Читать книгу "Князь Рюрик - Василий Седугин"

— Не жела-а-а-ем!

— Не хотим мира-а-а-а!

— Добивать надо ворого-о-о-ов!

И тогда на край помоста вышел Гостомысл. При виде седовласого старца, худого и стройного, со строгим лицом, обрамленным длинными волосами и бородой, суровым взглядом из-под нависших бровей, толпа быстро поутихла.

— Братья мои, — негромко произнёс Гостомысл, но его услышали во всех концах площади. — Братья мои, — повторил он, оглядывая всех выпуклыми синими глазами, — не один раз мы сражаемся вместе, не один раз с войском новгородским приходил я на помощь вам, братьям нашим, бодричам. Потому что мы братья с вами по крови, потому что мы когда-то составляли с вами одну страну — Русинию. Наши предки, словене новгородские, вышли из ваших земель и, пройдя большое расстояние по берегу Балтийского моря, поселились возле озера … Ильмень. У нас с вами и язык один, и нравы, и обычаи схожие. И ваши беды и несчастья — это и наши беды и несчастья.

Гостомысл остановился, чтобы передохнуть. На площади — тишина, слышно было даже, как возились голуби на крыше храма бога Перуна.

— Братья мои, — продолжал Гостомысл, — я прожил долгую жизнь и пришёл к одной непреложной истине: мир приносят не громкие победы, а милость и доброта, проявленные в подходящий, соответствующий момент. Такое положение создалось и сейчас. Если мы уничтожим врага, он через несколько лет снова придёт под стены Рерика, чтобы отомстить нам. Но мы решили с герцогом саксов Ходо дать клятву дружбы между нашими народами и свято соблюдать её. Согласны ли вы с нашим решением?

Может, в другое время и побуянила бы толпа жителей столицы, но в присутствии глубокого старца даже самые бойкие люди потупили глаза и склонили головы в знак согласия, а некоторые стали выкрикивать негромко:

— Пусть будет так!

— Согласны мы!

— Мир — это самое хорошее дело.

— Да мы всегда были не против…

Пригласили на помост герцога Ходо. Тот вышел, сдержанный, собранный, всем существом своим чувствуя враждебность и ненависть многотысячной толпы. Жрецы вынесли и поставили на вид изображение Перуна, вырезанное из дерева: глаза у него из драгоценных камней, усы — из золотых волос, в руке держит изогнутую серебряную молнию.

К Перуну подошёл Гостомысл. Став перед главным славянским богом на одно колено, он произнёс громко и отчётливо:

— Клянусь перед тобой, богом грозового неба, насылающего на нас громы и молнии, мчащегося по клубящимся тёмно-лиловым грозовым тучам на огненной колеснице, что никогда не нарушу дружбу с герцогом Ходо и его народом саксов!

Вслед за ним на колени встал Дражко и повторил ту же клятву.

Тогда на край помоста шагнул Ходо, воткнул перед собой прямой и длинный германский меч и произнёс над ним слова клятвы:

— Клянусь богом нашим Тором хранить вечный мир и дружбу с народом бодричей. Да поразит меня своей страшной карой великий Тор, коли нарушу я свою клятву!

Князья и герцог ушли, а народ ещё долго не расходился с площади, обсуждая необычное событие…

С площади Гостомысл прошёл в горницу Умилы. Увидев его, она с тихим стоном бросилась ему на шею и замерла, не в силах сдержать слёз: столько лет не видела родного отца!..

— Ну ладно, ладно, — ласково отстранил он её и сел в кресло. — Показывай своих архаровцев, какие они у тебя выросли?

— Ну Рерика ты уже видел, — подталкивая перед собой старшого, растроганно говорила дочь. — Вырос, и не заметила…

— Соколом растёт, настоящим соколом, оправдывает своё имя. Хорошим князем будет, достойным преемником Годлаву.

Крякнул, спохватившись, что некстати разбередил сердечную рану Умилы, украдкой глянул на неё, увидел, как лихорадочно заблестели у неё глаза, заторопился перевести её внимание на сыновей.

Подозвал Рерика.

— Вот держи меч особой формы, называется саблей. Она длиннее и тоньше меча, легче для руки. Появилась недавно в восточных странах, у кочевников. Очень удобна и действенна в руках конника. Я привёз с собой мастера сабельного боя, останется здесь, пока не научит тебя всем премудростям.

— Спасибо, дед! — Рерик вытащил из ножен стальное полотно сабли, оно ярко сверкнуло в лучах солнца, бившего в окна терема. — Ух, какая красивая! Как ловко легла в руку! Я с ней никогда не расстанусь!

— А что средний, тоже такой же воинственный растёт? — глядя на худенького пятилетнего внука, спросил Гостомысл.

— Годлав назвал его в честь своего отца, воинственного и неукротимого Синеуса, — ответила Умила. — Не знаю, каким вырастет, а пока такой умненький и спокойный мальчик, что не нарадуюсь, никаких забот и хлопот с ним.

— Подойди ко мне, Синеус. Я тебе тоже подарок привёз, лук со стрелами, как раз для твоего возраста. Глаз надо упражнять с детства, только тогда из тебя выйдет меткий стрелок!

Гибкая дуга лука была сделана из разных сортов дерева, выкрашена в яркие цвета, а тетива была крепкой и в то же время мягкой, чтобы не поранить пальцы мальчика. Но Синеус как-то вяло подошёл и взял оружие из рук деда неохотно и даже равнодушно.

— Не любит он военных забав, — пыталась оправдаться мать. — Ему бы играть в тихие игры где-нибудь в углу. Задумчивый он какой-то.

— Ничего, — успокоил её Гостомысл. — Пройдут года, станет настоящим мужчиной. Жизнь заставит. Ну а меньшой-то каким богатырём растёт! Сколько ему — года три, я думаю? Ишь какой бутуз, как налитой сидит и губы надул. Ну-ка иди к деду, прими медовый пряник! Как тебя зовут?

— Трубор, — буркнул карапуз и тотчас вгрызся зубами в протянутое Гостомыслом лакомство.

— Как появился на свет, сразу так громко заорал, будто труба боевая! — растроганно говорила мать. — Ну мы его сразу таким именем и назвали.

— Полководцем ему быть, звучным голосом будет звать за собой воинов в бой! — тотчас определил Гостомысл. — Или посадником выберут, могучим басом всех на площади перекроет!

— Кто его знает, что из него получится, — вздохнула Умила. — Главное, растёт здоровенький, это самое важное. А уж там как боги распорядятся…

— Да, в наше время не знаешь, как сложится судьба у наших сыновей. Думал ли я, что при четырёх сыновьях останусь без наследника…

— Кому же передашь престол, отец?

— Вот думаю. Может, одному из твоих сыновей. Новгородцы признают… должны признать!.. Всё-таки в них течёт моя кровь! Но Рерик провозглашён князем бодричей, а кого-то из этих брать с собой нельзя, слишком малы. Пройдёт годков пяток, соберусь к вам в гости, тогда и решим, кто пойдёт княжить в Новгород — Синеус или Трубор.

— Горько мне будет расставаться, но, видно, ничего не поделаешь! — вздохнула Умила. — Видно, судьба матери такая: всю жизнь встречать и провожать своих детей…

Помолчали. Неожиданно Гостомысл вздрогнул, будто пробудился ото сна, проговорил каким-то странным голосом: