Читать книгу "Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - Тимур Максютов"

– Да валите оба. Писарев, ты тоже иди, я посижу. Мои всё равно в культпоходе на Химмаше, на танцульки, небось, завалились. Дождусь уж. Пострадаю…

* * *

Сашка Ершов подождал, пока веселые Колчанов и Писарев скроются за поворотом, и проскочил в дверь казармы. Поднялся на свой этаж, капая кровью на ступени.

Дневальный ахнул:

– Санька, ты чего! В крови весь.

– На Химмаше отоварили гражданские, в «полтиннике». Ещё четверо наших там, заперлись в туалете. Зови сержантов. Только тихо, чтобы офицеры не просекли.

Сигнал «Наших бьют» в уставах не прописан, но исполняется в военном училище свято. Все, кто был в роте, в пять минут добежали до ворот.

– Открывай, молодой!

Второкурсники из наряда по КПП мгновенно распахнули створки. Вытянулись, отдавая честь.

Витька Шляпин выскочил на проезжую часть, остановил троллейбус. Испуганный водитель открыл переднюю дверь.

Витька проорал с площадки:

– Товарищи гражданские! Транспортное средство немедленно поступает в моё распоряжение. Приказываю покинуть салон. Водитель, гони на Химмаш без остановок, до Дома культуры имени пятидесятилетия Октября.

Забились в салон, тронулись. Испуганное мирное население на остановках провожало растерянными взглядами пролетающий мимо троллейбус.

Подлетели, выскочили, построились повзводно.

Шляпин командовал:

– Первый взвод остаетесь здесь, на приеме и сортировке. Второй и третий – внутрь, выгоняйте всех. Ершов, бери своё отделение, вытаскивайте наших из гальюна. Упавших не добивать, аккуратно. Баранов! Юрка, ты поосторожнее, убьёшь ещё кого-нибудь.

Полутяж Юрка хмыкнул.

– А чего я? Вон, Скачек тоже чемпион училища по боксу. Четырёхкратный!

Все заржали и споро двинулись исполнять приказ. Ремни на ходу снимали, наматывая на руку.

Запершиеся в «уазике» милиционеры с ужасом наблюдали за происходящим и вызывали по рации дежурного:

– Третий, третий! Троечка, твою мать, отзовись!

В зале мелькала примитивная цветомузыка, грохотала хриплая запись Юрия Антонова. Оклеенный осколками зеркала школьный глобус крутился под потолком, стреляя веселыми световыми зайчиками…

Вацлав Скачек ловко продрался сквозь толпу, вскочил на сцену. Шарахнул пряжкой ремня по диджеевскому пульту.

– Вырубай свою шарманку! Свет включи!

Антонов подавился на середине фразы «Море, море, мир бездо…». Гражданские жмурились от внезапного света, недоуменно пялились на сцену. Маленький Вацлав, чтобы его было виднее, вскарабкался на стол, кроша сапогами аппаратуру.

– Внимание! Танцы-обжиманцы кончились. Все на выход. Бегом!

Хмурый парень в наколках пробурчал: «А ты кто такой?» – и был немедленно вырублен коронным Барановским прямым. Остальные завизжали и бросились наружу, давясь в дверях.

Первый взвод действовал чётко (сказывалась Писина школа): мальчики с разбитыми уже лицами – направо, мальчики с неразбитыми лицами останавливались, немедленно получали в морду и тоже отправлялись направо, девочки с размазанной от истерических слёз косметикой – налево и нафиг отсюда.

Сопротивляющихся не было. Освобожденные из забаррикадированного туалета курсанты опознали зачинщиков нападения, этим выдали двойную норму звездюлей.

Витька Шляпин, удовлетворенный результатом, дал команду отходить.

Площадь перед домом культуры опустела. Пострадавшие потихоньку поднимались. Кряхтя, потирая побитые места, ковыляли в подворотни.

В вечерней тишине отчетливо разносилось из «лунохода»:

– Третий, третий! Ну хоть кто-нибудь, ответьте!

* * *

Грозный заместитель начальника училища полковник Донченко ругался в этот раз меньше обычного, скорее для проформы. Сначала прочистил трубопроводы офицерам четвертой роты, потом вызвал переминающихся в приемной сержантов. Посмотрел из-под строгих бровей. Хмыкнул и заговорил, нажимая на букву «О»:

– Вы чего это себе думаете, товарищи курсанты? Коли гражданские на вас напали первыми – так можно мстить? Если мало осталось до выпуска – так и управы на вас не найдётся? Думаете, не выгонит вас никто перед дипломом? А вот фигу вам! – и показал жёлтую прокуренную фигу.

– Это ж надо! Без разрешения покидают роту, угоняют общественный транспорт! Громят, понимаешь, учреждение культуры! Гражданских обижают! Двести человек побили.

Майор из строевого отдела деликатно кашлянул и поправил:

– Двести сорок пять, товарищ полковник.

– Ужас! А вас сколько было? А, сержант?

Витька Шляпин вытянулся:

– Шестьдесят два, товарищ полковник!

– Да-а-а?! Кхм. Это хорошо! То есть, конечно, ничего хорошего нет. Милицию напугали.

– Никак нет, товарищ полковник, мы милицию не трогали!

– А я и не говорю, что трогали! Я говорю – напугали! До сих пор заикаются, наверное, хе-хе. Так. С товарищами из горкома партии я сам встречусь. Попробуем уладить. Тем более что заявлений от пострадавших не поступало. Но! Дисциплину надо подтянуть! Посему приказываю – увольнения в город запретить! На месяц. Офицерам организовать круглосуточное дежурство в казарме. И я распоряжусь о проверках личного состава от командования училища. Внезапных проверках! Всё, товарищи, свободны.

Обалдевшие от столь лёгкого исхода командиры рванули на выход.

– Сержант! Да, вот ты. Погоди.

У Витьки внутри похолодело. Сглотнул слюну и представился:

– Сержант Шляпин!

– У тебя кто тактику преподаёт?

– Полковник Бородин.

– Хорошо преподаёт, видимо. Я ему скажу, чтобы он тебе по теме «Бой в городе» пять баллов поставил. Кругом! Шагом марш!

* * *

Месяц запрета увольнений тянулся долго и тоскливо. Очередная суббота никак не кончалась.

Сержант Скачек страдал неимоверно.

– Блин, это песец, третью неделю без бабы. У меня уже яйца в штаны не помещаются. А сегодня у Ленки из СИНХа день рождения, она звала…

Баранов заржал:

– Вацлав, Господи, росту в тебе – полтора «калашникова», а туда же, бабу ему.

Скачек обиделся:

– Дубина ты стоеросовая, Юрик. Рост – не основное в этом деле.

– Ага, ещё скажи, что ты весь в корень пошёл, ха-ха-ха!

– Дурачки вы все. Разве же размер имеет значение? Главное, чтобы весёлый был, недоумки! Блин, свалю-ка я в «самоход». Только Ленка просила товарища с собой захватить, у неё подружка есть давно неёб… кхм. Нецелованная. Кто со мной пойдёт? Марат, ты как?

– Вацлав, ты же знаешь, я предпочитаю девушек с филологического факультета пединститута. Мне с твоими лярвами из института народного хозяйства неинтересно.