Читать книгу "Розы на руинах - Вирджиния Клео Эндрюс"

В голову мне пришла мелодия. Это из того фильма, что я смотрел вечером по телевизору. Что-то о солдате, который шагает, шагает…

Шагая под эту мелодию, я красиво и небрежно нес винтовку на плече, выдвинув вперед грудь, – и дошел до двери, где громко и решительно позвонил в колокольчик.

Я так шикарно выглядел, что был уверен: старая дама будет удивлена. Что там врачи… танцоры… вот генерал при пяти звездах – это да! Ни у кого нет такого длинного имени: генерал Бартоломью Скотт Уинслоу Шеффилд. Даже Джори Янус Марке Шеффилд не так шикарно звучит. Я объявил свое государство в состоянии войны.

Думал, мне откроет тот старый скрюченный дворецкий, но открыла сама старая дама. Я видел ее несколько раз. Она держала дверь полуоткрытой, и длинный солнечный луч упал на пол.

– Барт? – прошептала она.

В голосе было и удивление, и счастье. Неужели она вправду так рада меня видеть? Да она же и не знает меня; мы просто виделись через стену.

– Как чудесно, Барт, что ты пришел! Я надеялась, что это случится…

– Отойдите, мадам! – скомандовал я. – Вы окружены моими солдатами. – Я сделал свой голос по возможности грубым. – Нет смысла сопротивляться. Предлагаю вам сдаться и поднять белый флаг. Другого выхода у вас нет.

– Ах, Барт, – глупо смеясь, проговорила она. – Так мило с твоей стороны было принять мое приглашение. Сядь рядом со мной и поговори. Расскажи мне о себе, о своей жизни. Расскажи: счастлив ли ты? А твой брат – он счастлив? Любишь ли ты своих родителей, нравится ли вам ваш дом и место, где вы поселились? Я хочу все о вас знать!

Я с громким стуком закрыл за собой дверь, как сделал бы любой настоящий генерал. Очень странно было, что ее ярко-голубые глаза смотрели на меня и улыбались, в то время как половина лица была закрыта проклятой черной вуалью. Все мои военные планы рухнули. Вуаль пугала меня и сбивала с толку.

– Мадам, – заговорил я, вновь чувствуя робость и неуверенность, – вы меня позвали вчера во дворе… вы сказали, я могу приходить, когда мне станет скучно… я убежал и пришел…

– Убежал? – спросила она странным голосом. – Тебе что, приходится убегать от родителей? Они часто наказывают тебя?

– Не-а, – отвечал я. – Да это все равно бесполезно. Мне не больно, когда меня шлепают; а если, например, оставить без ланча, так я вообще не люблю есть. – Я понизил голос: – Мама с папой сказали мне, чтобы я не досаждал богатым старым дамам, живущим в таинственных домах…

– Вот как! – со вздохом произнесла она. – А ты знаешь многих старых дам, живущих в таинственных домах?

– Нет, мэм, – смутился я и отошел к стене небольшого зала, выходящего на дорогу, чтобы видеть, кто проходит мимо.

Я прислонился к стене, достал из кармана брюк трубку и спички, чтобы закурить после тяжелого похода. Она села в деревянное кресло-качалку и наблюдала за мной. Она молча смотрела, как я пускаю в ее комнате кольца дыма, и слабо улыбалась. Глупая вуаль при дыхании колебалась на ее лице. Может, она и спит в ней?

– Барт, я часто слышу, как вы с братом играете во дворе. Иногда я даже подставляю к стене лестницу и забираюсь на нее, чтобы подсмотреть за вами, – надеюсь, это тебя не обидит?

Я не отвечал, выдувая кольца дыма ей в лицо.

– Барт, пожалуйста, скажи что-нибудь… посиди, расслабься, чувствуй себя как дома. Я хочу, чтобы мой дом был открыт для вас с Джори. Моя жизнь так одинока, мне не с кем поговорить, кроме старика-дворецкого. Его зовут Джон Эймос. Мне так приятно думать, что по соседству живет полноценная, дружная семья. А со мной ты можешь говорить о чем угодно, обо всем, правда.

Мне было не о чем говорить. Да и о чем можно говорить со взрослой женщиной?

– Не надо шпионить за мной и моим братом.

– Я не шпионила, – поспешно сказала она. – Я просто подрезала розы, которые у меня вьются по стене. И не могла не слышать ваших разговоров – ведь это не моя вина, правда?

Шпионка – вот она кто. Я зажмурился от солнца, упавшего на мое лицо, и надвинул поглубже шляпу с полями. Ненавижу солнце – всегда так хочется пить.

– Мэм, вы меня уже о многом расспросили… не надо больше.

– Барт, сядь, пожалуйста, нам скоро принесут прохладительное. Видишь мой звоночек? Я позвоню, и горничная принесет мороженое и пирожные. До ланча еще далеко, так что ты не испортишь себе аппетит.

Ну что ж, можно и остаться. Я упал в мягкое кресло и сосредоточился на ее ногах, которые едва можно было рассмотреть. Носит ли она обувь на каблуке? Красивые босоножки? Накрашены ли у нее ногти?

Дверь открылась, и вошла хорошенькая горничная-мексиканка с подносом всяких сладостей. Вот это да! Горничная улыбнулась мне, кивнула хозяйке дома и вышла. Я вежливо принял то, что мне положили на блюдце. Никогда не стану есть «полезную» пищу, она такая противная. Вот это – другое дело! Я закончил и встал, чтобы уйти.

– Благодарю вас, мэм, за ваше гостеприимство… Старый солдат не слишком привык есть такие шикарные вещи… Мой иноходец ждет меня во дворе.

– Если тебе пора, конечно иди, – с грустью сказала дама, и меня пронзила жалость к ней. Живет совсем одна, никаких внуков… – Приходи завтра, если захочешь, и приводи с собой Джори. У меня много интересного…

– Не хочу Джори!

– Почему?

– Потому что вы – моя тайна, а у меня не было тайн! У Джори есть все, что ему захочется, и делать он может, что захочет. А я только всем мешаю.

– Мне ты не мешаешь. Ты мне нравишься.

Черт, как приятно звучит! Я пристально посмотрел на нее, но не увидел ничего, кроме улыбающихся голубых глаз.

– Почему я вам нравлюсь? – с неподдельным удивлением спросил я.

– Я не просто симпатизирую тебе, Барт Уинслоу, – сказала она, очень странно глядя на меня, – я люблю тебя.

– Почему?

Я не верил своим ушам. Женщинам обычно нравился Джори, а не я.

– Когда-то у меня было двое сыновей, а теперь – ни одного, – проговорила она сдавленным голосом, печально опустив глаза. – Тогда я решила родить еще одного сына от своего второго мужа, но не могла. Поэтому я хочу, чтобы ты был для меня вместо третьего сына, которого мне не дал Бог. Я очень богата, Барт. Я могу дать тебе все, что ты захочешь.

– И мое самое-самое заветное желание? Правда?

– Да. Все, что может быть куплено за деньги.

– Разве не все покупается за деньги?

– К сожалению, не все. И я тоже когда-то думала, что все покупается, но теперь я знаю, что самые важные вещи купить нельзя. Те вещи, к которым я относилась как к само собой разумеющимся и не ценила их; ах, если бы можно было прожить жизнь сначала!.. Я бы прожила ее совсем по-другому! Я наделала столько ошибок! Но я собираюсь исправиться с твоей помощью, Барт. И если ты собираешься сделать меня своей тайной, может быть, однажды… но не будем сейчас об этом. Ты ведь придешь ко мне еще?