Читать книгу "Быстрые деньги - Аркадий Макаров"

Наталья выскочила из-за стола, пританцовывая, подбежала к мужу, на минуту повисла у него на шее, клюнула несколько раз в губы и разжала руки:

– Жду подарочек за хорошее поведение!

– Будет, будет тебе подарочек! Я не забуду, – накинул на плечо ремень кожаной сумки и ушёл.

«Денис… Дэн. Деня» – так Наташа когда-то называла одноклассника, с которым было интересно общаться.

Денис учился хорошо, но занудой никогда не был. Давал списывать домашние задания, помогал решать контрольные задачи, для которых легкомысленной Наталье никак не приходило в голову правильное решенье.

Постепенно Наташа стала привыкать к хорошему мальчику, разрешала провожать до дома, повзрослев, капризно подставляла губки для поцелуя, или предлагала другие забавы.

Но у неё это не перерастало в большое чувство, название которому каждый даёт себе сам.

Школьная дружба – все прошли через это – не обязывает ни к чему. Хотя Денис не раз говорил, что, когда вырастет и окончит школу, непременно на ней женится.

Вырос. Окончил школу. Поступил в институт. А предложения выйти замуж Наталья так от него и не услышала, или может, не захотела услышать. Время такое было: сама высшее образование хотела получить, экзамены сдавала, мозги пудрила на собеседованиях. На цыпочки вставала перед экзаменаторами… Но всё равно, как ни старалась, а не смогла найти свою фамилию в списке зачисленных, пока не приехал отец с плотным конвертом. Конверт передали обязательному человеку, и назавтра фамилия Наташи красовалась в списках зачисленных на первый курс факультета дошкольного образования.

Вот ведь как посмеялась природа! Училась на воспитателя детских садов, а своих детей так и не дождалась.

Да и проработала она в детском саду всего несколько месяцев: не могла выдержать обезьяньи повадки и крики разыгравшихся малышей.

На её слёзные жалобы Николай Константинович, конечно, рассудил, как всегда, здраво: не хочешь работать – не работай, не последний кусок доедаем. Если тебе очень уж хочется кого-нибудь воспитывать, собаку куплю!

И на другой день принёс маленького, с рукавичку, щенка, с которым Наталья быстро подружилась – это не сопливый малышок из детсада! Щеночек попьёт молока из бутылочки, и целый день спит у двери на половичке.

А когда очень уж заскучает домохозяйка, пёсик приластиться к ней, полижет нос, и тогда в доме воцаряется такая благодать, что придёт Николай Константинович и диву даётся: на столе обед свежий, под столом пёсик урчит над сахарной косточкой, жена сахарная-медовая к плечу льнёт.

И отойдёт досада от Коли Шмыря за упущенную сотню-другую баксов из-за налоговых агентов, которых надо срочно «рэзать! Совсем нет совэсть, сколько нэ давай!»

8

В офисе у Дениса Тагенцева мягкими булькающими звуками очнулся от полного безмолвия телефон. Звонили ему редко: знакомых мало, а друзья и клиенты предпочитали являться лично. Друзья с вином, а клиенты с деньгами. И те и другие, не дожидаясь приглашений, усаживались в кресло, закидывали ногу на ногу и предлагали каждый своё. Но клиенты были ближе, с ними разговоры короткие: у них спрос, у Дениса Тагенцева – предложение. По рукам – и разошлись! А с друзьями сложнее…

На этот раз телефонная трубка промяукала:

– Дэничка, приходи сегодня вечером. Коля передал тебе какие-то документы просмотреть. Говорит, важные. Приходи, Дэня, жду непременно. Поужинаем вместе… Поскучаем…

Денис оторопел. Какие бумаги? У них со Шмырём всё подписано, всё типа-топ!

Но воспоминание о последней встрече ударило такой жгучей волной, что Денис, не дожидаясь вечера, повернул ключ в двери и вот уже стоит у знакомой, красного кирпича, кладки, стены, воровато озираясь по сторонам, забыв, что уже давно не мальчик.

Калитка, как прошлый раз, бесшумно отодвинулась, открывая пространство двора с огромной собакой возле художественно выполненной роскошной будки величиной в деревенскую избу.

– Гав! – солидным грудным голосом сказала собака и выжидающе посмотрела в сторону гостя, далее не растрачивая себя на пустой брёх.

– Ой! А я тебя так рано не ожидала! Ещё и ужин не готов…

– Ужин нам не нужен! – скаламбурил Денис, подхватывая на руки, раскрасневшуюся, словно целый день стояла возле огня, Наталью.

– Не торопись! Не торопись, ловкий какой! – она притворно упёрлась руками ему в грудь, распаляя и так разогретого воспоминаниями Дениса. – Пошли в дом, а то мой Джульбарс совсем заревнует.

Денис опасливо оглянулся на зверя, опустил Наталью на землю, и они скрылись в приветливо открытой двери. Весело щёлкнул замок и всё стихло.

Что было за дверью – поди, узнай? Глухие стены хорошо хранят тайны, никому не расскажут, никому чужому не достучаться до истины: что же в конце концов там делал Денис до самого утра, опоздав даже в свой офис на встречу с очередным клиентом, которому позарез нужно подготовить бумаги на открытие такого прибыльного бизнеса, что он готов выложить хорошие деньги за грамотное оформление Тагенцевым сопроводительных документов.

Стены хорошо хранят секреты, да в стене глазочек небольшой, так – пустячок, не больше рыбьего глаза, а в том пустячке чудо последней техники – электронный накопитель зрительной информации.

Николай Константинович лежит в гостинице за сотни километров от дома, а что делается в родных стенах, будет знать доподлинно.

Вот оно, кино бесплатное! Ах, Наталья, Наталья! Женушка родимая! Что вытворяет! Что вытворяет! А ведь подарка просила за хорошее поведение!

Будет, будет тебе подарок!

А Денис молодец! Ишь, жеребчик, какой! Выручил… Я его на кон поставил, а он банк снял.

Шмырь, хотя и надеялся уличить жену в измене, но не до такой же степени!

Его супружеское чувство было унижено и оскорблено так, что он, даже не позавтракав, спешно расплатился за номер и – в аэропорт! «До Воронежа от столицы менее часа лета, захвачу ещё тёпленьких! Небось, не разлепятся. Оба-два в одном. Двуединство. Орёл и решка! Небось, достану!» – твердил он сам себе какие-то философские измышления, ещё не решив, как поступить.

Если говорить трезво, то всё складывается по его плану. Чего психовать, разыгрывая неприглядную роль обманутого мужа? Сам банковал, сам краплёные карты метал, самому теперь приходиться и платить. Ведь свобода от женщины – высшая форма мужской свободы! Кажется, так говорили классики материализма?

Вот она – «изба тёсом крыта, на углу звезда прибита»!

Открыл своим ключом дверь, потоптался у порога, а дальше пройти – робость взяла. И не потому, что придётся по-мужски разбираться с давним другом, а как-то стыдно стало, нехорошо.

Прислушался: вроде не шуршат, тихо. В горле спеклось от долгого молчаливого разговора с самим собой. Прокашлялся в кулак. Опять всё тихо. Ни скрипа, ни шороха. Что за чёрт! Рванул дверь в спальню, а там, раскинувшись в наготе, безмятежно спит его Натали, чистая и безгрешная, как опрокинутая из белого фарфора ваза, из которой только что вынули первоцвет, бархатную розу.