Читать книгу "Мое проклятие - Алиса Ардова"

В конце концов, когда все было уже не один раз оговорено и беседа потихоньку иссякла, сменившись напряженно-выжидательным молчанием, за дверью раздались торопливые шаги, и в комнату даже не вбежала, а практически ворвалась Мори. Бледная, растрепанная, с самым несчастным выражением лица, она с порога прямо-таки впилась в меня взглядом и больше не отводила его ни на мгновение. Не произнеся ни слова, поставила заказанную целителем мазь на ближайший столик и продолжила с каким-то скорбным любопытством изучать меня.

— Мори, почему так долго?

— А? — Казалось, слова мужчины просто проскользнули мимо ее сознания, заполненного чем-то неизмеримо более важным.

— Мори! — добавил металла в голос целитель, и женщина, слава богу, очнулась.

Впрочем, на Циольфа она так и не посмотрела. И спокойнее не стала, скорее наоборот.

— Ох, мэтр, там… саэр Эктар… а сирра Кателлина… — служанка задыхалась от переполнявших ее эмоций, — несчастное дитя… — Она вдруг тихо заплакала, закрыв лицо руками, и наконец-то отвернулась.

— Понятно, — скривил губы мужчина, — что ж, не буду больше задерживаться. Обследование я провел и лечение госпоже назначил. О твоих обязанностях расскажу позже, сейчас вам обеим совсем не до этого. Зайдешь вечером, после того как глава рода озвучит решение. Ну а я постараюсь навестить сирру завтра. — Помолчал и нехотя добавил: — Если не будет наложен запрет на общение.

После чего, не сказав мне ни единого слова, даже не посмотрев в сторону кровати, мэтр Циольф вышел.

И сразу же меня припечатало к постели праведно возмущенным и до боли узнаваемым:

— Что же вы наделали, сирра Кателлина?

Забавно! Теперь в каждом мире будут клеймить подобным обвинением? Причем самое противное во всем этом — как тогда, так и сейчас — то, что я, как говорится, ни сном ни духом!

— Почему ты позволяешь себе кричать на меня, Мори? — добавить побольше осиплости в голос и, главное, не забыть, что долго говорить не могу.

Женщина вытерла передником слезы и обожгла обиженным взглядом.

— Вот как вы заговорили, сирра? — Это что, Кэти раньше даже служанке отпор дать не смела? — Теперь вижу, истинно говорят: девушка, утратившая чистоту, теряет и свою душу тоже.

Нет, ссориться с единственным человеком, который так или иначе здесь проявляет заботу обо мне, не стоит.

— Мори, — сказала горько, — мне и так плохо. А тут ты еще…

— Бедная моя госпожа, — тут же растаяв, запричитала женщина. — Как же это случилось? Как такое вообще могло произойти? Неужто забыли все, о чем с рождения неустанно твердила вам покойная матушка? Даже я, простая нара, ее слова накрепко запомнила. А уж вы-то едва говорить научились, а уже, так смешно картавя, старательно повторяли вслед за нею строки из «Наставления для благородных дев происхождения высокого».

Тут лицо Мори преисполнилось важности, глаза одухотворенно засияли. И она торжественным речитативом продекламировала, явно цитируя:

— Много даров ниспослано благородной деве небесами: скромность, благоразумие, усердие, послушание. Но лишь два из них поистине величайшие: девственность — чистота телесная и целомудрие — чистота духовная. Как самые драгоценные из камней в золотой оправе, сияют Девство и Чистота, окруженные почтением, и нет слаще подарка для законного мужа или господина, чем дева, их сохранившая. Только деве невинной и чистой дано будет одеяние брачное. Лишь она примет знак принадлежности из рук господина своего. Взойдя на ложе законное, с почтением поднесет девство сговоренному супругу или хозяину своему. С чистотой же вовек не расстанется, до конца жизни, как величайшее сокровище беречь станет. Дева же, по своей воле отдавшая невинность на ложе незаконном, — да станет Нечистой! Погаснет светильник ее, и провалится она во тьму, на радость Проклятой, презираемая и отверженная всеми. Ибо как напор смерча огненного невозможно потушить, так душа девы, чистоту утратившей, вовек неисцелима!

Ой, мамочки! Это в какое же мракобесие меня вляпаться-то угораздило. И чем это мне грозит? Чистоту Кэти, полагаю, автоматически утратила, добровольно отдавшись сиятельному… Как это там Мори сказала?.. А, вот: «на ложе незаконном». И теперь я — моральный урод, вылечить меня нельзя, и судьба моя — быть гонимой, оплеванной всеми. Если не похуже что-нибудь.

Надеюсь, хоть пожелание «провалиться во тьму» — несерьезно, а исключительно для придания значимости и выразительности использовано. Или для запугивания, чтоб девам о глупостях думать неповадно было.

«По камням раскаленным, по пропастям бездонным, по топям, по зыбям мечись, крутись, чтобы не было мира, сна, ночи, дня. Лишь печаль, тоска, мрак и тьма!» — тут же с готовностью откликнулась ставшая внезапно просто-таки феноменальной память.

Ну что тут скажешь?

От всей души спасибо тебе, дорогая Альфииса! Удружила.

Ладно, я ни о чем не знала, но Катэль-то как могла пойти на такое? Ведь сама заявилась в спальню к пьяному мужику — вот еще вопрос: как-то он очень удачно пьяным в решающий момент оказался, и согласие дала тоже добровольно, что было быстренько запротоколировано неким артефактом.

Покосилась на тоненький золотой ободок, простенький и невзрачный, загадочно поблескивающий на среднем пальце правой руки. Других украшений на мне не было. Судя по всему, это и есть пресловутое родовое кольцо.

Попробовала снять — не получилось. Вздохнула. Погладила пальцем: теплое.

— Может, поможешь, а? Доложишь кому следует, что сиятельный меня силой взял? Что, кстати, и ложью-то назвать нельзя будет. Ведь это Кэти с ним сговорилась, а не я. Меня как раз просто и очень грубо поставили перед фактом. И рта раскрыть, между прочим, не дали.

Кольцо хранило молчание.

А вот Мори молчать не собиралась. Она все говорила и говорила, перемежая печально-сострадательные интонации гневно-обличительными.

— Пускай забыли, что матушка заповедовала, — совсем ведь крохой были, когда ее не стало, — но разве в обители другому учили? В книге этой вашей, что из рук с утра до вечера не выпускаете — все читаете и читаете, о чем-то другом разве написано?

Женщина, неприязненно поджав губы, махнула рукой в сторону окна. Там на маленьком круглом столике лежала даже не книга — брошюрка. Такая тоненькая, что, если специально не обращать внимания, сразу и не разглядишь. Мне, в своей прежней жизни запоем поглощавшей книгу за книгой, даже смешно стало. Вот это недоразумение Катэль усердно читала день за днем? Наизусть заучивала, что ли? Или книжонка — сложный философский трактат, требующий вдумчивого осмысления? Ой, сомневаюсь. Скорее всего, какой-нибудь «Цитатник Председателя Мао» или, не дай бог, молитвенник.

Поежилась. Надеюсь, Кэти не была религиозной фанатичкой. Только этого мне для полного счастья не хватало. В любом случае ознакомиться с любимой настольной книгой предшественницы придется, причем как можно скорее. Чтобы не проколоться на какой-нибудь мелочи и хотя бы на первых порах соответствовать заданному образу.