Читать книгу "По ту сторону пруда. Книга 1. Туман Лондонистана - Сергей Костин"

— У меня при себе одна бумага, которой лучше бы не рисковать, — сказал я. — Ничего особо секретного, но раз есть вероятность того, что наша встреча может закончиться непредвиденным образом… Я могу вам ее оставить? Вернете на следующей встрече.

— Конечно.

— У вас нет конверта?

Египтянин покачал головой:

— Только ваш.

Действительно. Я залез в бардачок, освободил конверт от обычной — сто листов — пачечки в банковской упаковке и вложил в него свой листок.

— Заклейте конверт, — посоветовал Ашраф. — Он заклеивается?

Не хочет, чтобы потом его могли заподозрить в том, что он чужой документ прочитал. Или специально так говорит, потому что знает, что сможет без труда конверт открыть и снова запечатать. Ну, ладно, ладно. Я отсоединил бумажную полоску и провел пальцами по клеевой части.

— Туда же положу, — сказал я.

Ашраф не очень следил за моими манипуляциями. Я-то в Лондоне никогда и не пробовал сам водить машину. Или кто-то из своих меня возит, или такси беру. Вот и сейчас, когда навигатор сообщил, что мы прибыли в Финсбери-парк, египтянин собирался было высадить меня у правого тротуара. Мне пришлось даже показать ему рукой, чтобы припарковался слева — вон, у рыбного бара.

— Никак не привыкну, — с досадой произнес Ашраф.

Напротив, через дорогу, оперевшись о сдвоенную телефонную будку, стоял невысокий, хрупкий на вид паренек. Он был в докерсах и серо-зеленом пуловере с капюшоном, натянутым на голову. В руке у него был бумажный пакет с торчащим из него французским багетом. На вид ему было не больше двадцати. Они с Ашрафом переглянулись.

— Можете выходить, это Мустафа.

— Завтра в час дня, как договаривались, — сказал я, не без труда выбираясь из низкого «ровера». Лешкин «рейндж-ровер» удобнее — с него спрыгиваешь.

— До встречи.

Я подождал, пока он отъедет. Подозрительных машин сзади не было, только красный автобус — одноэтажный, не как в центре Лондона, — на пару секунд загородил мне обзор. Сразу вслед за ним слева от телефона-автомата проехал другой автобус — там, как я теперь заметил, у станции метро было нечто вроде маленького автовокзала. Когда и этот автобус проехал, парня на той стороне улицы уже не было.

2

Что за черт? Я уже собирался переходить улицу, когда заметил его. Алжирец перебегал на мою сторону. Но устремился он не ко мне, а в одностороннюю улицу слева. Добравшись до тротуара, он взглянул на меня и продолжил путь. Я понял.

Через пару десятков метров улочка раздваивалась. Парень оглянулся, чтобы убедиться, что я иду за ним, и пошел правее. Сразу за поворотом открылось трехэтажное, белое с коричневым современное здание. Его можно было бы принять и за офисное, и за жилое, если бы не прилепленная к нему толстая серая труба минарета. Это и была центральная мечеть Северного Лондона, в обиходе именуемая Финсбери-парк.

Парень шел быстрым шагом, но не по-спортивному, а занося ноги сбоку и чиркая кедами по асфальту. За мечетью началась сплошная полоса типичных таунхаусов лондонских пригородов — тоже трехэтажных, только пониже. Народу не так много, но ощущение было, что вы где-нибудь в Рабате или Триполи. Прошла женщина в чадре, ведущая за руку одетых в разноцветные пуловеры курчавых детей. По другой стороне прогуливались двое пожилых африканцев в серых бубу и круглых шапочках на голове, с характерным для мусульман бритым лицом и заросшей бородой шеей. Мы прошли еще сотню метров до красного углового бара «Старый треугольник». Парень посмотрел налево, еще раз убедился, что я следовал за ним, и, перейдя улицу, вошел в кокетливое трехэтажное здание из серого кирпича.

Дом выглядел вполне буржуазно, слишком респектабельно для юного революционера. Кованая калитка в низкой, крашенной белой краской кирпичной стене. Мощенный плиткой крошечный палисадник, заставленный кадками с растениями. Белые пилястры вокруг входной двери и большого окна первого этажа, в котором отразилась моя приближающаяся фигура. Дверь за Мустафой защелкнулась, но с моим появлением приоткрылась.

В подъезде света не было, и, войдя с яркого солнца, я на секунду ослеп. За эту секунду чьи-то крепкие руки повернули меня к стене.

— Замри! — приказал за моей спиной молодой голос.

Руки быстро прошлись по моим бокам от самых подмышек, потом ощупали икры и лодыжки.

— Пошли, — сказал голос. — Только не шуметь.

Я обернулся. Парень уже поднимался через две ступеньки по узкой внутренней лестнице. Я не ошибся: это был таунхаус, видимо, с просторной гостиной на первом этаже и спальнями на каждой площадке.

Мустафа жил под самой крышей, за выкрашенной в красный цвет, как в пабе, дверью. Она, что было странно для классического таунхауса, закрывалась на замок. Парень повернул в скважине ключ и пропустил меня вперед.

Я вошел в прихожую, скорее, кусок коридора, совершенно пустой, если не считать одинаковых картонных коробок, аккуратно составленных вдоль одной стены. Справа была узкая, как шкаф, спальня с матрасом на полу, застеленным тонким разноцветным покрывалом. Рядом лежал раскрытый чемодан, с валяющейся на нем как попало одеждой. Я прошел левее в единственное подобие комнаты с двумя окнами, выходящими на улицу. Она тоже была обставлена минималистски: стол, два стула и телевизор с плеером на тумбочке.

— Вас как зовут? — спросил парень. Английский у него был не очень уверенным.

— Майкл, — ответил я. — Мы можем говорить по-французски, если хочешь.

Парень согласился с большой охотой, хотя разница в обращении тут же стала заметна. Я говорил с ним на «ты», он со мной — на «вы».

— А ты Мустафа, верно? — спросил я.

— Да. Ничего, если я приготовлю что-нибудь? — сказал парень, проходя в кухню напротив. — Я с утра ничего не ел, только кофе выпил.

Я пошел за ним. Мустафа, который теперь скинул с головы капюшон, был худым, с правильным, даже приятным лицом. При этом что-то в нем было не так. Я не сразу догадался, что именно. У парня были умные глаза и глупый рот. Так бывает: взгляд напряженный, проницательный, а губы вялые, даже не смыкаются целиком.

Кухня была такой крохотной, что мы вдвоем в ней не помещались. Двухконфорочная плита и раковина у стены с висящим над ними небольшим нагревательным котлом. Слева холодильник, и на нем электрический чайник. Справа две полки: на одной хозяин дома явно пил утренний кофе, а на верхней стояло несколько тарелок, пара чашек и высокий железный стакан с торчащими из него приборами. Жилище конспиратора, готового в любой момент сняться с якоря, бросив накопившийся мещанский хлам.

Мустафа положил пакет с хлебом на свободную полку и достал из-под плиты сковородку.

— Мы можем говорить, — сказал он, зажигая газ.

Обстановка для серьезного разговора была не самой подходящей, но другой, возможно, и не будет.

— Наш общий друг сказал мне, что вы своего рода специалист по Чечне, — начал я.