Читать книгу "Искушение Марии д'Авалос - Виктория Хэммонд"

Беатриче вошла в комнату. При виде картины, открывшейся перед ней, она от ужаса впала в транс. Девочка отчаянно стремилась убежать, но почему-то не могла и, не в силах оторвать взгляд от этого зрелища, не сознавала, что по ее дрожащим ногам течет моча. На каменных тронах восседали гниющие трупы монахинь, находящиеся на разных стадиях распада. Склизкие серые клочья плоти, разлагавшейся на скелетах, кишели червями, так что казалось, будто эти кошмарные фигуры шевелятся. Обрывки черной сгнившей ткани почти что срослись с мерзкой плотью. Под вимплами[1], которые все еще были у монахинь на головах, виднелись полуистлевшие лица. У одной из них осталось только одно липкое глазное яблоко. Снова где-то капнуло. Беатриче, в полубессознательном состоянии от беспредельного ужаса, все же заметила, что под троны без сиденья были помещены урны, в которые капала трупная жидкость. При виде этого последнего кошмара Беатриче почувствовала, что задыхается. Ей удалось на подгибающихся ногах добраться до выхода, и, пройдя через соседнюю комнату, она рухнула у подножия каменной лестницы.

Мария стояла у окна спальни, рассматривая на свету алебастровую статуэтку, которую держала в руках. Она обнаружила эту вещицу в нише, скрытой за портьерой. Ожидая, когда Лаура придет и оденет ее, Мария вертела статуэтку в руках. Фигурка была очень старая, эллинская или древнеримская, — языческая богиня победы с расправленными крыльями. Ее прозрачное одеяние скорее подчеркивало, нежели скрывало груди и бугорок Венеры. Мария водила пальцами по изогнутым в полуулыбке губам, по тугим волнам волос, по великолепным крыльям. Ниша, в которой она нашла статуэтку, была покрыта тонким листовым золотом и размещалась на уровне глаз, как алтарь. Интересно, не поклонялась ли ей тайно Констанца как олицетворению женской власти? Мария поставила Викторию на подоконник, чтобы солнце освещало ее сзади, и рассматривала статуэтку, размышляя — как странно, божественные крылья всегда напоминают о ее бедных малышах. Прошлой ночью они явились ей в кошмаре. Сон начался призрачным видением палаццо Джоэни, стоявшем высоко, на амфитеатре, образованном горой Пелортани. Белый дворец сверкал в лучах яркого солнца, а через многочисленные окна проглядывали его золотистые интерьеры. Затем солнце потускнело, и интерьеры потемнели. В окнах появились бледные призраки умерших. Все они — ее четыре крошки и Альфонсо. Но было что-то еще, даже более страшное, отчего она проснулась с криком, вся в слезах. Закрыв глаза, Мария пыталась воссоздать растаявшее видение, но ужасные подробности ускользали от нее.

В дверь настойчиво постучали. Мария в испуге поспешно схватила статуэтку и спрятала ее под кроватью.

— Войдите.

Это была Лаура, бледная и взволнованная.

— Госпожа, Беатриче потерялась. Мы не можем ее найти. Сестра Сперанца только что сообщила мне, что ваша дочь не явилась сегодня утром на урок. Для меня это загадка, потому что я сама отвела ее в классную комнату. Я взяла на себя вольность сделать сестре замечание за то, что она не сообщила нам раньше, и боюсь, что она очень расстроилась…

— Позови стражу, — воскликнула Мария, ринувшись из комнаты. Ее страх из ночного кошмара перешел в реальность.

— Сильвия уже вызвала стражников, — сообщила Лаура, бегом следуя за своей госпожой. — Они отправились обыскивать замок. Сестры присоединились к поискам. Оки подняли тревогу.

Мария вбежала в комнату Беатриче. Там никого не было. Она стояла, ломая руки, и сердце ее замирало от страха. Она не знала, что делать.

— Сильвия! — позвала она.

— Она ушла со стражниками, моя госпожа, — сказала Лаура.

— Разве я не приказывала ей ждать моих распоряжений, прежде чем действовать? — закричала Мария, внезапно ощутив необходимость присутствия надежной Сильвии.

— Я здесь, госпожа, — напомнила Лаура, осторожно дотронувшись до руки Марии. — Давайте подумаем о том, куда могла пойти Беатриче.

Да, я должна начать рассуждать, вместо того чтобы стоять тут с беспомощным видом, подумала Мария. Куда могла пойти Беатриче? Куда угодно. Она могла забраться на высокую стену и свалиться в море. Могла сейчас спокойно сидеть где-нибудь в тени, читая книгу и не подозревая, какую панику вызвала. С Беатриче никогда не знаешь что и думать. Мария мысленно представила себе план замка, следуя за хрупкой фигуркой дочери по его аллеям.

И вдруг она вскрикнула и бросилась из комнаты. Лаура неслась за ней. Мария бежала в сторону винных погребов, как вдруг заметила стражника, расспрашивавшего жену виноторговца, стоявшую на пороге.

— Стражник, следуй за мной, — крикнула Мария на бегу.

Группа садовников, направлявшихся домой, чтобы позавтракать со своей семьей, остановилась, оцепенев при виде этого невероятного зрелища: красавица, с растрепанными золотистыми волосами, в одной сорочке несущаяся с видом одержимой.

— Что случилось с La Dolce? — крикнули они жене виноторговца.

— Пропала ее маленькая Беатриче, — ответила женщина. — Вы не видели ее сегодня утром?

Они покачали головой. Через несколько минут целая толпа островитян собралась у двери винного погреба.

— Наша бедная молодая госпожа потеряла еще одного мужа, а теперь исчезла ее дочь.

— Единственный ребенок, который у нее остался.

— Сегодня здесь кружил альбатрос. Это дурной знак.

— Такую красоту, как у нее, всегда преследуют несчастья.

— Дьявол мчится за ней галопом на быстрой лошади, — четко произнес один мудрец, перекрестившись. Остальные последовали его примеру.

Мария и Лаура добрались до кладбища монахинь. По пути к ним присоединялись стражники, монахини и любопытствующие островитяне. С ними была и Сильвия, ворчавшая насчет вони, которую вряд ли может вынести ребенок.

— Скорее, вниз, — приказала Мария стражнику. — Остальные ждите здесь.

— Нет, ради Бога! — воскликнула настоятельница, загораживая дорогу стражнику. — Это место только для сестер. Я…

— Схватить ее! — приказала Мария. — Ступай! — закричала она стражнику.

Изумленная настоятельница обнаружила, что ее удерживают двое больших, сильных, вооруженных мужчин. Сильвия последовала вниз за стражником, и Мария отпустила ее. Сама она не могла туда идти. Федериго, этот сорвиголова, однажды повел ее туда. Эти отвратительные миазмы, эти мерзкие… тела… Перенесла ли это Беатриче? Осталась ли в живых? Спуститься туда одной! Марии следовало приказать монахиням, чтобы заперли вход. Почему она не подумала об этом, зная ненасытное любопытство Беатриче? Почему? Почему? Оскорбленная мать настоятельница бросала на Марию сердитые взгляды. У этой хрупкой женщины не хватило бы сил, чтобы нести Беатриче вверх по лестнице. Как она этого не понимает? Мария молилась, чтобы Беатриче была еще жива. Она закашлялась от этой кошмарной вони.