Читать книгу "Энергия жизни. 10 секретов активизации внутренних сил - Брендон Берчард"

В завершение этой главы (как и всех последующих) я настоятельно рекомендую вам выполнить ряд заданий, где нужно завершить начатое предложение. Задания под названием «Время действия» – это наводящая на размышления пища для ума, и работать с ней вы можете после прочтения и обдумывания каждой главы. Я начну предложение, а вы должны его закончить. Как правило, я советую завести отдельную тетрадь для таких упражнений. Таким образом вы обдумаете полученную информацию и свяжете ее в одно целое.

Время действия

Если я чувствую, что живу в излишне комфортных условиях или связан какими-то ограничениями, возможно, причина в том, что:

_______________________________________

_______________________________________

Для того чтобы начать жить наполненной энергией жизнью, я должен:

_______________________________________

_______________________________________

Одна из черт, свойственных вдохновителю (открытость и внимание к настоящему, направленность в будущее, стремление решать трудные задачи, интерес к людям, самодостаточность, творческая жилка, создание значимых моментов), которую я смог бы полнее всего реализовать или усилить в себе:

_______________________________________

_______________________________________

Часть I

Пять базовых стремлений
(Контроль. Компетенция. Конгруэнтность. Внимание. Общение.)

Глава 2

Стремление к контролю

Стабильность, которой нам не хватает в окружающем мире, следует создавать у себя внутри.

Натаниель Бранден

Моему отцу, Мелу Берчарду, диагноз «острая миелоидная лейкемия» поставили в День матери, 10 мая 2009 года. Это было совершенно неожиданно. Неделей раньше он играл в гольф и теннис. Врачи оценивали вероятность того, что он справится с болезнью, всего в 5 процентов. Оба доктора признались, что это самый сложный случай, с которым им довелось столкнуться в своей практике.

Папа был потрясающим человеком: забавным, готовым прийти на помощь, сильным, любящим. Напутствие, которое он дал нам, своим детям, говорит все, что нужно знать о нем как о личности: «Будьте собой. Будьте честны. Делайте все, что в ваших силах. Будьте достойными гражданами своей страны. Уважайте людей. Идите за своей мечтой».

Его преданность тоже говорила сама за себя. Двадцать лет он провел в военно-морских силах, три срока во Вьетнаме, двадцать лет прожил в Монтане; тридцать четыре года прожил вместе со своей женой, нашей мамой – шестьдесят девять лет жизни достойного человека.

На следующий день после Дня отца мы узнали, что второй курс химиотерапии не дал нужных результатов. Рак полностью завладел его телом. Отец понимал, к чему идет дело, но был спокоен, хотя жить ему оставалось всего несколько недель. Свои последние дни папа решил провести дома, в кругу заботливой семьи.

Когда он уходил из больницы, плакали все медсестры: они успели полюбить его чувство юмора и интересные рассказы о жизни. Где бы он ни был, отец всегда с уважением относился к людям, не жалел для них хороших шуток и историй. У него повсюду были друзья. Все любили его.

За свое короткое пребывание дома папа успел сказать и сделать все, что хотел. Вся наша семья была с ним в то время: мама, два моих брата, Брайан и Дэвид, моя сестра Хелен, ее муж Адам, и моя жена Дениз.

Время, проведенное с отцом, было благословением для всех нас. Мы сказали ему, что очень гордимся им, что он прожил прекрасную жизнь, что мы обязательно будем заботиться о маме, что память о нем и его жизненные принципы навсегда останутся в наших сердцах. Все это было очень важно для него. Пока еще мог говорить, он постоянно напоминал нам о том, чтобы мы не оставляли маму. И мы не оставляем.

Очень тяжело видеть, как умирает отец. Это самое страшное, что мне пришлось пережить, и я ненавидел себя за беспомощность: я не мог ни помочь ему, ни повлиять на ситуацию. Отец встретил смерть с достоинством сильного человека, несмотря на ужасное самочувствие и побочные эффекты химиотерапии. Мы чувствовали его любовь и благодарность за нашу заботу. Мы знали, что ему осталось жить совсем недолго, тем более поразительными были для нас проявления его любви и спокойствие, с которым он относился к неизбежному.

Папа умер незадолго до полуночи. В 12:30 утра медсестра выдала нам официальное заключение о смерти. Он отошел тихо, без боли, только все реже и реже становились тяжелые вдохи. Когда он умирал, я держал его правую руку, мой брат Брайан – левую, мама и сестра стояли рядом. Дома, в кругу семьи – именно так, как он хотел.

За несколько недель до его смерти, когда мы окончательно поняли, что химиотерапия не помогла, я проводил семинар. Около четырехсот человек из разных стран мира собрались послушать меня. Я был в Сан-Франциско, отец – в Неваде, где они с мамой проводили много времени и где обнаружилась его болезнь. Поздним вечером накануне мероприятия он позвонил мне и ошарашил новостью: врачи сказали, что ему осталось жить всего несколько недель. Он не хотел, чтобы я поддался эмоциям и отменил семинар, так как знал, что я готов на это ради того, чтобы побыть с ним.

На следующий вечер, после девятичасового выступления на сцене, я позвонил отцу. Мы решили записать что-то вроде интервью: я буду задавать самые разные вопросы о его жизни и снимать на видео нашу беседу – запись на память для семейного архива. Мне особенно нравится одно из высказываний, предназначенное для нас, детей: «Всегда любите маму, братьев и сестер, верьте в себя и помогайте тем, кому меньше повезло в жизни, не бойтесь просить о помощи и любви. Будьте добрыми самаритянами и делайте все, что можете».

Из нашего разговора я многое узнал об отце. Я не имею в виду истории из его жизни, которых не слышал раньше, главное – как он рассказывал их и как вел себя при этом. Он был невероятно открытым и доброжелательным, а неизбежного ожидал с осознанной волевой готовностью.

Отец мужественно боролся с тяжелой болезнью. В последнюю неделю, когда уже было ясно, что следующей не будет, он смирился и, казалось, отпустил все страхи. Он никогда ни на что не жаловался: ни на боль, ни на подкладное судно, ни на постоянные носовые кровотечения, ни на бесчисленные уколы и переворачивания, когда ему меняли простыни. Он просто принял все как есть и решил встретить самою серьезную и, по большому счету, самую страшную перемену с достоинством и любовью. В ситуации, не поддающейся контролю, он все равно проявлял стойкость характера; суть морского офицера до самого конца определяла его отношение к происходящему.

(Мне очень трудно писать об этом, сохраняя краткость изложения, чтобы поделиться с вами своими представлениями о контроле и жизни.)

Не передать словами, каким удивительным человеком был мой отец! Сказать, что смерти никто не ждет и не желает, что это событие не поддается разумному контролю, – значит ничего не сказать. Но она неизбежна, как и многие другие события, которых мы не хотим и не ждем. Между тем, какой бы сложной ни была борьба, будь она даже последней в нашей жизни, если живы воля и сознание, мы способны контролировать свое взаимодействие с миром, определять значимость полученного опыта и служить примером умения блестяще справляться с испытаниями.