Читать книгу "Сон над бездной - Татьяна Степанова"

– Лида, ответь мне! – Он дернул ручку на себя. – Что случилось, открой!

Он забарабанил в дверь кулаками, ногами. Его охватил ужас: что с ней произошло? И главное – когда? Неужели в то самое время, когда он так сосредоточенно, так спокойно отрабатывал приемы кен-до в зале, тренируя тело и волю полированной палкой, заменяющей самурайский меч?

– Лидуша, Лидочка! – Он кинулся к двери. – Эй, кто-нибудь, позовите Ивана снизу, пусть возьмет какие-нибудь инструменты! Скорей же!

Дверь в ванную открыли с помощью садовника Ивана – тот просто выбил итальянский замок. Павел Арсеньевич, шлепая по воде, которая забурлила по полу рекой, кинулся к жене. Она лежала в ванной. Голова ее покоилась на специальной надувной подушке. Розовой такой подушке, кажется, от «Диор». Она была совершенно голой, руки ее были вытянуты вдоль тела, а глаза закрыты. Она точно заснула в этой теплой, напоенной ароматными маслами воде. Он схватил ее, голова ее соскользнула в воду, он испугался, что она захлебнется. На мраморном столике рядом с ванной стояла пустая баночка из-под лекарства. На этикетке было написано «Реланиум».

Первую помощь жене оказал еще до приезда врачей он сам – перевернул ее на живот, уложил к себе на колено, засунул глубоко, как можно глубже два пальца ей в рот, надавил на корень языка. Надавил на шею. Лидия Антоновна захрипела. Она была еще жива. Ее вырвало прямо на его кимоно. И эта рвота была даром божьим, спасением.

А потом сюда, в дом на Новорижском шоссе, прибыли врачи с их клизмами и аппаратом для искусственной вентиляции легких.

Глава 5ПОЛНОЧЬ В КОРОЛЕВСКИХ САДАХ

Пражское такси неспешно везло Кравченко и Мещерского по крутой улочке, опутавшей холм Петршин. Смеркалось. Проплывали дома, отели, станция фуникулера. Все это терялось в темной гуще королевских садов, в которой тут и там, как светляки на склонах холма, мерцали фонари. Навстречу ехали машины, автобусы, звякая, как консервная банка, проскрежетал на повороте трамвай. Сергей Мещерский в глубине души остро завидовал его пассажирам. «Вот люди едут к себе домой с работы, а мы… Это ж надо до такого додуматься, в такое влипнуть – мы с Вадькой едем забирать мертвеца. Да что, у Чугунова другой работы, что ли, для Вадьки не нашлось?!»

Кравченко отрешенно слушал через свой мобильный какой-то музон, скачанный из компьютера. Мещерский, не в силах более переносить такой его отрешенности, отнял у него наушники. Кравченко, оказывается, слушал Шевчука. В тишине королевских садов хриплый комариный голос еще из той, московской жизни пропел о том, что «Медный Петр добывает стране купорос». А это еще к чему, метафора какого такого плана?!

– Этот Шагарин, он ведь до отъезда нефтяным бизнесом занимался? – спросил он, лишь бы только не молчать.

– Газовым. – Кравченко отключил мобильный. – Вертолетный завод имел свой и еще много, много чего своего.

– А на Украине у него что, тоже был бизнес?

– А как же.

– Он на выборах кого поддерживал: «оранжевых» или же…

– Да какая разница теперь?

Мещерский вздохнул: и правда.

– А когда он умер-то? – спросил он жалобно.

– Неделю назад.

– Неделю?! И до сих пор не похоронен?

– Отдай мне наушники.

– Погоди ты! Слушай, а почему мы не в морг едем, а к ним на виллу? Тебе так его вдова приказала?

– Чугунов.

– А почему мы должны забрать тело ночью?

– Видимо, они считают, что так удобнее.

– Для кого? Вадик, я как-то не врубаюсь. Ну, вот мы сейчас приедем туда и… что дальше?

– Там машина, что-то вроде катафалка. Вдова и сын-пацан. Заберем их, сядем в другую машину и поедем в Мельник, это городишко тут небольшой километрах в тридцати, там есть частный аэродром, где нас ждет частный же самолет. Загружаемся, летим в соседнюю Словакию, в Кошице – полчаса лету всего. Грузимся в машины снова и где-то около трех ночи переправляемся через украинскую границу в районе Перечина. Там нас тоже уже ждут.

– Кто?

– Некто господин Лесюк.

– Вроде читал я что-то про него.

– Сахарный король, заводы у него по производству горилки по всей «незалежной». Ничего себе горилка, я пил. – Лицо Кравченко выражало задумчивую меланхолию. Ничего, кроме задумчивой меланхолии, – ни тревоги, ни беспокойства. Словно так и надо, словно такую работу он выполнял всю жизнь.

– Труп-то там, в гробу, наверняка уже разложился. Червячки-с. – Мещерский поежился.

– Да ты можешь в отель ехать, Серега. Я выйду у виллы, а такси тебя назад отвезет, – Кравченко криво усмехнулся.

– А завтра что же, значит, похороны будут там, на Украине? – Мещерский отреагировал на подначку новым вопросом.

– Угу, с музыкой.

– А где? В каком конкретно месте? В Киеве?

– Возможно, насчет этого Лесюк в курсе. Он все там устраивает.

– А послезавтра мы с тобой, значит, домой?

– Тут направо, а не налево, – сказал Кравченко таксисту.

– Не розумим, – пражский таксист обернулся.

– Направо, панове, – Кравченко показал жестом. – Вот туда.

Такси свернуло к Страговскому монастырю. Снова улица поползла круто вверх по холму, а затем дома кончились и началась парковая аллея. Видимо, здесь, как и у станции фуникулера, действовало правило ограничения скорости. И таксист его послушно соблюдал, несмотря на то что вечерняя дорога была пустой. Процокали копыта – аллею пересекли два всадника. В свете фонарей их фигуры темнели на фоне монастырских стен. Это было так неожиданно, что Мещерский невольно вздрогнул. Всадники… Тут где-то, в парке, наверное, конная школа. В темной зелени парка мелькнула островерхая крыша виллы. Они миновали ее. Мещерский увидел подъездную дорожку, небольшой газон, освещенные окна. И никакого там забора вокруг. «Никаких вам тут оград, – думал он. – У нас бы сразу стену возвели крепостную, а тут вынуждены жить открыто, не прятаться».

Проехали еще немного и увидели еще одну виллу, стоявшую в глубине парка. Это был приземистый трехэтажный дом в романском стиле из светлого песчаника. Тут тоже не было никакого забора, но ухоженный газон был побольше. Его освещала электрическая подсветка. А на ступенях открытой веранды были зажжены масляные светильники в форме бронзовых чаш. Оранжевые блики огня отражались в темных окнах верхних этажей. На первом этаже освещено было только правое крыло. У подъезда Сергей Мещерский не увидел никакого катафалка – он представлял его себе отчего-то в виде бронированного «мобиля», похожего на тот, в котором возили папу римского. Катафалка не было, а вот «Скорая-реанимация» была. И она как раз спешно отъезжала от дома в тот самый момент, когда такси заруливало на подъездную аллею.