Читать книгу "Между жизнью и смертью - Андрей Воронин"

— Как нет?

— Погиб Олег. Погиб. После всего, что прошел… После Афгана. Погиб…

* * *

Вечером, оставив женщин в доме, они снова сидели на этой же самой лавке. Банда уже успел рассказать Самойленко вкратце всю историю, в которую они влипли с Алиной. Рассказал, как погиб Олег. Они уже помянули друга и теперь вышли во двор, на воздух, чтобы посидеть по-мужски, с бутылкой, не встречая ежеминутно горький взгляд Галины Пилиповны, у которой приезд Самойленко снова разбередил незаживающую рану на сердце.

— Да, нелегко ей, — Банда кивнул в сторону дома.

— Еще бы! У меня вообще такое чувство… Неловко как-то. Будто я, мое присутствие все время напоминает ей об Олеге. Знаешь, будто глаза Галине Пилиповне мозолю, как нарочно, — вот, мол, я, его друг, здесь, живой, а его самого… И никогда больше не будет, — с горечью сказал Самойленко.

— Нет, мы ей сейчас как раз нужны. Хотя, конечно, слов нет — мы здесь, а Олежки нет.

Николай разлил водку и протянул стакан Банде:

— Ты чего-то совсем не пьешь.

— Понимаешь, нельзя мне пока.

— Чего, болеешь?

— Хуже.

— Подшился? Закодировался? Так закодированным вообще нельзя, а ты, я смотрю, все же пятьдесят граммов принял за столом.

— Упаси Бог! — не сдержал Банда улыбки. — Только подшиться мне и не хватало. Тут другие дела.

— Это что, связано с тем, как ты меня встретил?

— Догадливый.

— Ну не тяни! — явное нетерпение сквозило в словах Самойленко.

— Если очень коротко, то в результате некоторых приключений я стал опасным человеком для ФСБ…

— Для кого?

— ФСБ.

— Это ты КГБ российское имеешь в виду?

— Да-да.

— А чего им здесь, на Украине, нужно? — недоумевал Коля, с недоверием посматривая на Банду. — И чего ты такого натворить успел, что они тебя… Это все после похищения?

— Да. Я тебе там, в хате, не все рассказал. Теперь я окружен, меня пытаются убрать, и, собственно говоря, каждую ночь я жду штурма, — Банда горько усмехнулся. — Дослужился, брат, на благо России — чужой среди своих. Как в кино.

— Ни хрена себе история!.. Но, послушай, это же такой материал!..

— В каком смысле? — тут уж Банда удивленно взглянул на собеседника.

— Ну, в смысле такую статью забомбить можно — отпад! Служба безопасности России в открытую действует на территории нашего государства — ты представляешь, какой резонанс в обществе это вызовет? Ох, бляха…

— А ты что…

— Да, журналист. Я обозреватель в одесской вечерней газете. Специализируюсь в основном на репортажах обо всяких крутых делах, темных историях и прочих сенсациях. Но я балдею — ты же мне такую тему даришь!

Банда с удивлением следил за неумеренным выражением восторга Самойленко, но постепенно во взгляде «врага государства» удивление сменилось почти неприкрытой насмешкой.

— Ты, Коль, рано радуешься.

— Чего? — переспросил слегка опьяневший Самойленко, в недоумении уставившись на Банду. — Почему ты так думаешь? Я что, по-твоему, написать об этом не смогу? Да я, если ты хочешь знать, один из самых популярных у нас журналистов. Да мои материалы, хоть и нехорошо самому себя хвалить, на «ура» принимаются. Если я себе строчки в номер заказываю — что угодно слетит, но мою писанину редактор поставит. Ты понял?

— Это я понял. И что журналист ты толковый — не сомневаюсь. Я о другом, — печально улыбнулся Банда.

— О чем?

— Понимаешь, меня когда-то давно, еще в детстве, поразила одна вещь. Я об этом в какой-то книжке вычитал. Ты знаешь, как на волков охотятся? В лесу развешивают веревки с красными флажками. Волк боится и никак не может вырваться с очерченной для него охотниками территории. — Банда почему-то начал издалека, задумчиво глядя в черное звездное небо. Он говорил уверенно, не торопясь, — чувствовалось, что не раз уже думал об этом.

— Допустим, я тоже что-то такое читал. Ну и что из этого следует?

— Охотники окружают волка этими флажками все теснее, а потом спокойно подходят и убивают зверя. Ему уже просто некуда деться… С другой стороны, волки действуют точно так же: стая окружает выбранную жертву. Молодые волки гонят козу или там еще кого на старых и сильных убийц, которым остается только выскочить в определенный момент, броситься на загривок и — ш-шах! — зубами по горлу. И все кончено. Понимаешь, тактика что у одних, что у других совершенно одинаковая — окружить, загнать в угол и убить. И кто волк, а кто охотник — сам черт не разберет… По жизни я себя всегда чувствовал волком. Мне всегда казалось, что волки точно так же, как я, одиноки. Им не за кого беспокоиться. Они отвечают только сами за себя. Они сильные, смелые, ничего не боятся и ни перед чем не пасуют. Они, как и я, настоящие охотники. Я всю свою сознательную жизнь, после детдома, только и делаю, что охочусь, образно говоря. Все время воюю с кем-то. То с «духами», то с шушерой всякой блатной… И всю свою жизнь я был по ту сторону красных флажков. А теперь я сам окружен. Понимаешь?

Банда не был уверен, что доходчиво объяснил Коле причины той смутной тоски, которая грызла в последние дни его сердце, но лучше высказаться он не сумел. Но Самойленко, видимо, понял его. Коля сидел теперь притихший, задумчивый и, когда Банда замолчал, подытожил:

— Не хочется волку попадать в пасть волкам же.

— Да, не хочется.

— А ты и не попадешь; Не грусти, — вдруг оживился Самойленко. — Тебе просто повезло, что я приехал. Я подниму хороших людей, на уши поставлю кого следует…

— Ты ничего не сумеешь.

— Слушай, — не на шутку рассердился журналист. — За кого ты меня держишь, в натуре? А ну пошли в дом к телефону, сейчас позвоним ребятам в пресс-службу МВД, в КГБ… Да не в одесские управления, а в Киев. Я телефоны знаю, ребята там знакомые. Сейчас придумаем что-нибудь.

— Сиди, Коля.

— Я тебя не понимаю…

— Вон там, — Банда неопределенно махнул рукой куда-то за забор, — метрах в пятидесяти от дома притаился «рафик», в котором стоит отличная прослушивающая аппаратура. Каждое наше слово они уже услышали, оценили и сделали соответствующие выводы. Иди, сними трубку — я больше чем уверен, что она будет молчать. И вообще могу тебя поздравить — в загоне с красными флажками теперь уже не один волк. Тебя они отсюда тоже не выпустят, понимаешь?

— Ты хочешь сказать… — растерялся Самойленко, удивленно глядя на Банду.

— Ты стал такой же персоной нон грата для ФСБ, как и я. Отстреливать будут нас обоих.