Читать книгу "Когда я вернусь, будь дома - Эльчин Сафарли"

В истории Стамбула немало тому примеров, упомяну один. Султан Сулейман правил Оттоманской империей почти пятьдесят лет. За это время Стамбул достиг апогея развития, превратился в крупную метрополию. Конечно, не обошлось без кризисов: чума, пожары, шторма, наводнения. На жизнь Сулеймана тоже не раз покушались. Несмотря на все это, Стамбул выстоял, а его жители, по крайней мере некоторые из них, стали ценить то, что их окружает.

Умид встретил ту, с которой так же свободен, как наедине с собой. Такое бывает, но редко. «Я не смог предугадать ее мысли. Это и зацепило».

Влюбиться легко, признается парень, ценнее – любить каждый день. «Абсолютную любовь человек дать не может. На то он и человек. Это не наша энергия. Я стараюсь любить насколько могу, отдавать то, что сам хотел бы получить».

Дочь, если в тебе вдруг нет любви, поступай так, будто она есть. Тогда вода в источнике обретет вкус.

Скучаю

24

Чтобы узреть истину, достаточно наблюдать

Досту,

ты пробовала хлеб с цветами? Учусь такой готовить. Амиру привезли мешок сушеной лаванды, и теперь у нас есть хлеб с весенним ароматом. В лавандовое тесто добавляем акациевый мед – волшебное сочетание.

Мама тоже начала использовать на кухне сушеные цветы. Смесью лаванды с морской солью приправляет говядину, посыпает жареную картошку. Лепестки розы и цветки апельсина запускает в мельницу с перцем – для салатов.

Леон помогает нам в пекарне. Перекладывает цветки в миски, отсеивает ненароком попавшие стебли (иначе хлеб загорчит). Ему сложно сохранять концентрацию, отвлекается на звук капающей воды, на гул проезжающей машины или крик замерзшей чайки за окном. Мы не обращаем на это внимания. Леон включается в процесс, только если увлечен, заинтересован. Упрашивать бесполезно.

Наши отношения – нечто большее, чем дружба. Сначала было сложно общаться, но после отъезда Жана и Дарьи сблизились, вместе ходим на мою работу. В середине дня Мария забирает Леона домой. Там его ждут вкусный обед, прогулка с Марсом и мамина заколка, которую он хранит под подушкой.

Благодаря Леону заново проживаю отцовские чувства. Поначалу я смутился (вдруг предаю тебя?), потом отпустило. В сердце прочертилась четкая линия – разделитель моих чувств к тебе, Досту, и того тепла, что испытываю к мальчику. Два ручья, берущие начало в одном источнике; русла разные, вода одна и та же.

Как-то болтали с Жаном, и он рассказал, что после появления Дарьи и Леона в его жизни прибавилось и любви, и страхов. «Я стал более уязвим, ведь теперь ответственен за двух любимых людей. Хочется постоянно быть рядом, оберегать их».

Я похлопал друга по плечу, предложил ему порадоваться за себя. «Именно через такие волнения приходят к зрелости, Жан. Пока ты есть у Дарьи с Леоном, их никто не обидит».

Дочь, настоящий мужчина тот, который не сдается, как бы сложно ни было, заботится о своей семье, держит любимую за руку и помнит, когда зацветают ее любимые гортензии.

Одни мужчины находят в семье источник радости и сил, другие, так и не повзрослев, ноют о том, как выдохлись, устали. Гораздо легче стать отцом, чем им оставаться. К сожалению, многие мужчины только на словах воины и кормильцы.

Досту, действия человека, а не слова говорят о его личности и отношении к тебе. Чтобы узреть истину, достаточно наблюдать.

Скучаю. Папа

25

Не жди подходящего времени, чтобы начать жить

Досту,

третью ночь плохо сплю. Просыпаюсь от одного и того же сна: к белому дому подъезжает автомобиль Жана и Дарьи, мы с Леоном подбегаем к «Форду», а в нем – никого. Только на сиденьях сосновые ветки в снегу. Леон плачет, колотит кулачками по машине.

Просыпаюсь в страхе: мне кажется, я все еще перед автомобилем, в котором мгновение назад сидели мужчина и женщина, а сейчас он пуст. И что за ветки?..

Не особо верю в сны, просто разделяю их на те, в которых хочется остаться, и те, из которых так и подмывает сбежать. Я не ищу в них пророчеств и чаще объясняю процессами в мозге.

Сон с пустой машиной объясняется волнением за Жана и Дарью. Пока не вернулись, хотя должны были. Сходил в клинику, где консультируют ребята, – без новостей.

По радио сообщили о буре на западном берегу океана. Поселения обесточены, дороги перекрыли, чтобы предупредить аварии. Точное местонахождение наших неизвестно. Не исключено, что они в южной части, где тихая зима, и я паникую напрасно.

Мария тоже переживает. Не показывает виду, отвлекается работой, домашними делами. По утрам традиционно заваривает кофе, и который день он переливается через край – если подобное происходит у педантичной Марии, значит, она в смятении.

Досту, ты знаешь, мама больше всего на свете не любит ждать. Ожидание сводит ее с ума. «Оно бывает разным: когда могу собраться и двинуться навстречу – такое переносимо. А вот когда жду, зная, что ничего не могу поделать, – это испытание».

Ожидание рушит судьбы. Особенно если ждешь подходящего времени, чтобы начать жить. Думаешь, вот придет особенный человек или наступит долгожданное событие, и заживу. Так можно и до конца дней прождать, впустую.

В отношениях всегда сохраняй бдительность.

Леон отказывается идти в пекарню. Плохо ест, молчит, сидит у окна с Марсом. Скучает. Вчера нарисовал перевернутую машину. Когда Мария спросила, чья она, малыш порвал рисунок.

Тревога не дает мне покоя, дочь.

Скучаю. Папа

26

Когда слова даются с трудом…

Досту,

извини, давно не пишу. Слова даются с трудом. Жан с Дарьей погибли. Машина врезалась в сосну, слетела в овраг. Полиция позвонила в клинику, сообщила о случившемся. В портмоне Жана нашли рабочее удостоверение и нашу фотографию. Теперь снимок у меня.

Дочь, не могу больше. Прости

27

Не убегай от боли и страха – смотри им в глаза

Досту,

вторую неделю сыплет снег. Тихо, непрерывно. Проникновенный белый реквием.

Из-за холодного климата снег не превращается в почерневшие лохмотья, ложится слоями, отчего по утрам – ощущение белого листа. Не в этот раз.

После случившегося время для нас замерло.

Пряча лицо в толстом шарфе, иду по белым улицам, прохожу мимо знакомых мест и нашей пекарни (Амир в одиночестве месит тесто, в печи – странно – не горит огонь). Город словно спит.

Вдруг ловлю порыв постучаться в окно кофейни с оранжевыми рамами и закричать: «Эй, почему не слышно, как мелют кофе, не звенят теплые чашки, а горячие круассаны безнадежно остывают?!»