Читать книгу "Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик - Эрик Метаксас"

...

В воскресенья Адвента мы все собирались за длинным обеденным столом и пели рождественские хоралы. Папа присоединялся к нам и читал вслух сказки Андерсена… Сочельник начинался с чтения рождественской истории. Мы все, включая горничных в белых фартуках, торжественные, полные ожидания, усаживались кружком, и мама начинала читать… Она читала историю Рождества твердым, внятным голосом, а дойдя до конца, всегда запевала гимн «Этот день сотворил Господь»… К тому времени свечи догорали, и мы пели рождественские хоралы в темноте, пока отец, который ухитрялся потихоньку выскользнуть из комнаты, зажигал свечи у яслей и елки. Звенел колокольчик, и нас, троих младших, первыми впускали в «рождественскую комнату», к елке со свечками, и там мы, счастливые, запевали: «Всех деревьев краше елка в Рождество» и только потом разворачивали подарки 39.

Война входит в дом

Война продолжалась, приходили все новые известия о смертях и ранениях – круг родства и знакомств у Бонхёфферов был весьма широк. В 1917 году подлежали призыву двое старших детей, Карл-Фридрих и Вальтер. Оба родились в 1899 году – теперь их ждала война. Родители не пытались пускать в ход какие-либо связи, хотя легко могли это сделать, чтобы уберечь их от передовой. Больше всего Германия нуждалась в пехоте, пехоту оба мальчика и выбрали, как бы предугадав события, которые произойдут четверть века спустя, в следующую войну. Бонхёфферы правильно воспитывали своих детей и никогда не мешали им поступать отважно и самоотверженно. Те замечательные слова, которые Карл Бонхёффер напишет коллеге в 1945 году, убедившись в смерти Клауса и Дитриха (погибли также два его зятя), подытоживают его позицию в обе эти войны: «Мы горюем и гордимся»40.

После краткой подготовки обоим Бонхёфферам предстояла отправка на фронт. Карл-Фридрих прихватил с собой учебник физики. Вальтер готовился к сражениям с самого начала войны, он тренировал выносливость, отправляясь на долгие прогулки с тяжелым рюкзаком за спиной. В тот год перспективы Германии все еще казались весьма радужными. Немцы были так уверены в победе, что кайзер заранее провозгласил 24 марта 1918 года праздничным днем.

В апреле 1918 года настал черед Вальтера. Как это всегда делалось в семье – и будет сделано для внуков четверть века спустя – в честь Вальтера устроили прощальный обед. Вся семья собралась за большим столом, молодому человеку вручили сделанные собственными руками подарки, читали стихи, пели песни, тоже сочиненные специально для этого случая. Двенадцатилетний Дитрих аранжировал песню «Ныне мы говорим тебе: «С Богом!» и спел ее брату, аккомпанируя себе на пианино. На следующее утро Вальтера проводили на вокзал, и Паула Бонхёффер бежала за поездом, повторяя своему розовощекому мальчику: «Нас разделяет только расстояние». Через две недели он умер во Франции от осколочного ранения.

Смерть Вальтера изменила все.

Сабина писала:

...

Я все еще помню то яркое майское утро и ту страшную тень, что легла вдруг на всех нас. Отец как раз собирался уходить в клинику, а я – в школу, но тут почтальон принес нам две телеграммы. Я стояла в холле первого этажа и видела, как отец поспешно вскрыл конверты, сильно побледнел, ушел к себе в кабинет и рухнул в кресло, уронив голову на руки, закрыв обеими руками лицо… Несколько минут спустя в полуоткрытую дверь я увидела, как отец поднимается на второй этаж по широкой удобной лестнице, хватаясь на каждом шагу за перила, а ведь обычно он с легкостью взбегал по ней. Он поднялся в спальню, откуда мать еще не выходила, и остался там на много часов41.

Вальтер был ранен шрапнелью 23 апреля. Сперва врачи сочли рану не слишком серьезной и сообщили о ней родственникам в успокоительном тоне. Однако рана воспалилась, состояние пациента резко ухудшилось. За три часа до смерти Вальтер продиктовал письмо к родителям:

...

Дорогие мои, сегодня мне сделали вторую операцию, и должен признать, что прошла она намного тяжелее первой, потому что пришлось удалять осколки изнутри. Затем мне сделали, с небольшим перерывом, два укола камфары, но, надеюсь, теперь уж дело закончено. Я применил свою технику и думаю о другом, чтобы не думать о боли. Есть в мире вещи поинтереснее моих ран. Гора Кеммель, например, и вероятные последствия этого сражения. Сегодняшние известия о применении иприта внушают нам надежду. Мне страшно думать о моих однополчанах, мой бедный полк так сильно пострадал в последние дни. Как там другие новобранцы?

Я думаю с любовью и тоской о вас, дорогие мои, каждую минуту этих долгих дней и ночей.

Издалека – ваш Вальтер42.

Позднее семья получила и другие письма, которые Вальтер написал в те немногие дни перед смертью. Из них видно, как он ждал приезда родителей. «По сей день, – писал много лет спустя его отец, – я не могу вспоминать об этом, не упрекая себя за то, что поверил успокоительным телеграммам и не отправился сразу же к нему, пусть врачи и писали, будто в этом нет надобности». Узнали они со временем и о том, что командир Вальтера не имел опыта, по глупости он выстроил всех солдат в одну линию»43.

В начале мая кузен, служивший в Генеральном штабе, доставил домой тело Вальтера. Сабина запомнила похоронную процессию, «катафалк с лошадьми под черными попонами, множество венков, мама, бледная как смерть под густой траурной вуалью… отец, родственники, множество молчаливых людей в черном сопровождали гроб по пути к церкви». Кузен Дитриха, Ханс-Кристоф фон Хазе, запомнил, как «плакали, плакали навзрыд мальчики и девочки, плакала его мать – никогда прежде я не видел, чтобы она так плакала».

Смерть Вальтера стала вехой и в жизни Дитриха. Заупокойную службу начали с гимна «Jerusalem, du Hochgebaude Stadt» [12] . Дитрих пел громко и внятно, как мать всегда требовала от детей, и сама Паула, казалось, обретала опору в этих словах, изливавших сердечную тоску по небесному граду, где Господь ожидает нас, примет и утешит и «отрет каждую слезу». Дитриху этот текст казался героическим и полным значения:

Я вижу патриархов и пророков,

И всех, кто честно возлюбил Христа

Не поддавался гибельным порокам,

Не уклонялся робко от креста.

Кто презирал тиранов яру злобу,

Чья ярче солнца слава воссияла.

Я вижу, как идут они по звездам,

Свободой совершенной осияны.

Дядя Дитриха, Ханс фон Хазе, прочел проповедь. Процитировав гимн Пауля Эрхардта, он заговорил о том, что наш мир боли и скорби – лишь краткий миг по сравнению с радостной вечностью в Господе. Когда служба закончилась, товарищи Вальтера вынесли гроб из церкви под трубный гимн, выбранный Паулой Бонхёффер: «Was Gott tut, das ist Wohlgetan». Сабина запомнила, как трубачи играли хорошо знакомый мотив, и задним числом изумилась выбору матери:

Все, что творит Господь, – благо.

Его воля праведна во всем.