Читать книгу "Меня хранит твоя любовь - Джеки Браун"

Мейсон не смог бы точно определить, откуда взялся внезапный порыв, но сопротивляться ему оказалось невозможно, а потому он опустил голову и коснулся ее губ своими. Роз замерла в его объятиях, но не стала вырываться, и тогда Мейсон углубил поцелуй. Мышцы Роз ослабели, и она прильнула к нему.

Это его сердце бьется или ее?

Он не стал терять время на выяснения. Следовало заняться более неотложными делами. Он поправил ее руки так, что они обвили его за шею.

— Рози, — прошептал он ей в губы.

Рози. Она не Рози. Ее зовут Роз. Роз Беннет. И Роз Беннет в самом скором будущем уезжает. Нет никакого резона связываться с кем-нибудь наподобие Мейсона — с кем-нибудь, кто может заставить ее захотеть остаться. Потому что обширный опыт девушки подсказывал, что ее обязательно принудят убраться и отсюда.

Песня Селены кончилась. Роз отпрянула от него, сознавая, что будет хранить в памяти этот останавливающий сердце поцелуй вне зависимости от музыкального сопровождения.

— Мне, наверно, надо пойти узнать, не требуется ли Бергену помощь на кухне.

— Ничего ему не требуется, — сказал Мейсон. — Рози, относительно…

— Меня зовут Роз.

— Я помню твое имя.

— Тогда почему ты продолжаешь звать меня Рози?

Он передернул плечами.

— Не знаю. Так тебе больше подходит. Считай его прозвищем.

— У меня уже есть прозвище, — упрямо произнесла она.

— Кто же дал его тебе?

Она уставилась на него.

— Ты знаешь, кто дал мне мое имя.

— Мне известно, что именем Розалинда тебя наградило государство. Но кто прозвал тебя Роз?

Вопрос вызвал воспоминания, мучительные, как удаление зуба без наркоза. Она отвернулась, схватила тряпку и начала протирать ближайший стол.

Едва слышно до нее донесся шепот:

— Так кто заклеймил тебя именем Роз?

Она переместилась к другому столу, не ответив. В памяти снова мелькнули воспоминания… и горечь.

Исходное ее прозвище было Роза. Его она получила от первых приемных родителей.

«Мы будем семьей. Ты станешь нашей дорогой маленькой Розой», — обещали они каждый вечер, укладывая девочку спать. Но не все в том доме испытывали аналогичный энтузиазм относительно возможности постоянного проживания с ней под одной крышей. В шесть лет малышку «заклеймил» именем Роз жестокий мальчишка, затушивший об ее руку полпачки сигарет. Что было делать ее приемным родителям, как не отослать обратно в детдом чужую девочку, прожившую с ними три года? Главное — их биологический сын.

— Ерунда, — сказала Роз, положив тряпку в ведерко рядом со стойкой. — Пойду погляжу, не надо ли помочь Марни с чисткой раковин.

— Ладно… Рози.

После ее ухода Мейсон рухнул на стул и обозвал себя идиотом. Протри глаза, посоветовал трезвый рассудок. Не суйся, куда не следует. Ее проблемы тебя не касаются.

Это всего лишь влечение. Гормоны. Потому он и поцеловал ее. Никакого преступления не совершено. Вред не причинен.

Пока не дошло до повторения.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующее утро Мейсон постучался в ее дверь, в руке — дымящаяся чашка с кофе, на лице — дурацкая улыбка.

— Мне показалось, что я слышал твои передвижения по комнате, когда вышел за лопатой для снега. Вот, принес тебе. — Он протянул ей чашку. — У тебя ведь еще нет кофеварки.

— Заходи, — пригласила она, надеясь, что надетый на ней тренировочный костюм, служивший ей, по правде говоря, пижамой, не слишком бросается в глаза.

— Тут холодновато. — Он кивнул на электрическую печку. — Нормально работает?

— Отлично. Мне нравится, когда чуть прохладно. Не хочешь ли… — Ее голос сорвался. Она провела рукой по волосам, впервые в жизни беспокоясь о своем внешнем виде. — Мне нечего предложить в благодарность за кофе.

Последовала пауза, наполненная, как они оба знали, отнюдь не размышлениями о содержимом ее кухонных полок.

— Там, откуда взялась эта чашка, еще много осталось, — чуть улыбнулся Мейсон. Неловкость спала, ей даже показалось, что температура в комнате подскочила на пару градусов. — Целый кофейник. Почему бы тебе не собраться быстренько и не зайти ко мне позавтракать. А попозже я отвезу тебя в город за продуктами.

Как бы ей ни хотелось провести с ним целый день, она ответила:

— Наверняка тебе есть чем заняться в выходной, кроме как возить меня по магазинам удешевленных товаров.

— Ты права. Сначала зайдем в церковь.

Он подмигнул и исчез, оставив ее в сомнениях.

Накануне, придя с работы, Роз приняла душ, так что теперь решила только умыться и почистить зубы. Из зеркала на нее глядело ее взлохмаченное отражение. Плюнуть хочется. На мгновенье припомнилось, какую прическу она носила раньше. Когда у нее имелось постоянное место жительства, волосы были одной длины, чуть ниже плеч. Сейчас общественные туалеты стали единственным доступным местом для проведения всяких гигиенических процедур, поэтому шевелюру пришлось существенно обкромсать, а с макияжем завязать вовсе.

Бросив последний взгляд на свое отражение, Роз влезла в джинсы и чистую майку, прихватила пальто и чашку с кофе и спустилась по ступенькам, столь предупредительно расчищенным Мейсоном от снега.

За последнюю ночь нападало еще дюйма два. Лыжники и водители снегоходов будут в восторге.

Роз на минутку остановилась полюбоваться белым ковром, укрывшим каменистый берег озера и кроны вечнозеленых деревьев под небом, пронзительная синева которого била по глазам.

— Красиво? — раздался голос незаметно подошедшего Мейсона.

Он заметил, как вздрогнула Роз от его негромких слов, и поморщился, поскольку не собирался никого пугать. Ему казалось, она видела, как он насыпал корм в птичью кормушку, где уже собралась шумливая стайка черноголовых синиц.

Роз разглядывала открывшийся пейзаж с детским изумлением и, отбросив свою обычную настороженность, стала настоящей красавицей.

— Пойдем в дом. — Мейсон зашагал вперед и распахнул дверь во внутреннее помещение маяка.

Оставив запорошенные снегом ботинки на коврике при входе и повесив пальто на крючок, он обернулся взять жакет у Роз. Слишком тонкий, не по погоде. Туфли, вернее тапочки, тоже не годятся. Они поношены, потерты на сгибах до дыр. Когда она нагнулась развязать грязные шнурки, он внезапно осознал, что у нее может и вовсе не быть подходящих ботинок. Тоненькие носки прохудились, в одном уже торчит большой палец. И все же Роз держалась с достоинством, хотя дырявые носки несомненно ее огорчали.

— Очень мило, — сказала она, проследовав за ним в крохотную кухню.

— Спасибо. Кухня тут размером с пятачок, комнаты неправильной формы и единственный туалет на всю квартиру, но такого вида нигде не встретишь.