Читать книгу "Ночные стражи. Первый угленос - Кэтрин Ласки"

Она была права. Такого со мной еще не бывало.

— Да, — кивнул я. — Такого не было. Я и сам был озадачен.

— Гранк, — очень серьезно сказала Сив, делая шаг ко мне. Ее прекрасные желтые глаза засверкали в сумерках. — Может быть, ты — чародей?

Дрожь пробежала по моему телу.

Вы спросите, чем магия чародеев отличается от магии хагсмаров?

Когда я был молод, на свете не было никакой другой магии, кроме темнодейства. Надеюсь, вы уже поняли, что это была злая магия, чары хагсмаров. Но поговаривали, будто где-то на свете живут чародеи, практикующие добрую магию. Некоторые говорили, будто таким чародеем была первая сова по имени Хуул.

Впрочем, большинство сов считали эти рассказы пустой выдумкой. Все мечтали о доброй магии, да только никто не верил в ее существование. Я не знал, что произошло, когда я поднялся в воздух и произнес непонятные слова, заставившие змею отступить. Когда я вернулся на ледяной выступ, то был словно в тумане. Тем не менее, я попытался честно ответить на вопрос Сив.

— Не знаю. Я не знаю, что произошло. Это было совсем не похоже на огненное зрение. Это было нечто гораздо большее… Но если я владею магией…

И тут я увидел, как они оба отшатнулись от меня и съежились, плотно прижав перья к туловищу.

— Пожалуйста, — прошептал я, — не бойтесь меня! Может быть, я ничем таким не владею…

Я не хотел, чтобы при моем приближении друзья чертили когтями в воздухе защитные знаки, отгоняющие злой глаз.

И тут Сив решительно шагнула вперед.

— Никогда, Гранк, — серьезно сказала он. — Мы всегда будем твоими друзьями.

Следом за ней Храт тоже подошел ближе и коснулся когтями моего крыла.

— Всегда, — повторил он. — И мы никому не расскажем о твоих способностях. Даем слово.

А потом на ледяном выступе, где только что лежал острый меч, возможно, обагренный кровью Хенгена, Сив и Храт ледяным осколком оцарапали свои когти и сжали их вместе. Это была кровавая клятва.

— Я, Храт…

— И я, Сив…

— Клянусь, — хором произнесли они, — никогда и никому не открывать того, что произошло на этом ледяном выступе, и хранить в глубокой тайне магические способности нашего лучшего друга Гранка. Именем Глаукса, мы дали кровавую клятву.

Я был глубоко тронут их преданностью. Желудок мой трепетал. Я растроганно моргал, чувствуя, что мне выпало редкое счастье иметь таких друзей. Но проклятое ощущение обособленности никуда не делось! Я не сомневался в верности Храта и Сив, но, глядя на этих двух замечательных сов, я вдруг с беспощадной ясностью понял, что они всегда будут вместе, а мне суждено неизменно оставаться в стороне. Но может быть, втроем мы будем представлять могучую силу?

Я до сих пор не знаю до конца, что же произошло с нами в тот вечер на ледяном выступе. Кем был тот таинственный воин?

Может быть, под его личиной скрывался хагсмар? Не знаю, да, наверное, никогда уже не узнаю. Я слышал, что очень могущественные хагсмары могут менять свой облик, становясь больше похожими на сову, чем на ворону. Впрочем, даже в этом случае они не могут избавиться от мерзкого вороньего запаха.

После встречи с коварным воином я всерьез начал изучать природу своих видений. Я должен был понять, что такое добрая магия, и чем она отличается от темнодейства. Хагсмары были воплощениями зла и коварства, творившими свои беззакония в беззаконные времена. Но если добрая магия все-таки существует, может ли она противостоять козням хагсмаров?

Или же любое обращение к магии с неизбежностью приводит к нечестивому союзу со злом?

Я узнал, что в наших краях существует небольшое братство сов, называющих себя Глауксовыми братьями. Эти совы полагали, будто хагсмары существуют лишь потому, что мы утратили разум и веру в Глаукса. Глауксовы братья говорили, что потеря веры создала прореху в небесах совиного мира, и будто бы через эту брешь к нам хлынули зловещие порождения зла, темнодейства и черной магии.

Была у меня и еще одна причина для тревоги. Я не знал, что будет со мной, если другие совы каким-то образом узнают о моих способностях. Мысль о лемминге с ядовитой змеей в животе не давала мне покоя. Как я смог увидеть опасность? Я чувствовал, что существует какая-то связь между моим огненным зрением и магией, между видениями и чарами, заставившими змею улететь.

Все эти давние воспоминания проносились у меня в голове, когда я летел в Ниртгар по зову Храта, моего верного друга и короля.

Я уже знал, что хагсмары вновь обрели могущество и обрушили свою ярость на Ниртгар.

Странно, что это произошло вскоре после того, как я принял участие в охоте на леммингов и успешно провел переговоры с лордом Аррином.

Что могло случиться в столь короткое время? Какую коварную сделку неверный лорд заключил с силами темнодейства? Неужели это зло распространиться по Северным Царствам, подобно эпидемии? Что будет со всеми нами, если все вероломные лорды, мятежные князья и злопамятные военачальники объединятся с хагсмарами? Будет ли это означать конец привычного нам совиного мира? Значит ли это, что мы будем отброшены в дремучую древность, во времена соворон? Неужели эти древние птицы возвысятся над нами, и наступит царство зла?

И тогда темнодейство станет властвовать над миром, и хаос поглотит воздух, ветра, облака и само небо.

Пьяное дерево

Петлять туда-сюда между деревьями, пытаясь укрыться от порывов ветра, оказалось делом утомительным. Я совсем выбился из сил, поэтому, добравшись до границы Темного Леса и Серебристой Мглы, решил передохнуть на «пьяном» дереве.

Как оказалось, внизу меня ждало на редкость буйное веселье. Всему виной были наемники, возвращавшиеся из военных кампаний в Ниртгар. Некоторые из них были сильно под мухой, другие и вовсе потеряли разум от сока созревших пьянящих ягод. Но я опустился сюда не только ради отдыха, меня интересовали новости.

На пьяном дереве всегда можно услышать самые свежие сплетни, слухи и истории из жизни всех совиных царств. Подлетая к дереву, я предусмотрительно спрятал несколько углей в пояс, который Фенго искусно смастерил для меня из рогов и сухожилий лося, убитого его кланом. Такой огнеупорный пояс отлично подходил для переноски углей и горячих материалов. Но сейчас мне не хотелось привлекать к себе излишнего внимания, не говоря уже о том, чтобы рассказывать каждому встречному, кто я такой и куда направляюсь.

Разумеется, не успел я присесть на ветку, как мне тут же задали эти два сакраментальных вопроса. Изрядно пьяная бородатая неясыть свалилась с ветки и чуть не шлепнулась мне на голову. В следующий миг молодца обильно вырвало, после чего он отрыгнул такую гигантскую погадку, какой я за всю жизни не видел.