Читать книгу "Полет дракона - Владимир Ковтун"

Император У-ди правил Китаем с 141 по 87 год до нашей эры и по праву может считаться одним из самых выдающихся деятелей эпохи Хань. Именно при нём империя значительно укрепилась и расширила свои границы. У-ди сделал конфуцианство официальной идеологией в стране, и в то же время терпимо относился к людям, исповедующим другие взгляды.

Полагая, что высокую должность должен занимать человек, способный принести пользу стране, Император окружил себя людьми умными и проницательными. Среди придворных можно было встретить людей невысокого сословия, торговцев и организаторов рудного дела, владельцев солеваренных промыслов и чиновников всех мастей и рангов. Попадались среди них и титулованные аристократы, но Император не делал различий, беспощадно подвергая опале ленивых и откормленных ванов.

При всей своей весьма условной демократичности У-ди был человеком жёстким и своенравным. Колоссальная власть, сосредоточенная в его руках, время от времени проявляла себя огненными молниями императорского гнева. В такие дни двор притихал, и даже у злейших врагов, любовно плетущих друг другу хитроумные сети, возникало нечто вроде чувства солидарности перед непредсказуемостью поведения Сына Неба.

Говорили, что красный дракон-вепрь, специально спустившийся с небес, преподнёс матушке будущего императора сияющее Солнце. Она проглотила его. А через 14 лун появился младенец, которого нарекли Цзы – Счастливый. Летописец оставил нам упоминание о талантах и незаурядности юного принца, о его осведомлённости в даосских книгах, рассудительности и недетской устремлённости к высоким знаниям.

Ко времени описываемых событий У-ди правил государством уже более тридцати лет и находился в расцвете своих умственных и физических сил.

В это утро Император принимал у себя министра Ни-цзы.

Министр, человек маленького роста, с пронзительными глазами был, пожалуй, одним из самых незаменимых чиновников Империи. Сварливый, даже если учесть традиционную китайскую вежливость, подозрительный и угрюмый, Ни-цзы обладал одним замечательным качеством: он помнил всё – имена, даты, события, все расходные и доходные статьи императорского двора, законы и уложения, все тонкости всех ритуалов, нюансы взаимоотношений огромного количества людей, составляющих ядро чиновничьего Китая. В своё время Ни-цзы поразил экзаменаторов своими познаниями и памятью. После выполнения им всех требований специальная комиссия придворных учёных решила выяснить границы его возможностей. Пределов таковых не оказалось; невзрачный юноша из далёкой провинции воспроизводил на память сотни трактатов из самых различных областей знания, в том числе и только что ему зачитанных.

Подобный результат открывал перед молодым человеком самые блестящие перспективы вплоть, по законам того времени, до возможности женитьбы на одной из принцесс. Получив должность при дворе, Ни-цзы, однако, породниться с императорским домом не пожелал и, отлучившись ненадолго к себе на родину, привёз оттуда жену, такую же маленькую и невзрачную, как и он сам. Трое родившихся у него сыновей особых талантов не проявляли, за исключением ярко выраженного нахальства, за что и были жестоко поколочены Фэем. Ни-цзы особого неудовольствия не проявил – подрались юноши, с кем не бывает, но, Ли и Фэй чувствовали: теперь жди неприятностей – злопамятный папаша не упустит возможности досадить им.

Сын Неба, одетый в простой, совсем не императорский халат, остановился перед Ни-цзы:

- Так ты полагаешь, это сознательное предательство?

- Нет, Высочайший. Я так не думаю. Просто господин адмирал и начальник войска невзлюбили друг друга и ссорятся, как воробьи из-за зёрнышка.

Глаза У-ди сузились. - А я из-за их склок потеряю Чаосянь{15}. Дай знать обоим, что если через две луны Чаосяньский князь не подчинится, я вывешу их головы в золочёных клетках перед городскими воротами.

Ни-цзы молча поклонился.

У-ди отошёл в дальний конец зала, где на крышках лаковых ларей были разложены шелковые свитки и связки бамбуковых пластин{16}, остановился перед ними и погрузился в раздумье.

Откуда-то из-за разделяющих залы перегородок доносились мелодичные звуки цинь{17} и щебетанье прирученных птиц.

Ни-цзы ждал.

Император выбрал, наконец, из груды книг одну и, взяв её в руки, приблизился к министру.

- Знаком тебе этот трактат? - Спросил он, разворачивая свиток. Ни-цзы бережно принял книгу и внимательно вгляделся в бархатные разводы краски.

«Рождённые божественным разумением они жили как один народ, согретый лучами Зелёного Солнца, построили множество городов посреди изумрудных долин и радовались делам своим, пока не рассердили богов своим неумеренным довольством…» - Прочёл он вслух. - Это Мын Тянь, Повелитель?

- Нет. - Живо ответил Император, довольный тем, что его универсальный министр ошибся. - Это писал не Мын Тянь. Я вообще не знаю, кто начертал эти строки. Свиток привезли из Маи.

- Может быть, список ученический?

- Нет, кисть мастерская и слог в меру музыкален. Возьми книгу и ознакомься на досуге. Здесь описаны вещи весьма занимательные и мне незнакомые. Я хочу, чтобы ты сказал мне: встречалось ли тебе что-нибудь подобное. Если то, что здесь написано – правда, нам придётся в значительной мере изменить свои взгляды, а наши дети будут во многом жить иначе…. Кстати, о детях: как чувствуют себя господа наследники моего министра?

- Благодарю вас, Высочайший. Заботами Неба они в полном порядке. В глазах У-ди промелькнула еле уловимая улыбка.

- Не мешало бы им нанять хорошего бойца-наставника. Всё-таки, трое против одного – могли бы и справиться.

- Я непременно сделаю это, мой Повелитель. - Низко кланяясь, ответил Ни-цзы, хотя кислое выражение лица свидетельствовало о том, что он не разделяет взгляды Императора на воспитание детей

Отпустив министра, У-ди подошёл к искусно выполненному из глины, песка и дерева макету его страны, занимавшему значительную часть зала. Инкрустированное драгоценными и полудрагоценными камнями, прекрасно передающими все природные краски регионов империи, это подобие географической карты отражало также и военную ситуацию в стране и на её границах.

С востока, там, где ежедневно в небо поднимается сердце всего сущего – Солнце, голубые с зелёной искрой камни, тесно подогнанные и отшлифованные, изображали собой гладь трёх великих морей: Жёлтого, Восточно- и Южно-Китайского. Две синие ниточки впадающих в них рек – Хуанхэ и Янцзы, ограничивали огромную область непроходимых зыбучих песков, болот и богатых рыбой озёр. Во время дождей реки вздувались и выходили из берегов, принося неисчислимые бедствия близживущему населению.