Читать книгу "Доктор Шанс - Кем Нанн"

Большой Ди вздрогнул, как будто в него выстрелили, а Шанс рассмеялся. Просто не смог сдержаться.

– Мы прямо как Джоады.

– Какие, на хер, Джоады?

– Из «Гроздьев гнева».

Ди молча смотрел на него.

– Великий роман о Великой депрессии, и кино по нему неплохое сняли. Джон Форд, Генри Фонда. Джоады – это фамилия семьи фермеров, которая переезжает из засушливых районов в Калифорнию, и все их имущество умещается в кузове старого грузовика. Я сейчас веду, наверно, такой же грузовик, как у них был.

– Просто здорово, – сказал Ди, вот только радостным он не выглядел.

Конечно, поблизости от дома Шанса подходящей парковки не было. Как не было ни малейшей возможности, учитывая высоту и ширину грузовика, загнать его в общий подвальный гараж. Шанс, как мог далеко, впихнул переднюю часть машины на узкую подъездную дорожку, включил тормозные огни и аварийку, предупреждая водителей о том, что тут им придется маневрировать, и вылез из кабины.

Поднимаясь по узкой лестнице, он слышал, как сзади пыхтит и отдувается Ди. К тому времени, как они добрались до квартиры и остановились, глядя на мебель, здоровяк опять раскраснелся и вспотел, как в своей мастерской, и Шанс начал опасаться, что лестница в сочетании с тяжелыми вещами окажется перебором, и желание Ди все сделать за раз, учитывая его вес и откровенное отсутствие вентиляции, может стать роковой ошибкой. Дело могло закончиться и инсультом.

– Хотите воды? – спросил Шанс, а сам подумал, не лучше ли дать парню отдохнуть, и попытался вспомнить, когда последний раз оказывал первую помощь.

– Забудьте, – сказал ему Ди, – и берите вот это.

Он кивнул на кресло, направившись к письменному столу, самой большой и тяжелой части гарнитура. Не дожидаясь ответа Шанса, нагнулся, ухватился за стол, прижал его к груди, словно это была всего лишь складная ломберная безделушка, и направился к выходу. Шанс последовал за Ди, глядя, как тот с трудом спускается с мебелью по узкой лестнице, поворачивая ее то так, то сяк, а в одном месте, перед выходом из дома, даже поднимает над головой. Поставив свою ношу в кузов, он повернулся к Шансу, который все еще держал в руках кресло.

– Вы оставайтесь тут все это дерьмо завернуть-пристегнуть, а я притащу остальное.

Именно так они и поступили. К тому времени, как Шанс закутал стол маминым одеялом и закрепил его у борта грузовика брезентовыми ремнями, Ди уже вернулся с книжной полкой. А когда Шанс покончил и с ней, Ди принес оставшееся кресло. Он запыхался ничуть не больше чем вначале, но и не меньше.

Пока Шанс возился с гарнитуром, кто-то из водителей начал сигналить. Движение тут всегда было трудным, а грузовик замедлил его еще сильнее, успешно превратив двухстороннюю улицу в однополосную, поэтому автомобилистам приходилось по очереди объезжать выпирающий на проезжую часть кузов. Для местных жителей в происходящем не было ничего необычного. Но и сигналили тут тоже часто, а один из водителей, кажется, принял задержку за личное оскорбление. Он сидел за рулем темно-серого с синевой «БМВ», большого, с тонированными стеклами, и жать на клаксон начал, когда между ним и грузовиком оставалось еще машины три. Чего он надеялся этим добиться, непонятно, но все сигналил и сигналил, и даже вдохновил еще двух или трех водителей к нему присоединиться.

Шанс прошел в заднюю часть кузова, откуда можно было посмотреть в глаза водителю, молодому, толковому с виду парню в белой рубашке с закатанными рукавами. Шанс развел руками, как бы спрашивая его: «Что я, по-твоему, должен делать? Ну вот так дело обстоит, да». В ответ водитель показал ему средний палец. Шанс вернулся к прерванному занятию.

К тому времени, как Ди пришел с последним креслом, «БМВ» почти дополз до задней части грузовика, а его водитель теперь перемежал гудки с ругательствами. Ди поставил кресло в кузов и как ни в чем не бывало шагнул на проезжую часть, эффектно заблокировав дорогу сигналящему автомобилю, водитель которого уже собирался объезжать грузовик. «БМВ» резко остановился. Водитель снова принялся бибикать, размахивать руками и двигать нижней челюстью. Ди просто стоял и смотрел на него. В какой-то момент парень за рулем, кажется, понял, что к чему, и на улице воцарилась глубокая тишина. Водитель посидел, ожидая, пока проедут несколько встречных автомобилей, потом попытался сдать назад настолько, насколько позволяла выстроившаяся позади него очередь из пятнадцати машин, и вывернул колеса, словно это каким-то образом могло помочь ему сбежать отсюда. Ди в ответ сделал один шаг к машине и еще один вправо. Позиция водителя была теперь до боли, до изумления очевидна. У него было три возможности. Он мог переехать стоявшего перед ним человека; несомненно, сердце подсказывало ему именно это, но поступить так было бы неразумно, учитывая количество свидетелей и особенности движения, которые не позволили бы ему уехать далеко и быстро. Он мог, конечно, выйти из машины. И наконец, мог сидеть в ней и помалкивать, пока всем и каждому не станет ясно, что он – конченый дебил. Неудивительно, что парень выбрал третий вариант. Выдержав уместную паузу, Ди отошел в сторону, и скандалист тихонько поехал дальше, руки на руле, глаза тупо вперед.

Шанс как раз закончил с мебелью. Он еще раз поднялся наверх, чтобы напоследок взглянуть на квартиру и запереть дверь. Когда вернулся, Ди ждал на пассажирском сиденье в кабине грузовика. Шанс сел за руль. Целый квартал они проехали молча.

– Это было неплохо, – сказал наконец Шанс, имея в виду происшествие на улице. На самом деле он с трудом сдерживал радостное возбуждение.

Ди кивнул, откинул голову на металлическую решетку за сиденьем, и закрыл глаза.

– Такие идиоты меня всегда радуют.

Сдуревший от любви

В последующие дни Большой Ди, предположительно, трудился над мебелью Шанса, Карл по-прежнему отсутствовал по неизвестным причинам, Шанс бегал по делам и продолжал работать с доком Билли. В шкале депрессии Бека Билли согласился со следующими утверждениями:

• Я часто чувствую себя расстроенным и печальным.

Я тревожусь о будущем больше обычного.

У меня чаще, чем у других, бывают неудачи.

Я не получаю такого же удовольствия от жизни, как раньше.

Я чувствую, что могу быть наказан.

Я плачу чаще обычного.

По большей части я утратил интерес к другим людям и вещам.

Я не считаю себя таким же полезным и результативным, как раньше.

Я сплю гораздо больше обычного.

Я устаю гораздо быстрее, чем раньше.

Секс интересует меня меньше, чем раньше.

Шанс зафиксировал результаты теста как 13/63, что соответствовало умеренному уровню депрессии. Он мог бы сказать то же самое о себе, но о таком старался не думать. Пил больше обычного, и это его тревожило. Поглядывал в сторону лексапро [15], но с этим вариантом решил повременить, посчитав некой формой капитуляции перед отчаянием, – о чем никогда бы не сказал тем многочисленным пациентам, которым без колебаний назначал препарат. Также он все не мог решить, что делать с доком Билли. Симпатии Шанса были на стороне старика, но игнорировать профессиональные соображения он не мог. Доходы Шанса сейчас в большей или меньшей степени зависели от его репутации как эксперта, причем в таких делах, как случай доктора Билли, а, кроме шкалы депрессии Бека, он провел уже кучу тестов. По совокупности показателей он не мог утверждать, что проблемы доктора Фрая с вниманием, концентрацией и памятью были результатом эмоционального потрясения, то есть вмешательства в его личную жизнь со стороны родственника, который – Шанс не сомневался – был довольно-таки дальним и интересовался только деньгами Билли. Когнитивные функции старика определенно катились под горку.