить пустоты в памяти? — спросил Фулгрим.

— В некотором роде, — согласился Хорус, возвращаясь туда, откуда начал круг около цилиндров. — Все мужчины и женщины, помещенные сюда за тысячелетия, стали частью общего сознания, мировой памяти, которая содержит все усвоенное каждым из индивидуумов от первой большой диаспоры до настоящего времени.

— Впечатляет, — признал Мортарион.

— Едва ли, — сказал Фулгрим. — Мы все обладаем эйдетической памятью. Что здесь такого ценного, чего я еще не знаю?

— Фулгрим, ты помнишь все свои битвы? — поинтересовался Хорус.

— Конечно. Каждый взмах меча, каждый маневр, каждый выстрел. Каждое убийство.

— Названия отделений, имена воинов? Места, людей?

— Всё, — настаивал Фулгрим.

— Ну, тогда расскажи мне про Молех, — сказал Хорус. — Расскажи, что помнишь о том приведении к Согласию.

Фулгрим открыл рот, чтобы заговорить, но не последовало ни единого слова. У него сделалось лицо озадаченного новичка, который ищет ответ на риторический вопрос сержанта-инструктора.

— Не понимаю, — произнес Фениксиец. — Да, я помню Молех, его леса, высокие замки и рыцарей, но…

Он умолк, наведя Аксиманда на мысль о воине, страдающем от тяжелой травмы головы.

— Мы оба были там, ты и я, до того, как Третий легион набрал численность для самостоятельных действий. И Лев? Погоди, Джагатай тоже там был?

Хорус кивнул.

— Так сказано в хрониках, — сказал он. — Мы четверо с Императором отправились на Молех. Разумеется, он подчинился. Какая планета смогла бы противиться силам легионов под предводительством Императора?

— Несметная сила, — произнес Мортарион. — Ожидалось мощное сопротивление?

— Вовсе нет, — отозвался Хорус. — Правители Молеха ревностно хранили записи и помнили Терру. Его обитатели выдержали Старую Ночь. Когда Император спустился на поверхность, их согласие было неизбежно.

— Мы провели там несколько месяцев, так? — спросил Фулгрим.

Аксиманд бросил взгляд на Абаддона и увидел на лице Первого капитана такое же выражение, которое чувствовал на своем собственном. Он также помнил Молех, однако, как и примархи, испытывал трудности с воссозданием точных деталей. Аксиманд почти наверняка бывал на поверхности планеты, но ему было сложно сформировать связную картину ее мира.

— Согласно хронологам «Духа мщения», мы пробыли там сто одиннадцать стандартных терранских дней, или же сто девять местных. После нашего отбытия там осталось почти сто полков Армии, три когорты Титаникус и гарнизонные отряды из двух легионов.

— На планете, которая приняла Согласие? — переспросил Мортарион. — Неслыханная трата ресурсов. Какая нужда была Императору укреплять Молех такими силами?

Хорус прищелкнул пальцами.

— Именно.

— Полагаю, у тебя есть ответ на этот вопрос, — заметил Фулгрим. — Иначе зачем было звать нас сюда?

— У меня есть нечто вроде ответа, — произнес Хорус, постукивая по криоцилиндру с Артисом Варфеллом. — Конкретно этот итератор специализировался на ранней истории Императора, войнах Единения, а также разнообразных мифах и легендах, окружавших Его вступление на трон Старой Земли. Воспоминания Двелла чисты, а многих из первых поселенцев привели сюда бушующие волны Старой Ночи. То, о чем они помнят, тянется очень глубоко в прошлое, и Варфелл поглотил всё.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Фулгрим.

— Я имею в виду, что некоторые из старейших двелльцев прибыли с Молеха, и они помнят первое появление Императора на их планете.

— Первое? — переспросил Фулгрим.

Мортарион крепче стиснул Безмолвие.

— Он бывал там раньше? Когда?

— Если я правильно толкую грезы мертвых, то наш отец впервые ступил на Молех за много веков, или даже тысячелетий до войн Единения. Он прибыл на звездолете, который так и не вернулся на Землю. На звездолете, из которого, как я полагаю, сейчас состоит сердцевина Цитадели рассвета.

— Цитадель рассвета… Помню, — произнес Фулгрим. — Да, там, в конце горной долины было отвратительное сооружение из снятых частей звездолета! Лев построил вокруг него один из своих мрачных замков, верно?

— Несомненно, построил, — ответил Хорус. — Императору потребовался звездолет, чтобы добраться до Молеха, однако не потребовался, чтобы вернуться назад. Что бы Он там ни нашел, оно сделало Его богом, или настолько приблизило к этому, что нет никакой разницы.

— И ты думаешь, это нечто еще там? — с предвкушением поспешно спросил Фулгрим.

— А зачем еще оставлять на планете такую мощную оборону? — произнес Мортарион. — Это единственное объяснение.

Хорус кивнул.

— Благодаря Артису Варфеллу я очень много узнал о первых годах Молеха, а также о том, что мы четверо там делали. Кое-что из этого я даже вспомнил.

— Император стер ваши воспоминания о Молехе? — на мгновение забывшись, спросил Абаддон.

— Эзекиль! — зашипел Аксиманд.

Возмущение Абаддона пересилило внешние приличия, всплеском гнева он пытался дать выход своей злости. За ним показались звезды, которые залили Тижун мерцающим светом. По городу метались лучи патрульных воздушных кораблей. Некоторые из них были близко, некоторые далеко, но ни один не приближался к каркасу купола.

— Нет, не стер, — сказал Хорус, не придав значения порыву своего Первого капитана. — Столь радикальные меры быстро привели бы к разновидности когнитивного диссонанса, который привлек бы к себе внимание. Это в большей степени была… манипуляция, ослабление одних воспоминаний и усиление других, чтобы заслонить пробелы.

— Но изменить память трех полных легионов, — выдохнул Фулгрим. — Необходимая для такого сила…

— Так, стало быть, на Молех? — спросил Мортарион.

— Да, братья, — произнес Хорус, разводя руки. — Мы последуем по стопам бога и сами станем богами.

— Наши легионы готовы, — сказал Фулгрим, на теле которого от лихорадочного предвкушения замерцали коронные разряды.

— Нет, брат, для этой войны мне нужен только легион Мортариона, — ответил Хорус.

— Тогда зачем вообще было меня звать? — со злостью спросил Фулгрим. — Зачем оскорблять моих воинов, исключая их из твоих планов?

— Потому что мне нужен не твой легион, а ты, — сказал Хорус, метя в самое средоточие тщеславия Фулгрима. — Мой подобный Фениксу брат, ты нужен мне более, чем все.

Глазные фильтры Аксиманда потемнели, когда сквозь погнутые опоры купола метнулся луч прожектора. Закланялись и заизвивались резкие тени.

Все посмотрели вверх.

За куполом поднялся темный силуэт воздушного корабля, двигатели которого ревели нисходящей тягой. В воздух взметнулась метель битого стекла. Мерцающие отражения ослепляли, словно снег.