Читать книгу "Темнейшая ночь - Джена Шоуолтер"

Даже Хадия, Наживка помогшая поставить Бадена, хранителя Недоверия, на колени.

Хадия идеально сыграла оскорбленную, напуганную душу. Видя ее, Баден решился действовать без подозрений, впервые с той поры как демон был помещен в него. Или нет. Мэддокс всегда гадал, мог ли человек желать своей смерти. Если так, он понимал его желание. Он был ударен кинжалом в горло через несколько мгновений, после того как открыл свое жилище для Хадии – которая взамен впустила вооруженных Ловцов.

Похоже, сам удар не убил бы Бадена. Ловцы, однако, затем отрубили ему голову. У Бадена ни осталось шанса. И бессмертный не смог бы оправиться от такого.

Он был хорошим человеком, прекрасным воином, и не заслуживал такой кровавой кончины. Мэддокс, однако…

Мое убийство будет оправдано.

Наживка перед Баденом соблазнила Париса. Не то чтобы такая вещь требовала больших усилий. В процессе, Ловцы ворвались в опочивальню женщины и ударили воина ножом в спину, намереваясь ослабить его, перед тем как добраться до его головы.

Парису, однако, секс придавал сил. Даже раненый, он смог расчистить себе путь и убить всех вокруг себя.

Мэддокс не мог представить себе женщину в его руках достаточно трусливой, чтоб ударить исподтишка. Она смотрела ему в лицо и не отступила, даже когда дух внутри него шумно требовал освобождения. Возможно, Эшлин и была невиновной. Он не нашел камер или динамита на деревьях, возле которых она задерживалась. Возможно…

«Возможно, ты больший дурак, чем сам осознаешь», пробормотал он.

«Что?»

Он игнорировал ее, зная, что так будет безопасней. Ее голос был мягок и мелодичен, и подстрекал духа, дразня своей нежностью. Лучше держать ее молчащей.

Наконец он заметил темные, хрупкие камни крепости. Не слишком быстро. Мучительная боль прорезала его живот, почти опрокидывая его наземь.

Насилие струилось по его венам и переливалось в его крови.

«Нет».

Убивай. Рань. Увечь.

«Нет!»

Убивай. Рань. Увечь.

«Мэддокс?»

Дух зарычал, отчаянно, так отчаянно желая освободиться. Сопротивляйся, приказал он себе. Оставайся спокоен. Он втянул воздух в легкие, задержал его, медленно освободил. Убивай. Рань. Увечь. Убивай. Рань. Увечь. «Я буду сопротивляться. Я не монстр».

Посмотрим…

Его ногти удлинились, зудя от непреклонной нужды бить. Если он не успокоится, он скоро будет нападать на всех и каждого в радиусе своего достижения. Он будет убивать, без жалости, без сомнений. Он уничтожит свой дом камень за камнем, круша и раздирая. Свирепствуя. Он уничтожит всех внутри него. И он скорее будет гореть в аду вечность, чем сотворит подобное.

«Мэддокс?» Эшлин сказала опять. Ее сладкий голосок проплыл к его ушам, мольба, что частично была целебным бальзамом, а частично разжигала страсть. «Чего…»

«Тихо». Он сбросил ее с плеча, все еще крепко держа, и втолкнул в парадную дверь, почти сорвав дерево с петель. Разозленные голоса приветствовали его. Торин, Люциен и Рейес стояли в фойе, спорили.

«Ты не должен был позволять ему уходить», Люциен сказал. «Он превращается в животное, Торин, в истребителя…»

«Прекратите», заорал Мэддокс. «Помогите!»

Все трое развернулись к нему лицом.

«Что происходит?» потребовал объяснений Рейес. Увидя Эшлин, он замолк. Шок отразился в его лице. «Зачем ты притащил женщину в дом?»

Услышав суматоху, Парис и Аэрон примчались в фойе с напряженными лицами. Заметив Мэддокса, они расслабились.

«Наконец-то», произнес Парис с явным облегчением. Но также он заметил Эшлин. Он ухмыльнулся. «Милашка! Подарок? Для меня?»

Мэддокс заскрежетал зубами. Убей их, упрашивало Насилие, теперь соблазнительным шепотом. Убей их.

«Тебе не надо быть здесь», слова вырывались из его горла. «Бери ее и уходи. Пока не поздно».

«Гляньте на него», проговорил Парис, от его облегчения и восхищения и след простыл. «На его лицо».

«Превращение уже началось», констатировал Люциен.

Слова побудили Мэддокса к действию. Хотя он понял, что не желает отпускать Эшлин, даже в своем безумии, он отбросил ее к компании. Люциен подхватил ее без особых усилий. Когда ее вес снова пришелся на ноги, она поморщилась от боли. Должно быть, вывихнула ногу на горе, понял Мэддокс, беспокойство промелькнуло сквозь жажду крови на секунду.

«Поосторожней с ее ногой», приказал он.

Люциен отпустил ее, чтоб взглянуть на щиколотку, но Эшлин скатилась прочь с него и, прихрамывая, вернулась в объятия Мэддокса. Его беспокойство усилилось, едва его руки обвились вокруг нее. Она тряслась. Но через мгновение, его перестало это заботить. Пагубная дымка застлала его мозг, жестокость стирала все эмоции на своем пути.

«Отпусти меня», прорычал он, отпихивая ее.

Женщина уцепилась в него. «Что не так?»

Люциен сгреб ее в охапку, оттаскивая назад и удерживая железной хваткой. Касайся она Мэддокса на секунду дольше, он мог бы растерзать ее на кусочки. Поскольку это было правдой, он впился руками в ближайшую стену.

«Мэддокс», произнесла она дрожащим голосом.

«Не причиняй ей вреда». Слова предназначались и ему самому и остальным. «Ты», он заскрежетал зубами, тыча в Рейеса окрашенным в багрянец пальцем. «Спальня. Немедленно». Не дожидаясь ответа, он двинулся вверх по лестнице.

Он слышал, как Эшлин боролось за свободу, и звала, «Но я хочу остаться с тобой».

Он прикусил внутреннюю поверхность щеки, пока не ощутил вкуса крови. Он позволил себе единственный взгляд поверх плеча.

Когда Люциен сильнее стискивал сопротивляющуюся Эшлин, его темные волосы упали ей на плечи, и нужда Мэддокса в кровопролитии возросла. Он почти изменил направление пути, почти бросился бежать обратно в фойе, чтоб разодрать дуга на куски. Моя, вопил его мозг. Моя. Я нашел ее. Никому кроме меня не дозволено к ней прикасаться.

Мэддокс не был уверен он или дух так думал, и его это не волновало. Ему просто хотелось убивать. Да, убивать. Ярость, такая ярость, взорвалась в нем. Он таки остановился. Таки изменил направление. Он собирался разрезать Люциена на половинки и покрыть пол кровью друга. Уничтожай, уничтожай, уничтожай. Убивай.

«Он готовиться напасть» Люциен.

«Забери ее отсюда!» Торин.

Люциен поволок Эшлин прочь из комнаты. Ее панические крики отражались в ушах Мэддокса, что лишь усиливало его темные потребности. Вид ее бледного, прекрасного лица загорался в его мозгу снова и снова, превращаясь в единственную видимую им вещь. Она была напугана. Доверилась ему, хотела его. Ее руки тянулись к нему.

Его живот был жалящей массой пульсирующей агонии, но он не замедлил шаг. В любую минуту придет полночь, и он умрет – но заберет всех здесь с собой. Да, она должны быть уничтожены.