Читать книгу "Милое коварство - Светлана Лубенец"

– Я люблю тебя, Аня, – твердил ей он.

– Ты женат, Дима, – отвечала ему она.

– Да я с тоски женился! И ты знаешь это! Жену я не люблю, и она тоже прекрасно это знает!

– У меня сын! – кричала ему Анна Сергеевна.

– А у меня дочь! – отвечал ей он.

– Вот и надо жить для них!!!

– А самим что же? Мучиться, да?!

– Просто жить, – каждый раз отвечала ему она.

Лидия Гавриловна, которая была в курсе всех дел Анны Сергеевны, каждый раз советовала ей бросить придурка Корабельникова и ответить на чувства Артемова, который уже всяко искупил свою вину перед ней многолетней преданностью. Анна Сергеевна только упрямо качала головой. У нее была семья: сын и муж, который совершенно не виноват в том, что у жены до брака были неуставные отношения практически с собственным учеником.

Однажды Дима Артемов пришел в школу на традиционный вечер встречи выпускников. Как потом выяснилось, именно Лидия Гавриловна дала ему наводку, как пройти в кабинет преподавателя русского языка Корабельниковой, в котором она в тот момент находилась совершенно одна. При виде Димы Анна Сергеевна схватилась рукой за горло, потому что ей вдруг стало трудно дышать. Он решительно прошел к ее столу, взял с него ключ и закрыл дверь кабинета.

– З-зачем? – запинаясь, проговорила она, показывая на дверь.

– Нам надо поговорить, – ответил он.

– Все уже сто раз переговорено, Дима!

Анна Сергеевна с мученической гримасой отвернулась к окну. Ей не надо было этого делать, потому что руки Артемова тут же сомкнулись на ее груди, а губы принялись целовать ее шею.

– Ди-и-има-а-а… – простонала она, пытаясь освободиться, – ну не надо…

Но он не стал ее слушать, развернул к себе и впился губами в ее губы. Сразу стоит отметить, что сопротивлялась Анна Сергеевна недолго. Это было выше ее сил. Только его одного она любила, один только он снился ей. Его образ стоял у нее перед глазами, когда она отвечала на законные ласки мужа.

– Ты же любишь меня, любишь… – приговаривал Артемов, прижимая ее к себе. – Ну скажи же, что любишь…

– Люблю… – отвечала обессиленная Анна Сергеевна. В конце концов, всякому терпению ведь есть предел.

– Давай уйдем из школы, – предложил он. – Я знаю одно место…

– Нет!!! – истерично выкрикнула она. – Я не могу! Я замужем!!!

– И что?! Ты меня любишь, а не мужа своего!

– Ты… ты сам все испортил… а теперь пытаешься разрушить…

– Что я пытаюсь разрушить?! – грубо оборвал он ее. – То, как ты живешь, – не жизнь!

– Зато мой сын живет полноценной жизнью! У него есть мать и… отец, которого он любит… и который любит его…

В тот вечер они так и не договорились. Взбешенный Дмитрий Артемов ушел ни с чем. Анна Сергеевна, исступленно целовавшая его в собственном кабинете, казалась себе грязной, безнравственной и даже более того – преступной. Этой ночью она особенно активно исполняла супружеские обязанности, за что была несколько раз похвалена восхищенным мужем. Через месяц после этой бурной ночи Анна Сергеевна поняла, что опять беременна. Именно так появился на свет младший Корабельников – Кирюшка.

В детской поликлинике, куда Анна Сергеевна возила на профилактические приемы своего второго малыша, она однажды увидела и жену Димы Артемова. Тоже с крохотным грудничком. Прижав к себе сына, Анна Сергеевна неудержимо разрыдалась, отчего была вынуждена пропустить этот врачебный прием. Она целый вечер катала коляску с маленьким Кирюшкой по улицам, только чтобы подольше не возвращаться домой к мужу.

Потом все как-то утряслось и устаканилось. Артемов, видимо, решил жить той семейной жизнью, которая у него образовалась, а Анна Сергеевна с головой ушла в работу, как только Кирюшка подрос настолько, что перестал требовать ее неусыпной заботы. Очень скоро она поняла, что Анатолий в качестве мужчины ее совершенно не интересует, и супружеские обязанности исполняла, закусив губу и только после его длительных уговоров. Постепенно уговоры Корабельникова почти сошли на нет. Анна Сергеевна подозревала, что у него появилась другая женщина, но не только не волновалась по этому поводу, а даже наоборот, была рада. Еще она радовалась тому, что видимость семьи сохраняется, что безотцовщина не плодится и что у нее все, в общем-то, ничуть не хуже, чем у других.

…Год назад Дима Артемов опять встретил Анну Сергеевну возле школы и с надрывом сообщил, что жизнь без нее для него не имеет никакого смысла. Поскольку это теперь уже прояснилось окончательно, он ни за что не оставит ее в покое. Так как собственным детям они уже почти воздали необходимое должное и по-прежнему станут воздавать, как только придет в том нужда, теперь пришла самая пора подумать наконец и о себе. Жизнь – она штука вовсе не бесконечная.

Анна Сергеевна как могла уклонялась от встреч с Артемовым, но он с каждым днем становился все настойчивей и настойчивей. Уже и Вахрамеева завербовал в агенты. Совсем с ума сошел!

Насущные дела Андрея Вахрамеева и его одноклассников в конце концов, как это всегда случалось с Анной Сергеевной в школе, вытеснили из ее сознания думы о Диме. Она все перемены пробегала по предметникам, собирая данные о своих учениках к вечернему родительскому собранию.

На собрание, как всегда, пришли одни женщины, если не считать папу Вовы Иванова, находящегося в состоянии приличного подпития. Пока Анна Сергеевна рассказывала родительницам, как обстоят дела с успеваемостью их ненаглядных чад, Вовин папа осоловело смотрел мимо нее на чисто вымытую к собранию доску и периодически сочно икал. Очень скоро весь кабинет наполнился запахом самого отвратительного перегара. Осуждающе взглянув на пьяного папашу, Анна Сергеевна сказала:

– Вот, пожалуй, и все, что касается успеваемости наших детей. Вопросы есть?

Папа Вовы вдруг неожиданно очнулся и успел с вопросом вперед всех.

– Дык… я так и не понял… – начал он, для помощи размахивая заскорузлой коричневой рукой, – почему у моего Вовки никада…. ни-ка-да в дневнике ничего н-ни-че-го… н-не записано… Как вы объясните мне эдакий парадокс?

Анна Сергеевна, изо всех сил стараясь не раздражаться, сказала:

– Виктор Петрович, я предлагаю вам пойти домой, поскольку вы сегодня… не совсем… в форме… А о Вовином дневнике я с вами охотно поговорю в другой раз.

– Ага! Щас! – Вовин папа так круто кивнул головой, будто шея у него была совершенно бескостной, показал учительнице коричневый кукиш, потом сделал рукой другой всем понятный неприличный жест и добавил: – Вот вам! Нате-ка выкусите! Й-яя-а-а отец или н-н-не отец? Хто Вовку еще защитит, когда всякие тут… – он опять сделал неприличный жест в сторону классной руководительницы и, шатаясь, начал пытаться выбраться из-за стола, – делают вид, шта-а-а у-у-учут…

Две женщины тут же бросились на защиту учительницы, но посадить обратно разбушевавшегося папашу было невозможно. Он уже вошел в раж и непременно жаждал сатисфакции у тех, которые «делают вид, шта-а-а у-у-учут». Анна Сергеевна в лихом прыжке схватила стоящую в углу кабинета швабру, постучала палкой в стену, сообщающуюся с соседним кабинетом, и бросилась на помощь бедным женщинам, одна из которых уже потеряла в схватке свой беретик, а вторая яростно дула на вывихнутый палец. Папа Вовы очень обрадовался пополнению в стане врага и моментально вцепился крючковатыми пальцами в нарядную блузку Анны Сергеевны, которую она надела специально к родительскому собранию. Тут же на пол с гороховым стуком посыпались мелкие перламутровые пуговки. Анна Сергеевна попыталась выдернуть полу блузки из цепких лап пьяного родителя, но сделала себе только хуже. Вовин папа сделал ловкий перехват рукой, и в его кулаке оказался вырванный с мясом декоративный карманчик. В этот драматический момент в кабинет вбежал учитель физики Олег Михайлович, который мгновенно оценил ситуацию. Он сунул в руки Анне Сергеевне свой мобильник и, бросившись к совершенно распоясавшемуся папе Вовы Иванова, радостно потрясающему трофеем в виде кармана от блузки классной руководительницы горячо любимого сына, крикнул: