Читать книгу "Мерзкий старикашка - Сэй Алек"

— Великий владыка покинул нас, дабы в свете Святого Солнца воссоединиться в божественных чертогах со своими предками, — продолжал меж тем Тхритрава. — Путь его ныне темен и полон опасностей, но молитвы и жертвы истинно верующих помогут его душе преодолеть все препоны, а потому вечером и трижды в день в течение седмицы мы будем проводить посмертные службы за почившего государя. Молитвами и постом осветим ему дорогу! Нынче все вы, кроме тех, кого брат Круврашпури отберет для приготовлений к первому богослужению, возвращайтесь к своим делам. Я объявляю в монастыре неделю поста скорби!

Трудно сказать, насколько отец-настоятель своей речью воодушевил остальных монахов, но вот меня, откровенно говоря, не очень. Даже очень не очень, так, что аж совсем не воодушевил.

— Что ж теперь будет-то? — озабоченно спросил Тумил, когда мы вышли из трапезной.

— Пост скорби будет, не слыхал, что ли? — ответил я. — Жрать будем один раз в день, после захода солнца, и только по маленькой мисочке пустой каши, приготовленной на воде.

— Да я про смерть царя. — Слова про грядущую голодную неделю он, со свойственным его возрасту оптимизмом, всерьез не воспринял. — Что скажешь?

— Ну, если бы Каген еще не помер, я бы сказал: «Да чтоб ты, гадина, сдох», — ответил я, и пацан аж поперхнулся. — Погоди, через недельку священной голодовки ты будешь со мной полностью согласен.

— Вот что ты за человек такой, брат Прашнартра? — возмутился послушник. — Царь умер, а ты все о еде!

— Жрать хочу, потому и о еде, — огрызнулся я. — Каждый день кто-то дуба дает, что ж теперь, совсем, что ли, есть прекратить?

— И ты вовсе не думаешь, что теперь будет со страной?

— А что, страна думает о том, что будет со мной? — Я фыркнул. — Ничего с ней не станется. Посадят на престол нового царя, да и пойдет все по-старому.

— Но у царя, да пребудет дух его в Свете, нету сыновей.

— Был один, да погиб уже почти год как, — буркнул я.

— Вот видишь! — никак не мог угомониться парень. — А дочери его живы и здоровы! Не иначе кого-то из них будут на царство звать. Не знаю только которую.

— Никоторую. — Я подавил тяжелый вздох, но решил расщедриться на ликбез. — Кому они в Аарте сдались? Каген их специально в страны подальше от Ашшории замуж сплавлял, чтобы ни они сами, ни их потомство Тыкави конкуренцию не могли составить. Царевич-то, положим, в пустячном приграничном конфликте умудрился стрелу в брюхо поймать, но себе двоих наследников настругать успел. Старшего на трон и усадят. А если вдовствующую царевну смогут от сыновей удалить, так и без серьезного передела власти обойдется. Покуда Каген болел, все полномочия-то поделили уже, чай.

— Но… разве не царевна Валисса должна будет править, покуда новый царь в совершенные лета войдет? — удивился Тумил. — Она же его мать!

— Да хоть дед! — Я плюнул в сердцах. — Ты вообще знаешь, как она за Тыкави замуж выходила?

— К нам как-то забредал странствующий певец, он пел об этом в благодарность за кров, — пробормотал парень.

Судя по лицу, мое поведение настроило его к некогда услышанной истории довольно скептически.

— Ну, давай, порази меня этим сказанием, — попытался ободрить я. — Только вкратце и не пой. У тебя голос ломается, так что удовольствие от твоих рулад… сомнительное.

— Ну-у-у, царевич Тыкави встретил на охоте шехамскую княжну и полюбил ее, а она полюбила его. Но князь Шехамы уже сговорил ее за царя Инитары и на сватовство царевича ответил отказом. Тогда Тыкави захотел умереть от горя и стал морить себя голодом, но царь Каген узнал от друзей сына о причине его скорби, собрал войско и пошел войной на князя Боноку, сразил его в поединке на поле брани, а юную княжну привез сыну и сразу их поженил.

Через пару минут у меня так от хохота болела спина, будто я весь день тяжести разгружал.

— Это неправда все, да? — спросил Тумил, дождавшись, когда я наконец отсмеюсь.

— Ну а сам как думаешь? — Я утер слезы. — Если учесть, что жениху к началу Шехамской войны было четыре года отроду, а невесте — недели так три, а то и две. Конечно, не так.

— А как было взаправду? Ты знаешь? — поинтересовался мальчик.

— Знаю, разумеется.

— А расскажешь?

— Да куда от тебя денешься? Расскажу. Что собой представляет Шехама?

— Это большая горная долина на границе с Инитарским царством. Там еще город есть, Шехамалал.

— Вот-вот, на границе, именно что, — наставительно произнес я. — И никогда в состав Ашшории не входила, разве что совсем уж в какие-то незапамятные времена. Дань нашим царям платили, это верно, солдат, коли царь потребует, в случае войны выставляли. Куда б, собственно, шехамцам деваться, если удобных путей в Инитару от нас — всего два, и один аккурат через них пролегает? Но так-то вполне независимое было государство, покуда Каген его не завоевал.

— А что, до него никто не пытался? — спросил Тумил.

— А до него это на фиг никому не было надо. Богатств там особых нет, одна радость, что торговый путь с Инитарой через них идет, а так-то ничего особенного. Завоевывать маятно, а навару от такой войны — с гулькин нос. Опять же случись очередная заварушка между нами и инитарцами, царь не обязан просить Шехаму в войне участвовать. Так и торговля меньше страдает.

— Что значит «торговля меньше страдает»? — Тумил помотал головой. — Если война, то иноземный купец есть законная добыча для любого воина. Нельзя же одной рукой сражаться, а другой торговать!

— Тю! Еще как можно. На нейтральной, например, территории. Вот, скажем, в той же Шехаме. И тамошнему князю прибыли, и купцы в достатке, и налоги в казну не сильно уменьшаются. Чего бы так и не воевать?

— Да какой смысл в такой войне? — возмутился княжонок.

— А какой вообще есть смысл в войне? — хмыкнул я. — Сплошной убыток государству. Разве что строптивого данника к ногтю прижать… Вот того же князя Боноку как раз. Он ведь, когда умер царь Лендед, хотел скинуть ашшорское ярмо, с инитарцами сговорился, на замятию рассчитывал серьезную в нашем царстве. Ну и перехитрил сам себя. Шехамалал Каген на копье взял, семейство его все вырезал, чтобы остальным вассалам бунтовать неповадно было, только и оставил в живых одну его дочь, за сына выдал, дабы внуки его от этого брака были, ко всему и законными князьями Шехамы. Не будут же они сами против себя бунтовать?

— Ну, против себя-то не станут, — хохотнул паренек, а потом прищурился хитро. — Брат Прашнартра, а ведь ты меня обманываешь. С чего это князь Боноку беспорядки в Ашшории должен был ждать, если Каген был законным сыном Лендеда?

— Потому что его младший брат сдуру тоже в цари пытался пролезть, — буркнул я.

— Так… он был не единственным царевичем? — Тумил разинул рот. — И что со вторым стало?

— Ничего. В монастырь ушел, грехи отмаливать. — Я потер ноющую поясницу. — Ладно, поболтали, и хватит. У нас с тобой работы еще полно. А Валиссу, ей-же-ей, лучше бы тихонечко удавили или отравили. Тогда, может, без большой крови и обойдется.