Читать книгу "Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Эдмунд Криспин"

— С братом вы связались?

— Я послал ему телеграмму сегодня рано утром, сэр, — отозвался Мадж, возясь с замком. Ключ почему-то не проворачивался. — И пришел ответ. Весьма странный.

— И что там?

Мадж на секунду оставил дверь, чтобы достать из кармана телеграмму:

ПРЕБЫВАЮ В ВОСТОРГЕ НАДЕЯЛСЯ НА

ЭТО МНОГИЕ МЕСЯЦЫ САМОУБИЙСТВО ИЛИ ЧТО

ДРУГОЕ МНЕ БЕЗРАЗЛИЧНО ЧАРЛЬЗ ШОРТХАУС.

— Что за чертовщина? — возмущенно проговорил сэр Ричард. — Чья-то злая шутка?

— Вряд ли, — засомневался Адам. — Чарльз Шортхаус личность весьма эксцентричная. И всем известно, что он своего брата ненавидел. Поэтому вполне мог послать такую телеграмму.

— Где он живет?

— Кажется, где-то в пригороде Амершема.

— Ладно. Так что там с дверью, Мадж?

Наконец они вошли в довольно большую комнату, служившую покойному гримерной. Она была захламлена, как, впрочем, и все гримерные. Одежда висела вкривь и вкось на крючках и лежала кучами на стульях. Туалетный столик был завален фотографиями и гримом. На полу валялась истрепанная вокальная партитура «Мейстерзингеров», исписанная разными закорючками. Рядом несколько присыпанных пудрой книг. В углу пивные бутылки — две пустые и одна выпитая наполовину. На столе пишущая машинка с двумя листами чистой бумаги. Дальше раковина. Окна в комнате отсутствовали, но в правой части в потолок был врезан открывающийся с крыши небольшой световой люк. Квадрат со стороной в три дюйма.

— Я вижу, он устроил себе здесь второй дом, — заметил Фен. Затем повернулся к Адаму: — Репетиции в костюмах уже начались?

— Еще нет. Но он всегда проводил много времени в гримерной. В основном пил. Тут обязательно где-то должны быть несколько бутылок джина.

— Были, — подтвердил Мадж. — Взяли на анализ содержимого. А тело висело вот здесь.

— Да… — задумчиво проговорил Фен, — высоты тут едва достаточно, чтобы повеситься.

— В местах исполнения смертных приговоров, — отрывисто произнесла Элизабет, — существует норма — от шести до восьми футов в зависимости от веса заключенного.

Фен посмотрел на нее с уважением.

— Вы совершенно правы, но надо учитывать степень натяжения веревки. Если повезет… впрочем, думаю, слово «повезет» тут неуместно… то для того, чтобы сломать шею, достаточно и фута.

Внимание всех привлек солидный железный крюк, с которого свисала веревка. Он был закреплен на потолке примерно в семи футах от слухового окна.

— Крюк был здесь всегда? — спросил сэр Ричард, доставая трубку.

Инспектор Мадж посмотрел на сторожа Фербелоу, и тот сообщил, что раньше крюка на потолке не было.

— Следы осыпавшейся штукатурки, — добавил инспектор, — свидетельствуют, что крюк установлен недавно. Веревка, на которой висел покойный, обычная, бельевая.

— А где находился узел? — поинтересовался Фен. — Под углом нижней челюсти? — Он сидел на стуле и задумчиво ощупывал собственную челюсть.

— Как вы сказали? Узел? — Мадж удивленно поднял голову. — Да, все именно так и было. Не знаю, сам ли покойный это придумал или кто-то другой позаботился. А под петлю у подбородка была подложена тряпка.

— Кто обнаружил тело? — спросил сэр Ричард, прикуривая трубку. — И когда?

— Тело обнаружил доктор Шанд, — ответил Мадж.

— Шанд? — удивился Фен. Он стоял перед зеркалом и подрисовывал гримом себе пышные черные усы. Элизабет даже вскрикнула, когда он, шутливо нахмурившись, посмотрел на нее. — Доктор Шанд человек надежный. Но как он здесь оказался посреди ночи?

— Ради бога, Джервейс, — проворчал сэр Ричард, — перестаньте дурачиться и оставьте грим. — Он повернулся к инспектору: — Так что доктор делал здесь посредине ночи?

— Его срочно вызвал Шортхаус, — поспешно произнес инспектор Мадж.

— Как это вызвал?

— Позвонил по телефону. Но доктор не знает, кто говорил. Просто мужской голос сообщил, что Эдвину Шортхаусу срочно нужна медицинская помощь. И сказал куда ехать.

— А вот это уже интересно, — усмехнулся Фен. Он теперь старательно снимал грим с помощью крема. — И во сколько сюда явился доктор Шанд?

— В одиннадцать тридцать. Его встретил Фербелоу.

— Послушайте, — вмешался Адам, — я вчера вечером тоже был в театре.

— Что вы тут делали? — удивился Фен.

— Приходил забрать из гримерной бумажник. Забыл его там после репетиции. В бумажнике были деньги, а в последнее время из гримерных начали пропадать вещи, поэтому я решил сходить не откладывая. Не думал, что здесь может быть Шортхаус. Тем более мертвый. Какой ужас.

Инспектор Мадж замялся:

— Извините, сэр, боюсь, что я не совсем понял, кто вы такой.

— Перед вами Адам Лангли, — пояснил Фен, вытирая лицо полотенцем. — Исполнитель партии Вальтера в опере «Нюренбергские мейстерзингеры».

— И единственный в Европе первоклассный тенор с таким диапазоном, — с гордостью добавила Элизабет.

— И в какое время вы забирали свой бумажник, сэр?

— Примерно в двадцать пять минут двенадцатого.

— Ваша гримерная находится?..

— Этажом ниже.

— Вас здесь кто-нибудь видел?

— Да. Я разговаривал со сторожем Фербелоу. — Дело в том, что я… — Адам замолк, подбирая слова. — …Мне захотелось проехаться на лифте. Понимаете, есть у меня такая слабость. Это еще с детства, тогда лифты были редкостью. В общем, я спустился вниз, а затем поднялся на третий этаж и встретил Фербелоу. Выяснил, что он опасается вредных газов, которые, по его мнению, выделяют электрические лампы. И поэтому всюду держит двери распахнутыми. Входную внизу и свою здесь.

— Что за идиотизм, — пробормотал сэр Ричард.

— А кроме Фербелоу, вы еще кого-нибудь встретили?

— Нет. Снова спустился вниз и пошел в отель… Впрочем… уходя, я видел, как к служебному входу подъехал автомобиль и из него вышел мужчина. Наверное, это был доктор.

— Достаточно, — прервал его Фен. — Давайте вернемся к пребыванию здесь доктора и обнаружению тела.

Инспектор Мадж откашлялся:

— Доктор Шанд открыл дверь гримерной… — Он сделал драматическую паузу и даже на мгновение прикрыл глаза. — …И увидел Шортхауса, висящего в петле там, где я вам показал. — Инспектор снова обратил внимание на это место. — А затем немедленно позвал сторожа Фербелоу, и они вместе спустили несчастного джентльмена вниз.

Инспектор снова замолк, собираясь с мыслями, затем продолжил:

— Тут есть одна существенная деталь. Шортхаус в то время был практически жив. То есть хотя дышать он перестал, но сердце продолжало биться. Доктор Шанд мне пояснил, что такое не раз бывало, когда преступников вешали по приговору суда. В большинстве случаев смерть повешенного наступает вовсе не от удушения, а от сдавливания сонных артерий, подающих кровь в мозг, в связи с чем человек вначале теряет сознание, а смерть наступает спустя несколько минут из-за повреждения головного мозга. А когда доктор Шанд освободил сонную артерию, кровообращение восстановилось. Но оживить мистера Шортхауса было невозможно. Через несколько минут сердце остановилось.