Читать книгу "Чай со слониками - Вячеслав Харченко"

А второй раз ноги стали отниматься. Встаю утром с постели, а сил уже нет. Лягу отлежусь – ноги заработают. Я иду в редакцию, портфельчиком мотаю.

Врач (старый курчавый грек) меня осмотрел, выписал лекарства и сказал, что курить надо бросать, а то с сосудами проблемы. Еще может тромб оторваться и пойти по организму, и так до самой смерти.

Ах, как хорошо курить где-нибудь на берегу Черного моря в компании старых друзей, потягивая из стаканов тонкого стекла красное сладкое вино «Монте Руж», наблюдая, как волна постепенно заливает желтый сухой песок белой пеной, как яркие южные звезды стремительно высыпают на черный небосклон и облавой окружают тонкий месяц. Только на юге понимаешь, как хорошо курить, потому что эта меланхоличная размеренность так несвойственна северным городам и так противна чувствам и разуму.

* * *

По работе послали в Заволжск писать статью. На перроне меня встретили, покормили в заводской столовой и повезли на объект. Огромные чистые цеха, журчащий трескучий конвейер, операторы румяные и дебелые, в белых крахмальных халатиках. Одни бабы, ни одного мужика.

Был еще актовый зал: старинный, кумачовый, блестящий, пахнущий детством и коммунизмом. Не хватало только транспарантов и плакатов. Хотя что-то было. «Вперед, передовики!», «Табак – яд, брось курить!»

Выступали балалаечники, девочки пели романсы. Потом повезли в единственный в городе ресторан. Расположились узким кругом. От завода три женщины. Кроме нашего стола в зале сидели еще за одним какие-то замученные, усталые, печальные тетки за сорок.

После салата, рулета и водочки захотелось танцевать. Я снял пиджак, ослабил галстук и под «Ласковый май» вышел на середину, а когда уже подергался и захотел вернуться, заиграл медляк, и от соседского стола выскочила одна женщина.

Покружились, пообнимались.

– Вот, – говорю, – из Москвы приехал статью писать.

А она мне визитку в карман рубашки сует.

– У меня дочка в Москве учится. Позвоните, позвоните ей, пожалуйста.

Потом мы еще посидели, выпили, попели караоке.

В гостинице уже утром проснулся. Голова болит, до поезда час, спешно напяливаю рубашку, а из кармана визитка выпадает. С одной стороны Нина Сергеевна. С другой стороны Наденька.

В Москве ловит Иван Иванович:

– Ну что, статью сделал?

– Только что из Заволжска, все готово.

– Ты мне не хитри, ты про Германа Иосифовича написал?

– Делаю-делаю, – и бочком, бочком по коридору.

* * *

Всегда мечтал повесить около двери звонок. Почему этого не делал в течение десяти лет брака, не знаю. Просто как-то не выходило. Так бывает всегда: когда дело видится мелочным и ничтожным, – про него забываешь.

А тут Рая ушла к Андрею, и я пошел в магазин «Свет», что на Люблинской улице, и приобрел радиозвонок. Долго слушал мелодию, проверяя, как работает. В ближайшем ларьке «Союзпечати» купил запасные батарейки.

Дома приклеил кнопку на дверь, а базу вешать не стал и положил на книжную полку. Зачем портить стену, останется ненужная дырка.

Вечером приехала Нинель и спросила:

– Ты зачем купил звонок?

– Я десять лет хотел, – ответил я.

В дверь сразу стали звонить.

Сначала пришли к Рае клиенты. Раньше они стучали в дверь, а тут радостно жали на кнопку. Они очень хотели получить пробники. Я сказал им, где теперь живет Рая.

Потом пришли цыгане. Раньше цыгане проходили мимо. Думали, если здесь нету звонка, то нет денег.

Потом пришел Мосгаз. И оштрафовал меня на две тысячи рублей за то, что электрическая розетка на кухне находится близко к газовой трубе.

В довершение всего в три часа ночи зазвонил сосед, отставной майор. Он был уже на втором месяце запоя и требовал денег. Ушел не сразу.

Я долго искал провод, идущий к звонку, но вспомнил, что он радиозвонок. Тогда я отнес базу в шифоньер и спрятал под дубленками. Нинель смеялась.

* * *

Олег обычно спрашивает, было ли что-нибудь у меня с Лелей, а тут пригласил на рыбалку. Не знаю почему, но решил ехать в Овражки на утренней четырехчасовой электричке. Не люблю, когда забит вагон. Решил ехать в пустом, чтобы никто не ходил и ничего не носил.

Не сомкнул глаз всю ночь, чтобы не проспать, заказал такси. Такси перепутало мою улицу. У меня 40 лет Октября, а оно приехало на 60-летия Октября. Пыхтел на вокзал на каком-то таджике, держал дверь «шестерки» рукой, потому что она постоянно открывалась.

В полшестого вышел на платформу.

– Ты с ума сошел, – говорит Олег и усаживает меня в автомобиль на заднее сиденье, рядом с детским креслом. Потом еще просит пристегнуться, говорит, что так теперь надо, приняли закон.

Я думал, приеду и с Василием Петровичем сразу пойду на рыбалку, но не спал ночь и завалился на втором этаже. Проснулся – рядом Леля гладит детскую одежду.

– А где все?

– Внизу. Ждут, когда ты проснешься.

Леля в зеленом комбинезончике, от родов еще не отошла, но полнота ее только красит.

Спустился вниз, поздоровался, собрались и поехали на платный пруд, которым владеет Василий Петрович. В пруду ловится форель.

Достали спиннинги с вращающимися блеснами и покидали с берега, потяжек нет, решили зачем-то надуть лодку. Сели в нее с Олегом и поплыли к центру. Кидали-кидали, и вдруг я чувствую затылком, что что-то не так и оборачиваюсь, а Олег сидит и держит весло в руках. Вот, думаю, сейчас как даст мне по затылку и тю-тю. Не станут же Василий Петрович и Леля родного зятя, мужа и отца сдавать. Спрашиваю:

– Ты чего?

– Ничего, давай поплывем к берегу, Петрович что-то вытащил.

Приплыли, а там лежат две форелины, на воблер потянули.

Ехал я обратно в Москву и всю дорогу думал: «Хотел меня Олег по затылку звездануть или нет?» «Афганцы» опять пели про Кандагар. Они всегда поют про Кандагар. А «чеченцы» поют про Ведено.

* * *

Раньше возле работы, во дворах, в автомастерских жили три собаки: две суки и пес. Если выйти покурить, то какая-нибудь сука обязательно вылезет из гаража и деловито облает. Только кобель никогда не брехал. Иногда даже подходил и мокрым носом утыкался в колени курильщиков.

Кормили их в основном автослесари, но иногда приходили и поварихи из столовой, и гастарбайтеры с рынка, изъясняющиеся на южном гортанном языке, и молоденькие медсестры из ближайшей поликлиники. Я же опасливо обходил собак и, как правило, дымил не в курилке, а за зданием, на лавочке.

Но однажды автомастерские закрылись. Хозяин продал землю, на которой стоял гараж. Сначала собаки недоуменно тыкались мордами в закрытые ворота, пытаясь пролезть в узкую щель. Потом они тщательно обнюхали асфальт в поисках привычных запахов бензина и автомобильной смазки. Потом они обежали всю округу, кобеля даже видели у Политехнического музея, где он вступил в перепалку с местной собачьей стаей.