Читать книгу "Черная дыра (книга 2) - Евгения Лопес"

— Дипломат, — презрительно фыркнула девушка, критически оглядев Дайо с головы до ног. — Тоже мне, работа! Что, разве болтовне надо учиться?

Дайо улыбнулся.

— Не только болтовне, — тон его был необычайно любезен. — Но еще и умению улыбаться в ответ на невежливые высказывания.

— Подумаешь, — Айзук скорчила уморительную гримаску.

— Айзук, прекрати, — поморщился Рилонда. — Не говори ерунды, в каждой профессии свои сложности. А ты, Дайо, не обижайся, у Айзук такой характер, она скептик и максималист. Лучше скажи, Айзук, где лежит господин Амёнда?

— Не знаю, я отравленными не занимаюсь. Я хирург, сегодня парализующие пули из ваших ребят выковыривала.

— Как они?

— Все благополучно, уже переводим из хирургии на лечение.

— Хорошо.

— Ваша звездность, — из-за поворота, запыхавшись, выбежал главврач. — Пойдемте к господину Амёнде.

— Он действительно уже в состоянии говорить?

— Да, ему намного лучше. Яд был не смертельный.

Друзья проследовали за главврачом в палату; Айзук, будто это само собой разумелось, присоединилась к ним. На ее симпатичном личике прочно обосновалось выражение крайнего любопытства.

Вид господина Амёнды значительно отличался от утреннего: пилот выглядел практически здоровым. В палате он находился один, возле его кровати стояли несколько стульев, на которые и уселись посетители.

— Добрый вечер, господин Амёнда, как Вы себя чувствуете? — осведомился принц.

— Спасибо, гораздо лучше, — улыбнулся пилот.

— Вы действительно отравили себя сами?

— Да, но я знал, что яд не смертельный. Со стороны, конечно, поступок выглядит абсурдным, но вы все поймете, когда выслушаете меня.

— Именно за этим мы здесь.

— Хорошо, я расскажу все с самого начала. Вот только… Господин принц, будьте готовы услышать кое-что очень неприятное лично для себя. И хотя я дал обещание молчать об этом, но сложившиеся уже после обещания обстоятельства не оставляют мне выбора — Вам необходимо знать.

Принц усмехнулся.

— Говорите все, ничего не скрывайте, и не беспокойтесь за меня.

— Одну минуту, — раздался голос от двери, и в палате появился сам король Гаренда. — Всем добрый вечер. Я тоже хотел бы послушать.

— Конечно, Ваша звездность. — Амёнда чуть наклонил голову в знак уважения. — Пожалуйста, присаживайтесь. Итак, экспедиция стартовала с Атона…

Глава 5. ЭКСПЕДИЦИЯ

Экспедиия стартовала с Атона радостным, свежим весенним утром. Настроение у всех было приподнятое — ведь совсем скоро они должны были собственными глазами увидеть планету, о которой так много говорилось в последнее время. Буквально за пару дней в экспедиционном коллективе установилась комфортная, дружественная атмосфера.

Астрофизики — Веланда и Гела — во время полета в основном пропадали в лабораторном отсеке: ведь корабль прокладывал совершенно новый путь, и нужно было заниматься наблюдением и описанием неосвоенных участков Галактики. У Эниты и остальных ученых пока еще не было объектов для изучения, но и они постоянно работали — что-то читали, настраивали оборудование, готовясь к встрече с неизведанной планетой.

Амёнде были интересны люди, посвятившие себя науке. Гела произвела на него неизгладимое впечатление — потрясающий для столь юного возраста уровень интеллекта и вместе с тем непринужденная, изящная легкость характера складывались в незаурядную притягательную личность. Энита была мила и трогательна в своей почти взрослой серьезности. И, конечно, пилот исподволь наблюдал за Веландой — все-таки не каждый день удается лететь одним рейсом с гением, решившим проблему вселенского масштаба, создавшим оболочку, способную защищать планеты от генных пушек…

Веланде было тридцать шесть лет, внешность он имел довольно типичную для атонца: высокий рост, черные глаза и непослушные, беспорядочно торчащие во все стороны мягкие черные кудри. По большей части он был молчалив, погружен в себя, но не замкнут — с собеседниками внимателен и приветлив. Однако Амёнда заметил небольшую странность — когда Веланда полагал, что на него никто не смотрит, на лице его порой мелькало страдальческое, измученное выражение, словно от внезапной вспышки какой-то внутренней боли. Встревоженный пилот однажды даже спросил ученого, не болен ли он. На что тот как-то слишком уж торопливо ответил: «Нет-нет, я абсолютно здоров», поблагодарил за заботу и поспешил в свою каюту…

Веланда интересовался практической навигацией, и несколько раз просил разрешения побывать в капитанской рубке. Амёнда с удовольствием приглашал его туда, делился знаниями и накопленным опытом. Постепенно темы их бесед становились все шире, выходя за рамки узкопрофессиональных, и, возможно, между ними даже завязалась бы дружба, если бы не один весьма неожиданный случай…

Как-то вечером Амёнда постучал в дверь каюты ученого: хотел сообщить любопытные сведения о только что пересеченной туманности. В ответ на «да» вошел и увидел Веланду, сидевшего вполоборота к двери в кресле и смотревшего на стереографию на журнальном столике. При виде пилота он быстро нажал на кнопку выключения, стереография погасла, но Амёнда явственно разглядел, что это был портрет Гелы — чуть наклонив голову и улыбаясь, девушка поправляла тонкими пальцами длинную каштановую челку, упавшую на глаза…

В голове у Амёнды мгновенно сложилось — похоже, тоска во взглядах Веланды означала вовсе не болезнь… Пилот тут же забыл, о чем собирался поведать ученому, нахмурился и требовательно произнес:

— Я успел заметить портрет принцессы, господин Веланда. Что происходит? Извольте объясниться, иначе я буду вынужден доложить об этом принцу.

— Не надо принцу, — Веланда испуганно побледнел. — Не надо, я все расскажу… Только Вы никому не говорите.

— Это будет зависеть от того, что я услышу.

— Вы садитесь, господин Амёнда…

Амёнда сел; Веланда чуть помедлил, решаясь, и, наконец, начал свой рассказ.

— Я когда-то был женат… — усмехнулся он. — Неудачно. Ей хотелось внимания, а у меня на первом месте была работа. Ей хотелось яркой жизни, выходов в свет, во дворец, и мой статус позволял это, но фактически я не мог — из-за секретности. Ну, и поскольку дома я бывал крайне мало, она нашла человека, который смог уделять ей больше времени…

Тогда я понял, что женщина всегда будет ревновать меня к науке, и закрыл для себя эту тему. Я работал. Работал, и меня это устраивало. Я сделал защитную оболочку! Я вошел в историю! Я радовался, что, когда прихожу домой, некому упрекнуть меня в нечуткости. Да и приходил-то я ненадолго — чтобы помыться и поспать, даже ужинал чаще в лаборатории. «Все равно ни одна женщина не поймет меня», — твердил я себе…

А потом в лабораторию пришла Гела. Конечно, сначала я отнесся к этому факту… Мягко говоря, скептически. Двадцатилетняя девчонка, пусть с Эйри, планеты, где наука в чести, пусть дочь Неро, одного из умнейших эйринцев, но ей же еще — учиться и учиться, разве сможет она работать с таким, как я?