Читать книгу "Другая женщина - Евгения Перова"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лёка отвернулась к плите и спросила:
– Ты был так уверен, что я…
– Нет. Я совсем не был уверен. Но подумал: если меня не пустят на кухонный диванчик, я всегда смогу переночевать на вокзале. Будет лишний день посмотреть город, только и всего.
Она подала ему тарелку и присела к столу, а Митя вдруг рассмеялся:
– Ты сейчас так похожа на мою бабушку! Она тоже, бывало, сядет, щеку рукой подопрет и смотрит. Всегда волновалась, поел ли я. Даже когда умирала. Знаешь, я ее голос до сих пор слышу. Она всегда говорила нараспев: «Ди-имушка пришел!» – И он вздохнул, вспоминая.
– Как она умерла?
– Тихо. Тихо жила, тихо умерла. От старости. Я и глаза ей закрыл. Мои все разъехались – родители, сестры. А я рядом, в соседней квартире. Она до последнего сама себя обслуживала. Не любила быть в тягость. Но, когда слегла, пришлось, конечно…
– Ты что, сам за ней ухаживал?!
– В общем, да. Сам. Ну, когда надо было… помыться, всякое такое… мне Варька помогала.
– Жена?
– Нет. Это друг. Мы учились все вместе. Она добрая, Варька. Милосердная. И не брезгливая.
– Прости, но почему – Варька? А жена что ж? Не милосердная?
– Она не могла. Не все же могут.
– Да, нелегко тебе пришлось. А у меня свекровь на руках была. Ненавидела меня. Но больше никого не осталось. Ни первая невестка, ни внуки не хотели за ней ухаживать…
– А почему ненавидела?
– Считала, я виновата в смерти ее сына. – Лёка встала и ушла к окну, отвернувшись от Мити. – Мой муж… Мы с ним… Преподаватель и студентка, классический случай. Он был порядочным человеком, решил сначала развестись. Это долго все тянулось. Я знала, как ему трудно, хотя он берег меня, не все рассказывал. Наконец, развелся, поженились. Три года прожили. Три года, два месяца и двенадцать дней. И все это время я чувствовала ненависть, направленную на нас. На меня. Его бывшей жены, сыновей. Его матери. Он… он умер во сне. А я ничего не заметила, не услышала, не почувствовала. Проснулась, он не дышит. И все.
– Боже мой! Бедная! – Митя вскочил и подошел к ней. – Можно, я тебя обниму?
– Нет.
Но он все-таки обнял – развернул ее к себе и обнял:
– Ты не виновата! Ты ни в чем не виновата!
– Ну да, конечно. Я все время себя убеждала, что не виновата. С того самого момента, как поняла, что он меня полюбил.
– Давно он умер?
– Давно. Очень давно. Мне было меньше, чем тебе. А сейчас мне… почти сорок. – И взглянула ему прямо в глаза. Митя не дрогнул:
– Даже не думал, что тебе может быть больше тридцати.
– Значит, хорошо сохранилась. – Лёка попробовала освободиться, но он не пустил.
– И ты все это время была одна?
– Да нет, почему. Правда, я долго приходила в себя. Года три, а то и четыре. Болела много. И со свекровью проблемы были. Потом попробовала жить дальше. Было два… два романа, назовем это так. Первый меня бросил. Сказал, слишком сложная. Нашел попроще. А второй… Со вторым я не смогла. Мы даже прожили вместе года полтора. Здесь, в этой квартире. И не смогла. Как представила, что он всю оставшуюся жизнь… Помнишь, как в «Иронии судьбы» Мягков говорил?
– Всю оставшуюся жизнь будет мелькать у тебя перед глазами? Туда-сюда, туда-сюда?
– Ну да. И не смогла.
– А если… если я буду мелькать у тебя перед глазами? Ты вынесешь?
– Митя! – Лёка наконец вырвалась от него и опять села за стол. – О чем мы вообще говорим?!
– Это потому, что у меня жена и ребенок, да? Зря я тебе сказал, ты бы так не переживала…
– И как ты предполагал это скрыть?! Послушай, я старше тебя. Намного.
– Это неважно.
– Как – неважно?!
– У души нет возраста.
– Но у тела – есть! Зря ты вернулся. У нас с тобой не может быть ничего. Никакого будущего.
– А будущего никогда нет. Есть только настоящее. Здесь и сейчас. И здесь, в этом настоящем, ты больше не одна.
– Ты уедешь и забудешь меня.
– И даже если я сейчас уеду и никогда тебя больше не увижу, ты все равно не будешь одна, потому что у тебя есть я. Где бы я ни был. А у меня есть ты, хочешь ты этого или нет. Ты – во мне, во всем вокруг меня! В воздухе, в невской воде, в этих разведенных мостах. В стихах. «Я только запомнил каштановых прядей осечки, придымленных горечью, нет – с муравьиной кислинкой, от них на губах остается янтарная сухость, в такие минуты и воздух мне кажется карим, и кольца зрачков одеваются выпушкой светлой, и то, что я знаю о яблочной, розовой коже…» Это все – про тебя. Это ты! Твои каштановые пряди, карие глаза, твоя яблочная кожа. Видишь, я же говорил, что все уже написано до нас.
– И только и свету, что в звездной колючей неправде. Жизнь – не поэзия.
– Ты уверена?
– Послушай, ничего же не произошло! Мы просто разговаривали. И всё.
– Для меня – произошло. Где начинается измена? В постели? А если я с тобой за эти несколько часов разговаривал больше, чем с женой за год?! Если ты меня понимаешь так, как я сам себя не понимаю? Если мы с тобой говорим на одном языке?! Если я с тобой – настоящий я, а не… дон Румата под прикрытием?! Это измена или нет? Если я могу думать только о тебе? Если я все время хочу видеть тебя, чувствовать? Дышать тобой? Слышать, как ты смеешься! Знаешь, на что похож твой смех? После обильного снегопада сосны отряхиваются, взмахивают ветками, как крыльями, – снег летит и сверкает на солнце миллионами маленьких снежных иголочек…
– Перестань! Ты говоришь это всем девушкам?
– У меня нет никаких девушек. И никогда не было. Только жена.
– Так тебе захотелось чего-то новенького?! Послушай, я все понимаю: вы с ней очень давно знаете друг друга, вот и заскучали, у вас какие-то нелады, но это пройдет…
– Да нет, у нас все хорошо. Просто идеальный брак. – Он усмехнулся: – Ты знаешь, меня часто посещала мысль: что произойдет, когда один из нас наконец влюбится? Должно же это когда-нибудь случиться! Но я очень надеялся, что это буду не я.
– Ты что – никогда не влюблялся?!
– Никогда. Никогда и ни к кому я не чувствовал того, что чувствую к тебе. И боюсь, что на самом деле все еще хуже – я не просто влюбился, я полюбил тебя. Ты ведь понимаешь разницу?
– Но мы же знакомы меньше суток! Ты совсем меня не знаешь!
– Я все о тебе знаю – о твоей бессоннице, об одиночестве, о потребности любить и быть любимой! Потому что я сам такой! Ты хотела моих стихов? Вот, пожалуйста:
Может быть, это ты написала? Теперь ты веришь, что я тебя знаю? Ты всю жизнь стараешься избыть свою вину, тебе не с кем поговорить на твоих семи языках, и ты готова гулять с чужой собакой, лишь бы не быть одной! Я знаю, почему ты позвала меня вчера…
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Другая женщина - Евгения Перова», после закрытия браузера.
