Читать книгу "Реверс жизни, или Исповедь миллиардера - Александр Кучаев"

На наиболее каменистых местах были посажены фисташковые деревья, не боящиеся засух. Словом, ещё вчера пустынная земля превратилась в сплошной благоухающий рай, особенно приглядный с марта по май, когда всё цвело и жизнеутверждалось.

Работы в саду и на плантациях не прекращались ни зимой, ни летом.

В основном в Томарине были заняты жители села Нижнекаменского, расположенного километрах в шести дальше на равнине. Я с самого начала распорядился на оплату труда не скупиться, и от желающих наняться на постоянные или сезонные работы не было отбоя.

Большая часть урожая плодовых шла на продажу в пределах Светлоярской автономии, где располагалось моё хозяйство. Совсем немного от общего объёма специальным транспортом доставлялось лично мне, и я большими вместительными коробками отсылал свежие фрукты своим друзьям и партнёрам по бизнесу.

Одновременно с закладкой плантаций виноградника началось строительство винодельни, и ко времени появления в Томарине Николая Гудимова в подвалах её хранилось значительное количество вин самых разных марок.

Всем этим нешуточным хозяйством заведовал управляющий из местных, некий Владимир Смельчанов, бывший агроном в Нижнекаменском.

Во внешнем виде уже упомянутого двухэтажного дома вроде бы не таилось ничего особенного, однако, украшенный зеленью субтропических деревьев, моим друзьям он казался шедевром архитектурного искусства. И он как нельзя лучше был удобен для проживания. Стены его частично украшались зелёными же деталями, и как-то незаметно, само собой, к нему и прилепилось иноземное словечко «Гринхаус», то есть зелёный дом.

Вот за этой обителью я и предложил присматривать моему старому другу-приятелю.

Один раз в неделю сюда приезжала дочка управляющего поместьем Полина, студентка пединститута. Девушка пылесосила полы, протирала мебель и вообще поддерживала все помещения в надлежащем порядке, то есть выполняла обязанности горничной. Заработок, который она получала, многократно превосходил её ничтожную студенческую стипендию.

Но надо было, чтобы в доме проживал кто-то постоянно, чтобы чувствовался дух человеческий, и лучшей кандидатуры, чем Николай Гудимов, я в тот момент не видел. К тому же мне хотелось услужить старому моряку, обеспечить ему достойные условия существования.

Я только попросил его курить исключительно на открытом воздухе, вне закрытых помещений.

С появлением нового человека в доме обязанности горничной расширились ещё на закупку продуктов питания и приготовление еды на несколько дней – за дополнительную плату, само собой (вообще я платил всем и каждому, едва только пальцем кто шевельнул в мою пользу). Еды без каких-либо особых изысков. Что-нибудь вроде борща, котлет и обычной каши. Гудимов сам был неплохой спец по кухарским делам, но из-за парализованной руки его возможности в этом плане, понятно, были сильно ограничены.

Ознакомив Гудимова с Гринхаусом, Алексей Петрович предложил ему на выбор несколько комнат, в которых тот мог бы поселиться.

Николай предпочёл одну из них на первом этаже, небольшую и самую закоулистую, наиболее отдалённую от спален и других помещений, предназначенных для моих гостей и меня лично, – окном выходившую на озеро и примыкавшую к овально удлинённой открытой веранде. На последней он мог свободно курить, не задымляя внутренние пространства.

В боковушке, облюбованной новым поселенцем, были только широкая кровать, одёжный шкаф, прикроватная тумбочка, стол с настольной абажурной лампой, два стула и телевизор на ещё одной тумбочке. Из трёх дверей одна соединяла с санузлом, вторая вела в коридор, третья – на веранду, увитую побегами декоративного виноградника.

Бросив взгляд из окна на озеро и зелень садов и прогулявшись несколько раз на веранду и обратно, бывший мореман окончательно утвердился в выборе наиболее подходящей для него каморы.

– Ну как, нравится? – спросил Алексей Петрович новоявленного домоуправа.

– Всё отлично. Только что я тут буду делать один?

– А кто сказал, что ты один будешь? В усадьбе полно народу, и здесь найдётся с кем якшаться, не сомневайся. И я тут побуду с тобой до конца недели – мне тоже хочется понежиться на природе, тем более такой роскошной. Да вон, смотри сколько людей!

Они стояли на веранде, откуда открывался вид на озеро и простиравшийся за ним огромный ухоженный земельный массив.

– Смотри! Видишь?!

И в самом деле, в отдалении виднелись фигурки рабочих, едва заметно, с остановками, продвигавшихся вдоль каких-то кустов и что-то делавших возле них.

Немного в стороне, в нескольких местах, поднимались от костров медленно плывущие белые клубы дыма. Кто-то тоже там был, вероятно, занимался этими кострами. Ещё дальше за дымовой завесой ползала пара тракторов, кажется, обрабатывавших почву между рядами деревьев.

Слева, метрах в двухстах от Гринхауса, за вечнозелёными деревьями проглядывали серые стены довольно экзотичного здания, похожего на старинный замок.

С противоположной, дальней стороны к «замку» почти вплотную примыкали несколько аккуратных построек, похожих на склады, за ними – нечто, напоминавшее гараж и небольшой машинный двор; и там тоже виднелись какието люди.

На дорожке, пролегавшей между домом и озером, показался мужчина – сухощавый, лет шестидесяти, без какойлибо спешки шагавший по направлению к этому комплексу сооружений. Он был одет в телогрейку, незамысловатые штаны, на ногах – рабочие ботинки, на голове – простейшая кепка; несомненно, это был кто-то из местной обслуги.

– Послушайте, почтенный! – окликнул его Алексей Петрович.

Мужчина на дорожке остановился и посмотрел на них.

– Это вы меня?

– Да-да, вас! Будьте добры, подойдите сюда. Незнакомец не спеша приблизился.

– Здравствуйте! – Алексей Петрович расправил плечи, дабы придать себе более солидный вид.

– И вам не хворать, – последовал ответ.

– Вы здесь работаете?

– А сами-то вы кто будете?

– Это вот, – мой эмиссар коснулся рукой плеча Гудимова, – новый управляющий Гринхауса, а я сопровождаю его, ввожу в курс дела, знакомлю со всем. Нас сюда лично Александр Васильевич Кригерт направил. Слышали о таком?

– Понятно, управляющий, значит, – человек на дорожке поправил кепку. – Местный сторож я. Охраняю и дом этот, и винодельню, – он показал в сторону «замка», – и гараж со складами.

– Звать-то вас как?

– Ефимычем меня кличут.

– А что там люди делают в садах?

– Там-то?… – повернувшись, Ефимыч посмотрел вдаль за озеро. – Работают. Старые и просто лишние побеги винограда обрезают. И не только виноград, но и плодовые и декоративные деревья с кустарником – всё подстригают, всему, как говорится, надлежащий вид придают.

– А что это за дым такой?

– Так обрезки разные и сжигают. Теперь, считай, до весны жечь будут, пока все сады не очистят. Трактора же землю пашут, междурядья обрабатывают, чтобы почва и отдыхала, и силы набиралась для нового урожая.