Читать книгу "Балтийский эскорт - Николай Черкашин"

СУДЬБА КОРАБЛЯ. О, это был тот еще мавр. Подобно матерому разведчику он менял имена, профессии и хозяев. По рождению в 1916 году он - скромный буксировщик артиллерийских щитов-мишеней для стрельбы в полигонах "Коршун", он же с 1925 года "Пионер". Он же с 1951 года транспорт "Тагул". Он же с 1957 года БРН-ЗЗ… Андреевский флаг сменил на красный. Красный на зеленый - пограничный, зеленый на синий - вспомогательный, затем снова на красный - торговый, а потом еще раз на бело-синий - военный. Кем он только не был! И гидрографом, и пограничным сторожевиком, и посыльным судном, и торговым пароходом, и канонерской лодкой, и плавбазой…

Как человек со сложной биографией попадает на заметку спецорганов, так и этот бродяга-трудяга вовсе не случайно стал провокатором НКВД, тем более что в начале двадцатых он уже служил в ОГПУ в качестве пограничного сторожевика.

Возможно, что в архивах бывшего КГБ хранятся документы, которые с исчерпывающей полнотой расскажут, как произошла перевербовка "Пионера" и его команды в 1939 году. Скорее всего, экипаж был сформирован из тех же чекистов - морских пограничников, дабы предотвратить утечку информации.

В сентябре 1939 года «Пионер» вышел из Ленинграда с задачей "быть торпедированным неизвестной подводной лодкой в Финском заливе". И не где-нибудь, а в виду иностранного берега, чтобы инцидент получил соответствующую международную огласку. Решили, однако, не топить (людей поберечь, да и сэкономить средства. Пароход хоть и старый, но денег стоит), а "выброситься на камни", дабы потом благополучно сняться.

Вот как выглядела "морская драма в Финском заливе" по донесению начальника наблюдательного поста морской службы связи в Тойла, в той самой благословенной Тойла, где проводил свои последние месяцы поэт Игорь Северянин.

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: "На рассвете в 6.00 (27 сентября 1939 года. - Н.Ч.) в 13 милях на северо-северо-запад от Тойлаского поста морской связи появился и стал на якорь пароход водоизмещением примерно 3000 тонн. Судно было двухмачтовое с 4 люками, машина располагалась посередине. Окрашено в черный цвет; у ватерлинии просматривалась красная окраска днища, из чего можно было заключить, что оно было не загружено.

В 12.15 к судну приблизились два советских самолета типа СБ, дважды облетели его и ушли в западном направлении. (Имитация поиска подводной лодки? - Н.Ч.)

В 15.00 в 14 милях с северо-северо-востока появились и стали приближаться к вышеуказанному судну три советских эсминца типа "С". Приблизившись к судну, один из них причалил к нему, а два других стали циркулировать вокруг них.

В 18.40 из-за темноты все корабли исчезли из поля зрения поста связи. Вплоть до этого времени все корабли были ясно видны и различимы с поста связи. Никаких взрывов на посту не было слышно.

На рассвете 28.09 судов уже не было видно".

В дополнение к этой информации - справка МИД Эстонии:

"27 сентября в 19 часов (по местному времени) радиостанции Советской России начали передавать сообщение, что сегодня в 18 часов (Московское время) неизвестной подводной лодкой торпедирован и затоплен в районе Нарвской бухты советский пароход… Военные корабли Советской России якобы спасли 19 человек, 5 пропали без вести… Информацию о торпедировании радиостанции Советской России стали передавать спустя 2 часа после предполагаемой торпедной атаки.

Аварийное сообщение о торпедировании судна, терпящего бедствие, просьба о помощи должны были быть переданы и приняты соответствующими береговыми радиостанциями, однако ни береговые радиостанции Эстонии, ни эстонские суда не зарегистрировали подобных сигналов".

Сообщения в советских газетах были более осторожными, чем в радионовостях, пароход не торпедирован, а атакован (это значит, кто-то видел след перископа) и не затонул, а выбросился на камни, и вся команда спасена.

Я охотно допускаю, что "Пионер" вовсе и не готовился к роли подсадной утки. Могло быть и так - случайно наскочил на камни, но этой "случайности" не было цены в глазах сталинских дипломатов.

Ведь именно вечером 27 сентября в Москву прибыла правительственная делегация Эстонии, и Молотов, потрясая радиограммой о потоплении "Пионера", выдвинул дополнительное требование:

Эстония должна предоставить СССР право разместить на ее территории войска в количестве 25 тысяч человек помимо военно-морских баз.

Но ведь не зря говорят: Бог шельму метит. "Коршун" - "Пионер" сам накликал на себя беду: имитировав потопление в 1939-м, он,спустя два года, почти день в день, был потоплен немецкими самолетами в открытой части Ленинградского морского канала. Два года пролежал на грунте, затем поднят ЭПРОНом и только в конце 45-го снова вступил в строй после капремонта.

Глава шестая

КОМАНДИР ПЕЧАЛЬНОГО ОБРАЗА

Кто потопил "Металлиста"? Спасаясь от кого, "Пионер" выбросился на банку? В конце концов, какое это сейчас имело значение? Сейчас, когда Эстония в очередной раз "отстегнулась", а Польша снова назначила врагом № 1 восточного соседа.

Да и безнадежное это дело - докапываться до корней столь темных историй. Такие "белые пятна" прошлого обычно плотно заштрихованы… Узнать бы судьбу Павлинова!… Это было реальнее.

Московский художник Петр Павлович Павлинов судьбы своего дяди - Николая Яковлевича - не знал. Для него была новостью и моя находка в мемуарах Раскольникова. Зато он сразил меня тем, что извлек из каких-то ветхих телефонных блокнотов адрес… дочери Николая Павлинова!

С кузиной своей - Людмилой Николаевной, по мужу Селиной, он виделся лишь однажды. Она случайно нашла его фамилию в телефонной книге московских абонентов, позвонила наугад и выяснила, что говорит и в самом деле не с однофамильцем, а с родственником - двоюродным братом. Единственное, что она смогла сообщить ему о своем отце и его дяде, о котором Петр Павлович знал только понаслышке, так это то, что он был арестован в сороковом году органами НКВД и сгинул где-то в сталинских лагерях.

Дочь командира «Спартака» Людмила Николаевна Селина жила в получасе езды от Москвы на электричке, в бывшей Обираловке, а ныне городе Железнодорожный, месте, известном разве что тем, что по роману Толстого Анна Каренина именно там бросилась на рельсы. Однако выбраться в этот самый Железнодорожный было недосуг - проще получалось съездить в Питер или Таллинн. Я черкнул открытку, не очень надеясь на ответ - как-никак с того дня, как художник записал адрес своей кузины, прошло лет тридцать. И все же получил очень теплое - взволнованное и подробное - письмо. Людмила Николаевна была искренне изумлена, что кому-то в Москве есть дело до ее несчастного отца. Помимо всего прочего она сообщила все, что осталось в ее памяти о последних днях Николая Яковлевича в Таллинне:

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: "В 1939 году почти вся интеллигенция фабрики "Лютер" стала покидать Таллинн. Отцу тоже предложили ехать с ними, но он категорически отверг это предложение, так как ни в чем не считал себя виновным перед Советской властью.

В 1940 году, когда в Таллинн пришла Советская власть, на следующий же день отец был арестован. Мы жили тогда в квартире ведомственного дома фабрики "Лютер". К фабричной проходной подъехала черная легковая машина с двумя оперативниками в гражданской одежде. Отца не было дома. Я стала ждать его у ворот рядом с машиной. Когда подошел отец, его сразу взяли под руки и хотели посадить в машину. Я закричала и стала требовать, чтобы отца доставили домой и там предъявили обвинение. Дом был рядом. Мы прошли в квартиру, и туда же пригласили понятых. Однако никакого обвинения отцу так и не предъявили. (Брали по спискам, и оперативники порой и сами не знали, в чем виновен тот или другой арестованный. - Н.Ч.)