Читать книгу "Большая книга искателей приключений - Эдуард Веркин"

Тут продавали много интересного. Красный лук-сеянец, прополис, пчелиные лапки и мед, лапотки, сало, капусту-кольраби и красную картошку из Мордовии. Мне предложили также приобрести жареной лещины, я не отказалась.

Рыбаки всегда стояли последними, их прогоняли, чтобы запах не мешал остальной торговле. Первое, что я увидела в рядах, – связку вяленых пираний. Не щуки, не лещи и не судак – пираньи. Продавал их довольно неопрятного вида мужчина в промасленной тельняшке. Я спросила, чем он торгует, он ответил мне, что это лещевидный барбус. Будто бы с рыбзавода произошла утечка и теперь в нашей реке живет эта благородная рыба, которая неожиданно удивительно быстро акклиматизировалась в наших условиях. Соврал человек в тельняшке, никакой это был не лещевидный барбус, это были самые обычные пираньи, я их узнала.

Я спросила еще:

– А почему у лещевидного барбуса такие саблевидные зубы?

Продавец ответил вульгарно, в духе Красной Шапочки.

– У лещевидного барбуса не бывает зубов, – сказала я.

Я не знала этого наверное, но была уверена, что так оно и есть.

– Зато вкусные, – ответил продавец. – И костей мало, одно мясо.

Чтобы не привлекать внимание, я не стала покупать этих пираний.

Другие продавцы принялись мне тоже навязывать свой товар. Так что мне даже пришлось купить двухкилограммовую щуку. Кстати, Феликс, а ты умеешь делать что-нибудь из щуки? Я слышала, щук как-то фаршируют…

Впрочем, я купила щуку не совсем зря, я спросила, а почему нет рыбака Селиванова. Продавец щуки мне ответил, что рыбак Селиванов заболел и никто его уже давно не видел. Не исключено, что он даже и умер ненадолго.

Я купила еще вяленой плотвы, и этот рыбак назвал мне адрес Селиванова. А напоследок еще сказал по секрету, что Селиванов рехнулся окончательно. Что-то там у себя строит дома непонятное, ветряк, и никого не подпускает ближе чем на двадцать метров, ружьем грозится.

Как оказалось, рыбак Селиванов жил даже не в городе, а в районе маслозавода. Это было довольно далеко, так что пришлось мне ждать автобуса и путешествовать в компании с запасливыми старушками и скопидомными старичками. Одна старушка почему-то предложила мне помидор. Мне стало стыдно, но помидор я взяла. И спросила ее о рыбаке Селиванове.

Она его прекрасно знала. Отец Селиванова тоже был рыбаком. Раньше река была шире и в нее даже белуга заходила, а сейчас никакой рыбы нет. Только вот отец Селиванова был не просто рыбак, а суперрыбак. Он мог поймать рыбу даже голыми руками, просто нырял в омут, а всплывал уже с сомом. Или с налимом. Этих налимов он сапогом ловил. Брал сапог, шагал к реке и прятал на ночь сапог в нужном месте. А утром доставал из сапога налима и жарил налимью печень с луком.

И всех соседей кормил рыбой. Дом себе построил, а за домом поставил журавель для колодца.

И Селиванов тоже стал таким. Много рыбы ловил. Везде мог наловить, если в воде была хоть какая-то рыба, то Селиванов ее ловил.

А потом стали замечать, что Селиванов стал потихоньку спрыгивать с катушек. Стал разговаривать с рыбами, какие-то клички им придумывал. И на самом деле вставлял в их жабры жестяные таблички с проклятиями и ругательствами. А в прошлом году он построил плавучий дом. Не плот, а именно плавучий дом. И в этом доме сплавился до самой Волги. По пути ловил рыбу, ел ее в сыром виде, а как добрался до Волги, так попал под теплоход. А в этом году ему стало еще хуже.

– Ты, дочка, не ходи к нему, – посоветовала бабушка. – Нечего к нему ходить, он с ума совсем сошел.

– Опасен? – спросила я.

– Нет, что ты, он как отец, смирный совсем. Но напугать может. Одна женщина пошла к нему рыбки попросить – так он на нее откуда-то с крыши прыгнул вниз головой. Дурачок. И яму выкопал в огороде. А в яму сома запустил, и сома этого кормит кошками, которых в округе ловит. Лучше к нему не ходить.

Я заверила бабушку, что никогда не пойду к Селиванову. Ну и, конечно, сразу же к нему пошла.

Селиванов жил в местечке, которое называлось Заречье, я переправилась по понтону на другой берег. Там огляделась в поисках прибежища зареченского затворника. Отыскать Селиванова было легко. По переделанному ветряку. По красивым, крашенным золотой краской воротам. Ворота сияли на солнце и даже слепили. В воротах имелась открытая дверь, видимо, лодыри опасались Селиванова и заглядывали к нему нечасто.

Я же к Селиванову заглянула.

Дом ничего оригинального собой не представлял. Немного удивили обмазанные глиной стены, с вмонтированными в эту глину потускневшими от времени блеснами. От этого казалось, что дом покрыт чешуей. Впрочем, так, наверное, и должно было быть – изба рыбака, что поделаешь.

А вообще дом был небольшой. Унитаз-компакт. Справа от дома большое водное пространство, видимо, как раз тот пруд. В котором, по уверениям старушки, жил кошкоядный сом.

Хозяина всего этого видно не было, по поверхности пруда шли круги, наверное, сом подкарауливал свою очередную добычу. Не сдержав любопытства, я подошла к воде. И тут на меня сверху капнуло. Я посмотрела.

Прямо у меня над головой маячил мужчина в джинсах. Мужчина был подвешен. К его ногам крепилась оранжевая лонжа, один конец которой был приделан к мачте ветряка, другой – к верхушке высоченного колодезного журавля. Лонжа была закреплена достаточно свободно – мужчина болтался с широкой амплитудой. В разные стороны от него разлетались капли воды, видимо, совсем недавно он то ли помылся, то ли в баню сходил. И судя по всему, мужчина был вполне добровольно подвешен – он широко, совсем по-гагарински, улыбался.

– Привет, – сказал Селиванов.

– Привет, – ответила я. – А вы что там делаете?

– Вишу, – ответил Селиванов.

– Зачем?

– А вот смотри.

Селиванов нырнул вниз, схватился руками за автопокрышку от грузовика. Уперся в нее ногами, перевернулся на спину и стал подтягивать к себе журавель. Противовес с рельсами уходил в небо. То, что произошло в следующее мгновение, удивило меня до глубины души.

Подтянув журавель почти до груди, Селиванов резко его отпустил. Противовесы ухнули вниз, лонжа натянулась, Селиванова выдернуло в небо. Он взлетел метров на восемь, кувыркнулся в воздухе и со скоростью пикирующего бомбардировщика обрушился в пруд.

Журавель распрямился снова и выдернул из воды Селиванова. В руках Селиванова упруго билась толстая рыбина.

Цирк. Водная акробатика. Впрочем, чего я только не навидалась в последнее время. С Куропяткиным поведешься, еще и не такое встретишь, он всякую ерунду притягивает почти что как магнит…

Селиванов еще немного покувыркался в воздухе, затем с помощью некрасивых телодвижений вернулся на землю. Отцепился от лонжи и направился ко мне. С виду Селиванов был вполне нормальный мужчина, с открытым и добрым лицом, похожий на нашего учителя ОБЖ. И весь в крупной рыбьей чешуе.