Читать книгу "52-е февраля - Евгения Пастернак"

Тёмка дописывал последнюю задачу, когда папа очнулся и посмотрел через плечо. Хмыкнул, но ничего не сказал. Значит, все решено правильно. Но и не извинился.

Тёмка дописал и демонстративно сунул тетрадь отцу под нос.

— Ну вот… — сказал папа. — А сразу нельзя было решить?

— Да у нас училка тупая!

— А может ты? — и папа снова попытался поймать что-нибудь в эфире.

Тёмка понял, что злость никуда не делась. Она просто притаилась ненадолго, а теперь снова начала его душить. Он даже сказать ничего не смог. Молча развернулся и вышел. Отец ничего не сказал — уткнулся в свой телефон.

«Уйду пешком! — думал Тёмка, наворачивая шарф на шею, как будто собрался вешаться. — Направление знаю! Если что — спрошу у кого-нибудь! А попробует остановить… я ему… я его…»

— О! — раздался из-за плеча бодрый голос отца. — Ты уже одет? Хорошо. Пора машину откапывать! Снега уже, кажется, не будет, а полный привод — он и в Африке полный привод. В смысле — в Антарктиде!

Папа рассмеялся собственной шутке, а Тёмка чуть не подавился яростью.

Вместе они вышли из офиса и остановились на пороге. На улице стало совсем-совсем безжизненно. Только цепочка следов уходила в темноту между домами — ее, видимо, оставил доброволец, который ушел звонить по таксофону. Обратной цепочки не было. То ли он смог добраться до метро, то ли таксофон не работал и добросовестный гонец пошел искать другое средство связи. А может, добрался и даже успел дойти до своего дома.

Занесенные машины превратились в детали пейзажа. В черных дырках окон соседних домов мелькали иногда какие-то огоньки (свечки? мобильники? фонарики?).

Отец шагнул с крыльца первым, Тёмка — за ним. Сразу же провалились чуть ли не по пояс. Папа сунул Тёмке лопату, припасенную в багажнике, а сам отправился посмотреть, как выехать. Тёмка набросился на сугроб, как на врага — в общем, так оно и было. Он успел полностью освободить задние колеса, когда показался повеселевший отец.

— «Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет!» — произнес он почему-то с армянским акцентом.

Тёмка недоуменно нахмурился.

— «Кавказская пленница»! — укоризненно сказал отец. — Эх ты, потерянное поколение… Короче, обычным путем не проехать, но снега навалило столько, что нам теперь любой бордюр не бордюр!

В четыре руки пошло еще веселее, Тёмка с папой даже куртки сбросили. Разгребли снег, как смогли, сели в теплый салон (отец заранее врубил мотор, чтобы печка поработала) и поехали. Двигались тяжело, иногда приходилось брать бордюры с наскока. А однажды папа даже посадил Тёмку за руль:

— Вспоминай: сцепление отпускать плавно, без рывка! А я подтолкну.

Тёмка вспотел больше, чем пока снег разбрасывал, но не опозорился, не заглох.

Когда добрались до выезда на улицу, их ждал приятный сюрприз — улицу успели слегка расчистить. Правда, правый ряд превратился в огромный сугроб, нашпигованный брошенными машинами, но посередине вполне можно было ехать. Медленно — потому что снегоуборщики оголили лед — но все-таки!

И Тёмка, и отец повеселели. Тёмка вытащил мобильник и незаметно для папы на него поглядывал. Да, он безнадежно опаздывал, но теперь появилась надежда попасть в зону работы вышек, позвонить… Нет, отправить эсэмэску.

Папа врубил какую-то веселенькую станцию, которая передавала концерт в честь Дня внутренних войск, подсвистывал мелодии. Грянул «Гангнам стайл», в котором из знакомых слов Тёмка уловил только «секси лейди». Это снова заставило вспомнить о том, чем он мог бы сейчас заниматься, если бы не снегопад!

Тёмка очень удивился, если бы узнал, что папа в этот момент думает о том же самом. О сексе.

Прошлое. 6 «Б»

В шестом классе все мальчики знали про секс, хотя использовали для его обозначения совсем другие слова — грязные и тухлые, как забытые в холодильнике яйца.

Источники были самые разные: книга «Мужчина и женщина», которую родители прятали в условно недоступных местах; мутные фотокопии игральных карт капиталистического производства; иллюстрации и статьи из «Большой Советской энциклопедии»; схемы и чертежи в кабинках общественных туалетов.

Но чаще всего о сексе узнавали из разговоров. Это могли быть анекдоты, пересказы историй типа «мне один пацан рассказал про своего брата» или неясные слухи о «Светке из шестой квартиры». Особенно ценились откровения старшеклассников. Они ведь такие взрослые, эти старшеклассники, многие уже курят. И пьют. И занимаются… ну, этим. Ну, всё об «этом» знают!

Потом, когда Саша получил собственный опыт в сексе, он понял, какую чудовищную и физиологически невозможную чушь несли «старшие мальчики». А тогда он мог только стоять, слушать и не задавать слишком глупых вопросов.

Например, до шестого класса он был совершенно уверен, что заниматься сексом (другое слово, совсем другое) — это плохо и ужасно, а дети рождаются просто так… Не аист, конечно, их приносит в капусту, но и «это» тут ни при чем. Когда он попытался озвучить эту версию в компании восьмиклассников, они подняли его на смех и авторитетно заявили, что и сам Саша появился на свет в результате занятия стыдного и грязного.

Он дня три ходил как пришибленный. Трудно было поверить, что и его папа с мамой… ну… это самое… И, как его уверили, они до сих пор этим занимаются!

Не успел он привыкнуть к этой ужасной мысли, как его поразила другая — им с Наташей тоже придется… Он даже мысленно не мог заставить себя произнести этот глагол.

Он снова начал отираться вокруг старшеклассников и попытался выведать — обязательно ли влюбленным… заниматься этим?

— А как же! — уверили его. — Вот появится у тебя девка, тоже будешь ее…

И сказали что, заставив вздрогнуть.

— А у меня уже есть, — зачем-то сказал он.

— И как? Уже пробовали?

Саша помотал головой.

— Первый раз, значит?

Старшеклассники оказались душевные. Они щедро поделились сведениями о первом сексуальном опыте (сплошной бред, как выяснилось позже) и даже вручили резиновый кругляшок в бумажном пакетике. И объяснили, что это для безопасности. Чтобы детей не было.

Он не мог убежать, чтобы не прослыть «сопляком» и «маменькиным сынком», стоял и слушал. От ушей можно было прикуривать. Между лопаток струился холодный пот. Но он стоял и кивал.

Кругляшок выкинул, как только отошел подальше. Эта штуковина казалось ему ядовитой таблеткой. Дома долго пил холодную воду, опустив голову под кран и лакая, как соседская кошка Муська. А ночью ему приснилось все то, что рассказывали старшеклассники. Может, не все, но ему хватило.

Проснулся от громового стука собственного сердца. Было мерзко и жутко.