Читать книгу "Цицианов - Владимир Лапин"

Французский социолог П. Бурдье сравнил генеалогическое древо с географической картой, а родственные связи — с тропинками и дорогами, проложенными людьми, которые пользуются этими путями с интенсивностью, эквивалентной интенсивности личных контактов между родственниками. То же самое можно сказать о связях корпоративных и дружеских. Когда у человека возникает какая-то проблема, разрешение которой требует содействия других лиц, он обращается в первую очередь к родным, друзьям и знакомым. Куда послал своего сына Петрушу Гринева Андрей Петрович Гринев в пушкинской «Капитанской дочке»? В дальний гарнизон на степную границу, но с письмом к генералу Андрею Карловичу Р., «старинному товарищу и другу». В условиях неразвитой правовой системы использование неформальных связей являлось гораздо более перспективной стратегией, нежели многодневное обивание порогов канцелярий. Отец Цицианова Дмитрий Павлович учился в военно-сухопутном корпусе одновременно с П.И. Румянцевым-Задунайским, А.А. Вяземским, П.Н. Мелиссино, А.П. Сумароковым и другими влиятельными людьми Екатерининского царствования. У нас нет прямых доказательств того, что кто-то из этих людей не оставил без внимания сына их «однокашника», но практика протежирования «века осьмнадцатого» была универсальной: А.С. Пушкин это знал хорошо. Дворяне записывали своих чад в зависимости от влиятельности тех, кто «хлопотал», капралами, унтер-офицерами и сержантами; не имевшие протекции записывали недорослями. В Преображенском полку в 1770-е годы одних сержантов состояло более тысячи и недорослей — без счету[30]. Определение офицера на службу «под крыло» к родственнику было делом совершенно обычным для военного быта XVIII — начала XIX века. Сами опекаемые не стеснялись упоминать об этом в своих воспоминаниях[31].

О службе Цицианова в гвардии практически ничего не известно. Скорее всего, она ничем особым не отличалась от быта офицеров столичного гарнизона. 12 февраля 1786 года по обычной практике того времени Павла Дмитриевича «переименовали» из капитан-поручиков гвардии в армейские полковники и назначили командиром Санкт-Петербургского гренадерского полка. Но это был уже совершенно иной уровень. В вооруженных силах командир роты (капитан) и полковник (командир полка или артиллерийской бригады) являлся больше чем строевым командиром. Эти части были не только тактическими единицами, но и хозяйственными структурами. Шефом полка являлся один из влиятельнейших людей второй половины екатерининского царствования фельдмаршал Иван Петрович Салтыков. По словам П. Зубова, этот человек питал к Цицианову полное доверие. После Русско-турецкой войны 1787—1791 годов полк был разделен на два «летучих» гренадерских полка, и Цицианову в 1790 году поручили сформировать «новый» Санкт-Петербургский гренадерский полк. Это была трудная задача, о которой наш герой писал одному из своих друзей: «Полк, в котором я написан сверх комплекта, совершенно разоренным сделали. Дали бригадиру, который им командовал и которому велено сформировать Сибирский гренадерский полк, ордер — взять из старого своего полка все, что захочет. Он начал с того, что 22 офицера взял, музыку, мастеровых и унтер-офицеров множество, а солдатами, я чай, окончит. Я знаю, что расстроенный полк взять и его исправить — чести больше, и по самолюбию надеялся бы успеть в том; но кто спасибо скажет, и кто уважит, если покровителя нет?.. Точно жить без жалования тяжело приходится, весь в долгу, ничем не обзавелся и маленькой суммой исправиться не могу, да и полковником будучи, вижу, что не в состоянии исправиться. Надобно красть, а красть свойства не имею; кражу называть, по обыкновению, экономией приучиться не могу; без экономии жалованием жить полковнику не можно. Чтобы иметь хороший полк, надобно иметь хороших офицеров; чтобы иметь, надлежит всегда с ними обращаться; обращаться всегда надобно для них иметь стол, а сие требует денег. Все сие соображая, видя за плечами долг, по моим доходам неоплатный, ужасаюсь по чести»[32]. В одном из писем своему другу и бывшему сослуживцу В.Н. Зиновьеву Цицианов рассказывает о мерах по укреплению дисциплины во вверенной ему части: «Важнейшее зло в полку, что солдат не знает ничему срока, ничто до него вовремя не доходит, или лучше сказать, иное совсем. Ротные командиры избалованы, считают роту за деревню, а солдаты мужиков, у которых стоят, почитают за оброчных крестьян. Я одного солдата уже принужден был в страх другим прогнать сквозь строй за то, что он мужика, принудя везти себя в роту, да еще на дороге избил его, а сам уехал. Мужик пришел прямо ко мне, я ему обещал все отыскать, отыскал и велел ему быть при экзекуции; после, позвав его, спросил: "Доволен ли он?" Он, бедный, так был этим тронут, что говорил мне, что он если бы это знал, то лучше бы у него лошадь пропала. Теперь суди: каковы здесь мужики, и каковы мои гренадеры!.. Я только и твержу офицерам, чтобы до солдат все доходило. Вообрази, что иные несколько третей жалования не получали (деньги выдавались три раза в год. — В.Л.), а я велел каждому в руки раздать, и приставил майора, а то, бывало, отдадут ротному командиру, а он их причтет к своим деньгам…» «Офицеры привыкли видеть Вадковского (прежнего командира. — В.Л.), что он из горницы не выходит, дивятся моему дон-кишотству, которое я делаю, без всякого чувствования беспокойства. Ездил по всем ротам осматривать для того, что полк очень обширно стоит, а к себе приводить — это было бы им (т. е. ротам) мученье. И так, объезжая их, около 500 верст сделал в одной кибитке, в шляпе и мундире без постели, а мороз градусов 16 наверное был»[33].

Формирование полка было непростым делом. Обычно для таких целей выделялись офицеры и нижние чины из нескольких уже существовавших частей, что позволяло во многих случаях вести «родословную» полка с почетных времен Петра Великого, а то и еще более ранних. Однако среди этого контингента, как правило, оказывался большой процент тех, от кого командиры нашли наконец-то способ избавиться под благовидным предлогом. Переводы часто сопровождались разного рода «неудовольствиями» в отношении назначения на должности и чинопроизводства. Надо было в кратчайшие сроки спаять командный состав и нацелить его на решение задач боевой подготовки. До штатной численности новый полк доводили за счет рекрутов, требовавших длительного и умелого обучения. Следующей задачей было обеспечить две тысячи человек провиантом, обмундированием, кровом, вооружением и множеством нужных мелочей (инструментами для полковых ремесленников, медикаментами для лазарета, упряжью для обоза и т. д.). Формально все это было заботой интендантов, но в жизни — головной болью полкового командира. Создание новой части являлось рискованным делом, но успех в нем гарантировал награду и продвижение по службе, поскольку равнялся сдаче очень жесткого экзамена на военно-административную состоятельность. Люди, с честью прошедшие такие испытания, приобретали широкую известность. Так что формирование Санкт-Петербургского полка, называвшегося в конце XIX века 3-м гренадерским Санкт-Петербургским короля Фридриха-Вильгельма III полком, стало важной вехой в жизни Цицианова.