Читать книгу "Сага смерти. Мгла - Андрей Левицкий"

Катя завела глаза к потолку, припоминая, и сказала:

– Но это же штурмовая винтовка, она здоровая…

– Нет, – сказал Анчар, – есть укороченная модификация «А3». Со сложенным прикладом длина меньше шестидесяти сантиметров. Из ремня можно сделать петлю и носить под мышкой, это подойдет синхронам. Для себя вам также нужно приобрести «Mark», как у меня…

Катя поморщилась.

– Штурмовые винтовки для синхронов, карабин для Хохолка… Слишком дорого.

– Зато мы получаем унификацию боеприпасов, а это крайне важно. Впрочем… – Анчар пожал плечами. – Как хотите. Поход к Северному Могильнику – дело в любом случае сложное, без нормального вооружения группы приниматься за это нет смысла. Если вы не имеете возможности или желания потратиться на дополнительное вооружение, я не могу взять на себя тактическое руководство.

Видя, что он полез в карман за деньгами, Катя махнула рукой.

– Ну хорошо, хорошо! Я всё поняла. Боюсь только, сами наемники могут не захотеть.

Анчар поднялся.

– Этот вопрос я решу. Но мне нужно иметь четкое подтверждение от вас: я командую группой. Тогда они будут вынуждены согласиться на замену части своего оружия.

Кате пришлось смириться. Они условились о месте встречи, после чего Анчар ушел.

Последним оказался угрюмый сталкер по кличке Болотник. Странный человек, неприятный – у него была тяжелая аура, и говорил он необычно, очень отрывисто, а еще Кате показалось, что Болотник не любит произносить слово «я», как-либо упоминать в разговоре свою персону. Невысокий, как и Анчар, в пятнистом плаще с капюшоном. «Шаман» – так представил его Карл. Катя в мистику не верила и в шаманов тоже. Бубны, пляски вокруг костра, заклинания, стеклянные ножи… это все не для Зоны. Но с некоторых пор кое-кого из сталкеров, долго проживших в ней, действительно стали называть шаманами. Девушке больше нравилось другое слово – следопыты. Они знали тайные тропы, недоступные обычным бродягам Зоны, лучше других разбирались в аномалиях и артефактах. Говорили, из последних они даже умеют мастерить так называемые сборки – артефактные конструкции, обладающие необычными свойствами.

Болотник был ценным приобретением для нее, потому что мог тихо провести группу за ЧАЭС. По словам следопыта, он много времени провел за Радаром, бывал и на севере Зоны. Оружие у него оказалось странным: набор из семи костяных ножей на перевязи и черный маузер «C-96» семьсот двенадцатой модели, с дополнительным переводчиком системы огня и с расширенным до сорока патронов магазином – древний, с кобурой из орехового дерева.

Катя сказала, что не представляет, где достанет патроны к нему. Болотник тихим, лишенным эмоций голосом ответил, что «ТТ» сконструировали под маузеровский патрон, так что проблем нет. Катя кивнула – ага, хорошо, она этого не знала, никогда эти маузеры трофейные не видела. На том и порешили.

Когда Болотник покинул комнату, она встала, прошлась перед столом. Мысленно перечислила: четверо наемников – Мировой, Кирилл и Нешик с Брюквой, еще Хохолок, Анчар, Болотник, братья Карим и Аслан. Девять человек – нормально.

И тут ее прихватило. Издалека пришла боль вместе с тоскливым чувством: одиночество, страх, понимание, что смерть близка… Глеб, где же ты? Она повернулась спиной к Карлу, оперлась ладонями о стену и зажмурилась. Резкая боль – будто крюком пронзили бок, дернули ребро… Глеб, что они с тобой делают? Я иду, я скоро буду!

Боль прошла внезапно. Раздался голос Карла:

– Что с тобой?

– Ничего. – Она повернулась, но перед тем смахнула выступившие на глаза слезы. Коротышка внимательно глядел на нее.

– Это все, – сказал он. Поставив сумку на край стола, довольно потер руки.

– Благодарю, – ответила она. – Ты действительно хорошо поработал. Теперь отдай то, что наварил на этом.

Злобная гримаса мелькнула на лице Карла и мгновенно пропала, сменившись обидой и удивлением, впрочем, явно показными.

– Что? – спросил он, скривив губы.

Катя вздохнула – она устала от разговора с таким количеством мужчин.

– Твоя доля – тринадцать тысяч, – пояснила она. – Ты сказал мне, что платишь им по четырнадцать, семь – вперед. Думаешь, я не видела, как ты совал деньги в карманы каждый раз, как подходил к ним? Ты держишь меня за идиотку, к тому же слепую?

– Ты что говоришь, девка?! – прошипел он, сжимая кулаки.

– Скорее всего ты договорился с ними на двенадцать тысяч, – продолжала она, склоняясь над столом. – И сейчас дал каждому по шесть. Хотя нет, Анчару пришлось отдать семь, как будущему командиру. Значит, сколько получается… Ага, могу поспорить – сейчас у тебя в кармане лежит восемь тысяч сверх того, что ты получил от меня. Решил в полтора раза поднять свою ставку, придурок?

И тогда он попытался ударить ее. Заехать кулаком в лицо.

Из кармашка на поясе Катя выдернула не замеченный сканером пластиковый нож, перехватила руку Карла и вывернула за спину так, что коротышка ударился затылком о стол.

Он закряхтел от боли. Клинок-коготь коснулся дряблой шеи.

– Сука ты, – сказала Катя, наклоняясь над Карлом. – Барыга и тварь. Своих кидаешь, лишь бы хапнуть побольше. А я теперь решила тварей убивать. После того как… Всех, кто мне на пути попадется, в любом обличье, человечьем или зверином, – убивать. И тебя сейчас убью.

Она нажала сильнее, по шее потекла кровь.

– Не надо, – попросил он.

– Деньги давай, урод.

Детская ручка задергалась, как крылышко цыпленка, захлопала по бедру, наконец попала в карман.

– Сколько здесь? – спросила она, когда на стол упали смятые банкноты.

– Во… восемь тысяч.

– Давай те, что получил как свои проценты.

– Но это мое, я их честно заработал!

– Честно?! – выдохнула она, склоняясь ниже над искаженным от страха лицом, нажимая ножом сильнее и понимая, что еще немного – и она действительно прикончит Карла. – Честно, твою мать?! Ты, сволочь, только что пытался на меня, а теперь что-то про «честно» говоришь? Доставай – или прирежу на …!

Из глаз Карла текли слезы, Кате вновь стало жалко его, но она тут же изгнала непрошеное чувство. А ее жалел кто-нибудь? Кроме Глеба и Опанаса – кто хоть раз пожалел ее? Может, эта сволочь? Урод наверняка догадывается, на что она пошла, чтобы раздобыть деньги, ведь он знает, ради чего Катя затеяла все это, что случилось тогда в Зоне, – и все равно хочет вырвать из нее побольше. Никакой жалости. Никакого снисхождения. Все люди – твари. Все вокруг – враги. Есть только она. И он. Тот, к которому Катя отправляется.

На стол упал тугой рулончик, перетянутый резинкой. Кровь текла по шее Карла, коротышка дергался, сипел, плакал. Катя заколебалась было – может, оставить ему хотя бы половину того, что обещала, хотя бы тысяч шесть? Нет. Наплевать на него. В Зоне деньги не очень-то нужны, но – могут пригодиться. Вдруг не хватит боеприпасов, или надо будет докупить оружие, или датчики сломаются… Никакой жалости, есть только я, мои желания, моя цель. Я – и он.