Читать книгу "Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера - Алексей Шерстобитов"

Обеим женщинам я благодарен, и вспоминаю с теплом и огромным сожалением их преждевременные смерти. По всей видимости, в своей профессии они достигли уровня, позволяющего выбирать, обходиться без посредников и работать с приличной клиентурой. Жизнь первой остановил возомнивший себя владельцем собственности на неё и поступившим, как заблагорассудится, пристрелив, как собаку, похоже, просто не сумев подняться на её уровень и добиться взаимности. Он уже покинул Россию, и кто знает, где сейчас затерялись его кости…

Вторая, Милена, в день своего рождения отказалась «принимать» важных гостей и была наказана чем-то похожим на субботник с такими страстями, которых не выдержали бы сами участники этих издевательств. Наверное, просто желание побыть одной показалось дерзким неповиновением. По стечению обстоятельств, этими людьми оказались милиционеры.

К тому времени мы почти не общались, но она всегда могла меня найти по оставленному номеру пейджера, который я никогда и никому не давал, за редким исключением. На сообщение что-то вроде: «Ты мне нужен, пожалуйста» — я не смог появиться раньше суток, и это решило её судьбу. Приди я раньше, всё было бы по-другому. Опоздав, а ехать пришлось из другого города, я застал только медиков, выносивших из подъезда уже похолодевший труп. Из-под простыни свисала кисть руки с ссадинами и кровоподтёками, и, удивительно, один палец венчало колечко с рубином, подаренное мною, но никогда ею не одевавшееся…

Судьбы, судьбы… А я жив и живу до сих пор. Сколько раз сегодняшний день мог стать последним? Сколько раз, понимая, к чему может привести то, чем я занимался, всё равно делал. Сколько раз Господь отводил от меня худшее и предупреждал, давая очередной шанс встать на другую стезю. Неоднократно я мог попасть в руки правосудия по причинам несуразным, не просчитываемым и непредсказуемым, но постоянно находил возможность выкручиваться с помощью припасённых заранее средств. Хотя, в большинстве случаев, всё закончилось бы административным наказанием, скажем, за нарушение паспортного режима или подделку документов и тому подобное. Но возможность большего, как вытекающие последствия, всегда маячила и заставляла быть осторожным. Постоянная собранность, напряженность и готовность отпускали слегка только дома, потому никто никогда не понимал и особенно не замечал этого. И, соответственно, не видел необходимости помочь. С друзьями детства по футбольной детско-юношеской школе олимпийского резерва, отношения с которыми сохранились и по сей день, при встрече о работе ни-ни. Встречаться с кем-то другим для отдыха или общения не было ни возможности, ни желания, а жена и, впоследствии, любимая женщина, были вообще далеки от этого. Тогда я и сам себя оградил от общения на достаточный период времени, снимая меняющиеся раз в 3–4 месяца лежбища и появляясь там только для сна. Так я прожил с конца 92-го по 96-й год. Правда, в 92-м, было несколько месяцев, когда мы с известными уже «Крылатскими» болтались, где придется, из-за появившихся у меня первых крупных неприятностей.

Каких унылых «малин» я только не видел, каких притонов не обошёл, и лучшее место, где я в тот период коротал свой сон, был аппарат для загара в солярии в банях в Крылатском на Гребном канале. После, узнав о моём плачевном положении, меня приютила семейная чета друга детства, Вячеслав и Елена, в однокомнатной квартире с грудным ребёнком, причем совершенно не спрашивая причин моих скитаний. Стараюсь никогда не забывать добра. У них растёт замечательная дочь, к тому же моя крестница. Трижды они помогали мне и, надеюсь, воздастся им по делам их.

Вообще, странное дело! При всём содеянном мною в этом мире, среди моих знакомых всегда были люди, у которых я мог найти помощь, даже посторонние, да что там — разово встречающиеся располагались ко мне благожелательно, хотя и я, в свою очередь, помогал и проявлял участие в жизни многих, и близких и далёких. Мало того, даже желающие мне зла в конечном итоге получались мостиками спасения или решения, подчас сложным проблем. Дай Бог им всем здоровья и благополучия. Может быть, именно поэтому я никогда не умел злиться дольше пяти минут и никогда не отомстил ни одному человеку.

* * *

Но всё это будет после… А сейчас раннее утро, ночная баня, бассейн, немного алкоголя, подаренный релакс и крепкий, но непродолжительный сон — не самое плохое для поднятия тонуса и настроения после нескольких проведенных в отделении милиции часов, потери ставшего драгоценным пистолета и перед ожидаемой разборкой с Левоном и его гвардией. Ночью, приняв все решения и подведя итоги утром за чашечкой турецкого кофе, мы с Виталием ждали общего появления. Если Левон не пойдёт на наши условия, то будущее призрачно. По нынешней обустроенности работы и положению вещей совершенно понятно: эти ситуации — только начало, опыт был небольшой, но достаточный. Сказать, что сейчас я жалею об этом — не сказать ничего. С точки зрения истории, жизнь человека, как и история вообще, конкретные события и мотивация, хотя последние почти всегда скрыты для потомков, — сослагательное наклонение здесь неуместно. Левон был застрелен немногим позже при выходе с очередной встречи, при скоплении народа и его охранников, которые, как это принято, ничего не предприняли, хотя исключения бывают (охранник Коши «Бауманского», например, вовремя среагировав, расстрелял уже готовящихся со стволами наперевес выходить из машины «одинцовских», выпустив две обоймы в их жигули, заставив тем самым неудачливых стрелков очистить от своего присутствия не только автомобиль, но и улицу, оставив стволы, машину, и испорченный воздух, забыв о целях и задачах).

Время подошло, но ещё никого не было, эта странность выгнала нас на улицу, где, оказывается, более сорока человек молодой и крепкой толпой осиным роем окружили 8-10 жавшихся друг к другу «героев». Всё устраивалось само собой, и Левон, бывший главной фигурой нападок, хотя и безопасных, но назойливых, ощутил в полную меру сложившуюся в коллективе атмосферу. Мы появились как нельзя вовремя, и спасённый наконец армянин переводил дух в мягких креслах фойе под неусыпными взглядами разгорячённой и правой толпы.

Я полностью поддерживал ее требования, к тому же они не касались финансов. Но убирать племянника и половину таких же его приятелей шеф не собирался, будучи уверен, что мне жалко будет покидать налаженное, обжитое и, вообще-то, сладкое место! Он был прав, это действительно не доставило удовольствия. Договорившись о сутках для размышления, он удалился в окружении своих приближённых, в принципе, кроме болтовни и побегушек ничего не делающих, но имеющих определенный вес в принятии решений, в чём я убедился уже завтра. Смены что-то увлечённо обсуждали, и мы с Виталием подошли объясниться и успокоить, но то, что я услышал, несколько шокировало: мне предлагалось стать главшпаном этой уже организованной структуры и вести их на вольные хлеба. Предложений по этим самым хлебам была масса. Разумеется, я всё выслушал и попросил 24 часа на размышления, имея в виду время после завтрашней встречи с Левоном. В душе я знал, что мой ответ будет отрицательным. Я не был к этому готов. Если вынужденное применение лёгкого криминала я еще мог оправдать, как и незаконное владение огнестрелом и даже некоторое его, почти безопасное, применение, то не был готов вступать в открытое противоречие с законом, хотя и с явной выгодой и без особой траты сил — ведь некоторые родственники моих ребят, имеющие бизнес, и ряд структур, относящихся к ЦДТ, и уже налаженные отношения с близлежащими палатками, заправкой и так далее — все просили помощи, которую и получали от нас, предлагали деньги или товары. Мы брали скидками, потому что я пока не представлял других отношений и не понимал их мотивации делиться. Сейчас же всё стало очевидно, и даже приблизительные подсчёты показали, что возможный доход на каждого, по сравнению с имеющимся, возрастал как минимум вдвое, и это пока ничего не предпринимая. Конечно, в расчёт не входил сам Дом туриста.